Крушение великой империи - Вольдемар Балязин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Начало Февральской революции
Николай II приехал в Ставку 23 февраля, и в тот же самый день в Петрограде начались массовые волнения, тут же переросшие в грандиозные политические манифестации, митинги и собрания. А через 2 дня в городе началась всеобщая стачка, парализовавшая жизнь столицы.
Николай записал в дневнике 27 февраля: «В Петрограде начались беспорядки несколько дней тому назад; к прискорбию, в них начали принимать участие и войска. Отвратительно находиться так далеко и получать отрывочные нехорошие известия! После обеда решил ехать в Царское Село поскорее, и в час ночи перебрался в поезд».
А в те часы, когда он это писал, солдаты слились с рабочими и пошли к Таврическому дворцу, где заседала Дума. А Павловский лейб-гвардейский полк без выстрела вошел в Зимний дворец, и вскоре собравшиеся на Дворцовой площади люди увидели, как с флагштока пополз вниз черно-золотой императорский штандарт, а через несколько минут вместо него над крышей взмыло красное полотнище.
В это время 20 000 демонстрантов ворвались в сад Таврического дворца, и перепуганные депутаты не знали, чего им ждать – то ли гибели, то ли триумфа. Положение спас трудовик Керенский, кинувшийся навстречу демонстрантам. Тут же были образованы две организации: Временный комитет Государственной Думы и Петроградский Совет рабочих депутатов (Петросовет). Во главе Временного комитета Думы оказался ее бывший председатель октябрист М. В. Родзянко, во главе Петросовета – меньшевик Н. С. Чхеидзе, а его товарищем был избран А. Ф. Керенский.
Отречение от престола
А в это время Николай II, еще не зная обо всем происшедшем, до трех часов ночи беседовал с генералом от инфантерии Н. И. Ивановым и поручил ему подавить восстание, возглавив батальон Георгиевских кавалеров. Командующий Гвардейским корпусом великий князь Павел Александрович отлично понимал, что у него нет сил противостоять революции, в то время как царь и Н. И. Иванов надеялись прекратить беспорядки силами одного батальона…
Следующий день принес Николаю прозрение: его царский поезд, дойдя до Малой Вишеры, повернул назад, так как станции Любань и Тосно оказались заняты восставшими. Не оставалось ничего иного, как доехать до Пскова, где находился штаб генерала от инфантерии Н. В. Рузского командующего армиями двух фронтов (Северного и Северо-Западного).
В штабе Николая ждали телеграммы о восстаниях в Москве, на Балтийском флоте и в Кронштадте, а потом в течение нескольких часов пришли телеграммы от командующих всеми фронтами. И все они, кроме генерала А. Е. Эверта (командующего Западным фронтом) высказывались за отречение Николая от трона. Это произошло после того, как начальник штаба Верховного Главнокомандующего генерал М. В. Алексеев получил от Рузского телеграмму о том, что Петроградский Совет и Временный комитет Государственной Думы требуют отречения царя от престола, и он просит командующих фронтами сообщить свое мнение об этом. Среди этих телеграмм оказалась и депеша от великого князя Николая Николаевича… Прочитав телеграмму «дяди Николаши», царь сказал: «Я принял решение, я отрекаюсь в пользу Алексея». А потом, после долгой паузы, спросил своего врача, долго ли проживет Алексей? И когда тот ответил отрицательно, Николай решил передать права на трон своему брату Михаилу.
Вечером 2 марта в Псков приехали председатель военно-промышленного комитета А. И. Гучков и член Временного комитета Государственной думы В. В. Шульгин, уполномоченные принять из рук Николая II документ об отречении от престола.
Сохранились воспоминания Шульгина о том, как проходило отречение. «Государь сидел, опершись слегка о шелковую стену, и смотрел перед собой. Лицо его было совершенно спокойно и непроницаемо.
Я не спускал с него глаз… Гучков говорил о том, что происходит в Петрограде. Он не смотрел на Государя, а говорил, как бы обращаясь к какому-то внутреннему лицу, в нем же, в Гучкове, сидящему. Он как будто бы совести своей говорил…
Гучков окончил. Государь от-ветил:
– Я принял решение отречься от престола… До трех часов сегодняшнего дня я думал, что могу отречься в пользу сына, Алексея… Но к этому времени я переменил решение в пользу брата Михаила… Надеюсь вы поймете чувства отца…».
Николай II отрекся от престола и за себя, и за цесаревича в пользу своего брата Михаила, записав в эту ночь в дневнике: «В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена и трусость и обман!».
3 марта он приехал в Могилев и здесь узнал, что Михаил не принял корону и отрекся от царского сана.
Конец монархии
26 февраля великий князь Михаил Александрович приехал из Гатчины в Петроград и остановился в доме князя С. М. Путятина (мужа великой княгини Марии Павловны) в его доме на Миллионной улице. Отсюда он поехал в Главный штаб, вызвал Ставку и настоятельно просил начальника штаба Ставки генерала Алексеева вызвать к прямому проводу Николая. Однако тот категорически отказался от разговора с братом и через Алексеева передал, чтобы Михаил вышел на связь с ним завтра.
Но назавтра Петроград был уже во власти революции, и разговор их так и не состоялся. Великий князь вернулся к Путятину, где ему и сообщили, что Николай II отрекся от престола, но не в пользу Алексея, а назначив своим преемником его – Михаила.
3 марта, посоветовавшись с лидерами Государственной думы и с Советом Министров и узнав, что ни одна воинская часть в Петрограде не поддержит его, Михаил Александрович подписал отречение от престола и в тот же день уехал в Гатчину. В подписанном им Манифесте, он заявил, что он может возложить на себя власть только по решению Учредительного собрания, избранного народом.
Узнав об этом, Николай 3 марта записал в дневнике: «Оказывается Миша отрекся. Его манифест кончается четыреххвосткой для выборов через 6 месяцев Учредительного собрания. Бог знает, кто надоумил его подписать такую гадость!».
Морис Палеолог об отречении Михаила
Морис Палеолог, французский посол в России в 1914-1917 годах, писал в своих мемуарах, вышедших в 1923 году под названием «Царская Россия накануне революции», об отречении от престола великого князя Михаила Александровича.
Французский посол сообщает, что все присутствовавшие собрались в доме по Миллионной улице у князя Путятина в 10 часов утра 3 марта. Кроме Михаила Александровича и его секретаря Матвеева присутствовали: князь Львов, Родзянко, Милюков, Некрасов, Керенский, Набоков, Шингарев, барон Нольде. К ним присоединились Гучков и Шульгин, прибывшие прямо из Пскова сразу после отречения Николая II от престола.
Родзянко, Некрасов и Керенский заявили, что объявление нового царя разнуздает революционные страсти и повергнет Россию в страшный кризис; они приходили к выводу, что вопрос о монархии должен быть оставлен открытым до созыва Учредительного Собрания, которое самостоятельно решит его.
Гучков и Милюков, напротив, стояли на том, что Михаил Александрович должен сохранить монархию и принять престол.
Все другие примкнули к Родзянко, Некрасову и Керенскому, и великий князь согласился с ними.
Он попросил дать ему несколько минут для размышления и ушел в соседнюю комнату. Через пять минут он вернулся и объявил, что решил отречься.
Михаил Александрович настоял на том, что его отречение от императорской короны находится в руках будущего Учредительного Собрания, и если на то будет воля его делегатов, то он примет их решение, каким бы оно ни было.
Наконец он взял перо и подписался под документом.
«Когда последние формальности были выполнены, – писал Палеолог, – делегаты Исполнительного Комитета, не могли удержаться, чтобы не засвидетельствовать ему, какое он оставлял в них симпатичное и почтительное воспоминание. Керенский пожелал выразить общее чувство лапидарной фразой, сорвавшейся с его губ в театральным порыве:
– Ваше высочество! Вы великодушно доверили нам священный сосуд вашей власти. Я клянусь вам, что мы передадим его Учредительному Собранию, не пролив из него ни одной капли».
Решение Михаила Александровича
«Тяжкое бремя возложено на Меня волею Брата Моего, передавшего Мне Императорский Всероссийский Престол в годину беспримерной войны и волнений народных.
Одушевленный единою со всем народом мыслью, что выше всего благо Родины нашей, принял Я твердое решение в том лишь случае воспринять Верховную власть, если такова будет воля народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием, чрез представителей своих в Учредительном собрании, установить образ правления и новые Основные Законы Государства Российского.
Посему, призывая благословение Божие, прошу всех граждан Державы Российской подчиниться Временному правительству, по почину Государственной Думы возникшему и облеченному всею полнотою власти, впредь до того, как созванное в возможно кратчайший срок, на основании всеобщего, прямого, равного и тайного голосования, Учредительное собрание своим решение об образе правления выразит волю народа».
