Любовь в смертельной прогрессии - Наталья Фёдоровна Худякова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Если честно, — наконец разродился он, — мы вас, Алексей Викторович, ждали вчера.
— С чего вдруг? — искренне удивился я.
— Разве не ваша машина вчера взорвалась неподалеку от офисного здания на Стрельниковой?
— Да, моя. Увы, — кивнул я и скорбно опустил голову. — Вот и заявление написал в полицию. Даже не думал, что такими вещами сразу прокуратура занимается, — расстегнув портфель, вытащил исписанный лист и протянул Демину. — Хотел только с утра наведаться на работу, проверить, что да как, а то ведь там, сами знаете, неизвестно, сколько времени придется провести.
Следователь нервно дернул бровями и, пробежав глазами заявление, отодвинул его от себя. Я прекрасно понимал, что подобные заявления пишутся в кабинете, в полиции. Однако умышленно нацарапал отсебятину, на всякий случай. Случай, как оказалось, не заставил себя ждать.
— А что ж не вчера? Почему скрылись с места происшествия?
Я откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди.
— Скрылся? Разве это так называется? Помилуйте, я же ничего не взрывал, всего лишь помогал девушке поменять колесо. Думаю, что это может подтвердить кто-нибудь, — продолжал я валять дурака, нисколько не сомневаясь, что свидетель, как минимум один — охранник, — был уже допрошен.
— И все-таки, — не унимался дотошный, — почему вы укатили с барышней, никак не прореагировав на преступление?
— Почему же не прореагировал? — тяжело вздохнул я. — Еще как прореагировал. Я жутко испугался. Где гарантия, что никто не стал бы стрелять в меня там же? — я уверенно посмотрел следователю в глаза.
— А что был повод?
— Какой повод?
— Стрелять в вас, — прищурился он.
— Вот про это я как-то меньше всего думал в тот момент, — со злостью огрызнулся я. — Был взрыв, было опасно…
— Да-да, это я уже слышал, — перебил он. — И куда же вы умчались?
— На работу. Но потом, — уловив оживившийся взгляд Демина, — я передумал и поехал домой. На метро.
— Почему?!
— Да потому, что у меня был стресс! Шок, короче.
Следователь замер с улыбкой на лице. Абсолютно неуместной, на мой взгляд. Постепенно его улыбка превратилась в гримасу не то боли, не то разочарования.
— Возможно, — кивнул он и поднялся со своего места.
Мне показалось, что стало легче дышать, будто чья-то невидимая рука приоткрыла форточку, и в нее хлынул свежий воздух. Неужели все? Однако Демин вовсе не собирался уходить, он подошел к окну и присел на подоконник, его лицо оказалось в тени, а мне пришлось повернуться к нему, оказавшись таким образом, как будто под светом софитов. Воздуха опять не стало, внутри появилась мерзкая дрожь, в горле пересохло, жутко хотелось сделать глоток воды, но я не рискнул даже глянуть в сторону графина.
— Может, кофейку? — ласково протянул я.
Следователь склонил голову набок и с интересом посмотрел на меня.
— А вы молодец.
— В каком смысле? — решил уточнить я.
— Держитесь хорошо. За кофе спасибо, конечно. В другой раз.
Не хотелось бы, мысленно возразил я и тоже поднялся со своего места, чтобы как-то поменять эту неудобную для меня дислокацию. Засунув руки в карманы, я обошел вокруг стола и остановился рядом с Деминым, прислонившись к стене.
— Просто сегодня уже немного пришел в себя, а вчера… Никогда спиртным не увлекался, но с соседом вечером пришлось снимать стресс, — хихикнул я. — В конце концов, что такое машина? Железяка. Я же не знаю, может там что замкнуло, и она загорелась.
— Она взорвалась, это не одно и то же, — не вставая с подоконника, следователь повернулся ко мне.
— Ну, я, если честно, не в курсе взрываются ли горящие машины. — Не сталкивался. В кино, вроде, бывает.
— А вы не в курсе, за что убили Сергея Петренко?
Я ждал этот вопрос, готовился к нему, но прозвучал он все равно неожиданно. Как гром среди ясного неба. Наверное, потому, что где-то в глубине души все-таки надеялся, что Серега жив…
Спина, казалось, прилипла к стене. С трудом приняв горизонтальное положение, я сделал несколько шагов и рухнул на ближайший стул.
— Как это — убили… за что, — едва ворочая языком, спросил я и поднял взгляд на Демина. — И почему вы спрашиваете меня об этом. Я что, тот самый последний, кто видел его живым?
Во многом я был сейчас достаточно искренним. Конечно же, полно свидетелей, что я приходил к Петренко в офис, но что касается бара — это мой полный провал, вряд ли я что-то смогу доказать. Теплилась надежда, что если этой ночью на меня не нацепили наручники — значит, в баре меня, скорее всего, не запомнили.
— Вряд ли вы были последним, — протянул он мне спасительную соломинку, за которую я ухватился немеющими пальцами. — Однако хотелось бы узнать, за какой надобностью вы приходили вчера к Петренко? Насколько известно, друзьями вы не были, дел общих не вели. Или я неправильно информирован?
Я протянул руку к графину, стоявшему на столе, налил полный стакан и осушил его залпом. Имел полное право.
— Да, мы не закадычные друзья, но в добрых приятельских отношениях, — я с трудом провернул языком слова. — Мы давно и прекрасно знаем… знали друг друга, учились на одном факультете в институте, жили в одном дворе…
— Это мне известно, — прервал он мое блеяние. — Я спрашиваю: какова цель вашего прихода к Петренко?
— У меня через месяц в некотором роде юбилей намечается, тридцать пять, — прокашлялся я. — Вот хотел пригласить, заодно узнать, нет ли у него на примете приличного местечка для большой компании. Серега любитель всяких тусовок и праздников.
Эта версия — первое, что пришло мне на ум еще дома, когда я обдумывал возможные ответы на неотвратимые вопросы.
— Ну и как, подсказал?
— Вы про что?
— Местечко, спрашиваю, подсказал?
Следователь теперь сидел верхом на стуле и буравил меня ледяным взглядом.
— Да нет, сказал, что подумает, потом сообщит.
Неожиданно мне стало спокойно, безразличие буквально разлилось по телу. Так всегда бывало на трудных экзаменах, когда вытаскиваешь хороший билет. На этот раз билет оказался не слишком мудреным, вполне себе терпимым.
— А как убили Серегу? — ровным голосом спросил я. — Не взорвали же?
— Не взорвали. — Он поднялся.
Было
