История русской литературы ХХ в. Поэзия Серебряного века: учебное пособие - Светлана Кузьмина

Писать стихи начала с семи лет, с 1888 г. они появляются в печати. До революции была известна как автор сборников стихов, романов, рассказов (сб. «Алый меч», 1906; «Лунные муравьи», 1912 и др.). Вместе с Мережковским, своим мужем, была организатором Религиозно-философского общества в Санкт-Петербурге, сыгравшего значительную роль в формировании «нового религиозного сознания». Гиппиус считала, что декадентство – явление обособленности, факт забвения того, что творчество – часть религиозного действа. В собственном творчестве Гиппиус не избежала модернистского уклона, богоборчества, уживающегося с религиозными мотивами и настроениями, эстетическим максимализмом и субъективным произволом. В 1904 г. вышло ее «Собрание стихов», на которое откликнулся И. Анненский, увидев в творчестве Гиппиус «всю пятнадцатилетнюю историю нашего лирического модернизма» [39].

Своими современниками Гиппиус воспринималась неоднозначно. «Сама себе, – вспоминает С. Маковский, – З.Н. нравилась безусловно и этого не скрывала. Ее давила мысль о своей исключительности, избранности, о праве не подчиняться навыкам простых смертных… <…> Сразу сложилась о ней неприязненная слава: ломака, декадентка, поэт холодный, головной, со скупым сердцем. Словесная изысканность и отвлеченный лиризм Зинаиды Николаевны казались оригинальничьем, надуманной экзальтацией. <…> На самом деле она совсем другая: чувствует глубоко и горит, не щадя себя, мыслью и творческим огнем» [40]. Созданный Л. Бакстом портрет Гиппиус, отразивший «изломы» ее духовного облика, стал в каком-то смысле символом эпохи русского модернизма.

Творчеству Гиппиус присущи поиски «нездешней красоты», эстетический максимализм, ярко выраженное чувство личности, независимой в поисках ответов на «проклятые» вопросы бытия. В сборниках лирических стихов (1904, 1910) мотивы трагической замкнутости, отъединенности от мира, волевого самоутверждения личности сочетались с тонким восприятием природы и чутким отношением к ранимой душе. В стихотворении «Она» Гиппиус передает изначальную двойственность человеческой природы, максимально пристально вглядываясь в свой внутренний мир, безжалостно анализируя «извивы» своей души:

В своей бессовестной и жалкой низости,Она как пыль сера, как прах земной.И умираю я от этой близости,От неразрывности ее со мной.

Она шершавая, она колючая,Она холодная, она змея.Меня изранила противно-жгучаяЕе коленчатая чешуя.

<…>

Своими кольцами она, упорная,Ко мне ласкается, меня душа.И эта мертвая, и эта черная,И эта страшная – моя душа!

Для поэзии Гиппиус важен не столько создаваемый образ, сколько сама мысль, выявленная благодаря диссонансам и переключениям планов постижения возможных смыслов как парадокс. Понятное и привычное у Гиппиус предстает как неожиданное и неизведанное. Взволнованная интонация оставляет ощущение многозначительной недоговоренности, что увеличивает «объем» художественной информации. Символизм Гиппиус распространяется на сферу личных чувств, раскрывающуюся как надличное и вневременное. Стихотворение «Нелюбовь» может проиллюстрировать эту черту поэтики:

Как ветер мокрый, ты бьешься в ставни,Как ветер черный, поешь: ты мой!Я древний хаос, я друг твой давний,Твой друг единый, – открой, открой!

<…>

Смеется хаос, зовет безокий:Умрешь в оковах, – порви, порви!Ты знаешь счастье, ты одинокий,В свободе счастье – и в Нелюбви [41].

Разделяя религиозно-философские взгляды Д. Мережковского, Гиппиус сосредоточена на вопросах взаимоотношения человека и Бога. Трансцендентное понимается как созидающее начало, как Любовь, до которой можно «достучаться».

Смерть в ее стихах предстает как путь к воскрешению, как новое начало, грех может быть искуплен, одиночество преодолено. Декадентские мотивы отчаяния соседствуют с мотивами единения с миром и людьми.

Октябрьский переворот Гиппиус не приняла. Ее понимание сути событий, отраженное в сборнике «Последние стихи» (1918) и дневниках, которые велись на протяжении 1917–1919 гг. («Петербургский дневник», «Черная книжка», «Серый блокнот»), отражает внутренний драматизм и борьбу идей. В 1919 г. З. Гиппиус вместе с Д. Мережковским и Д. Философовым, их секретарем, через Минск попала в Варшаву, а затем приехала в собственную квартиру в Париже. Восемь строк стихотворения «Отъезд» передают состояние перед окончательным решением покинуть родину:

До самой смерти… Кто бы мог подумать?(Санки у подъезда, вечер, снег.)Знаю. Знаю. Но как было думать,Что это – до смерти? Совсем? Навек?

Молчите, молчите, не надо надежды.(Вечер, ветер, снег, дома.)Но кто бы мог подумать, что нет надежды…(Санки. Вечер. Ветер. Тьма.)

Сборник «Стихи» (1922) вышел в Берлине, итоговая и лучшая стихотворная книга «Сияния» (1938) опубликована в Париже. Г. Струве считал, что в эмиграции «поэтический источник Гиппиус не только не иссяк, но, скорее, обновился» [42]. В сборнике «Сияния» отдается предпочтение «сиянию слов», истинных и искренних (стихотворение «Сияния»), мера Истины и последние ответы на вечные вопросы – только у Бога (стихотворения «Мера» и «Быть может»), а путь человека должен быть, по мысли поэта, уподоблен пути Христа (стихотворение «Как Он»).

Преодолеть без утешенья,Все пережить и все принять.И в сердце даже не забвенья —Надежды тайной не питать, —

Но быть, как этот купол синий,Как он, высокий и простой,Склоняться любящей пустынейНад нераскаянной землей.

Для сборника «Сияния» характерен христианский взгляд на историю и мученический путь России. В стихотворении «Грех» Гиппиус выразила одну из моральных заповедей русской эмиграции первой волны:

И мы простим, и Бог простит.Мы жаждем мести от незнанья.Но злое дело – воздаяньеСамо в себе, таясь, таит.

И путь наш чист, и долг наш прост:Не надо мстить. Не нам отмщенье.Змея сама, свернувши звенья,В свой собственный вопьется хвост.

Простим и мы, и Бог простит,Но грех прощения не знает,Он для себя – себя хранит,Своею кровью кровь смывает,Себя вовеки не прощает —Хоть мы простим и Бог простит.

Гиппиус смотрит на человека с точки зрения духовного и эстетического совершенствования, пути познания себя и мира, философско-психологического спора со временем и собой. Лейтмотивными являются темы одиночества, диалог с Богом, несовершенство земного бытия, устремленность к Красоте и Гармонии. О своих главных темах она сказала в стихотворении «Тройною бездонностью мир богат…»:

Тройною бездонностью мир богат.Тройная бездонность дана поэтам.Но разве поэты не говорятТолько об этом?Только об этом?

Тройная правда – и тройной порог. Поэты, этому верному верьте.Только об этом думает Бог:О Человеке.Любви.И Смерти.

«Человек без Бога, – подчеркивает близко знавший Гиппиус С. Маковский, – представлялся ей чудовищным автоматом, «чертовой куклой»» [43]. Гиппиус, как и большинство русских писателей-эмигрантов, верила в Воскресение России. Социальной и кровавой революции она противопоставляла революцию духовную. В поздней поэзии Гиппиус использует образы пушкинского «Медного всадника», идеи Достоевского, петербургский миф, с его позднейшими наслоениями, евангельский сюжет о воскресении Лазаря и создает свой миф о России погребенной («Уже смердит») и воскрешенной Богом. Русская тема неотступно звучит в стихотворении «Лазарь». Ожидание чуда, неистовый призыв к Богу, молитва о России запечатлены в стихотворении «Я от дверей не отойду»:

Не отступлю, не отступлю,Стучу, зову Тебя без страха:Отдай мне ту, кого люблю,Восстанови ее из праха!Верни ее под Отчий кров,Пускай виновна – отпусти ей!Твой очистительный покровПростри над грешною Россией!

В нравственно-философском романе «Чертова кукла» (1911), пьесах «Маков цвет» (совместно с Д. Мережковским и Д. Философовым) и «Зеленое кольцо» автор ставит героев в пограничные ситуации, символистские идеи переплетаются с ницшеанством и религиозной философией, основа бытия ищется в нравственно-этических законах, проблеме Добра и Зла, на границе демонологии и богопознания, искушения и преодоления соблазнов.

По аналогии с петербургской жизнью Мережковский и Гиппиус организовали в Париже салон «Зеленая лампа», название которого указывало на преемственную связь с пушкинской традицией. Этот салон стал центром культурной жизни русских эмигрантов, где встречались поэты и писатели «старшего» и «младшего» поколений: К. Бальмонт, Н. Минский, И. Бунин, И. Шмелев, философы Н. Бердяев, С. Франк,