Чаша Владычицы Морей - С. Алесько

Она облегченно вздохнула.

— Кэти, мне не известно, из-за чего вы расстались, но он уехал, пытаясь доставить удовольствие тебе. Ему во всех отношениях выгоднее было остаться. А ты после его исчезновения стала на себя не похожа. Я рассчитывал, со временем печаль пройдет, ты его забудешь, встретишь кого-то другого и станешь счастливой. Три года — срок не маленький, но этого не произошло. Значит, тебе нужно найти Дэйла. Может, ты увидишь его, и, наконец, освободишься. Или, наоборот, поймешь, что он — твоя судьба. Но ты не узнаешь, пока не встретишься с ним.

Кэтрин слушала отца очень внимательно. У них всегда были хорошие отношения, и она доверяла ему в суждениях о людях и событиях. Пока герцог говорил, девушка вдруг поняла: она не забывала Мартина ни на минуту, поэтому и не могла смотреть на других мужчин. Скучала по нему, тосковала какой-то жуткой, всепоглощающей тоской, и, спасаясь от нее, заблокировала все мысли о возлюбленном, решила, что не помнит, как он выглядит. На самом деле он и сейчас стоял перед ее внутренним взором как живой. Когда герцог закончил свою речь, его дочь улыбнулась настоящей, ослепительной улыбкой, взглянула на отца и сказала:

— Вы правы, я еду искать мальчишку Дэйлов.

Кэтрин отправилась в путь через неделю. Подлинная цель ее поездки держалась в тайне, официальная версия гласила, что она едет посмотреть мир и поднабраться житейского опыта. Для Алтона в этом не было ничего странного. Обычно такие путешествия предпринимали юноши. Девушкам самостоятельные поездки не возбранялись, но те редко пользовались предоставленным правом. Олкрофты же частенько выкидывали что-то неожиданное, женщины в их роду мало в чем уступали мужчинам. Не так давно страну возглавляла Правительница, носившая это имя, правда, по мужу.

Отец Кэтрин не слишком беспокоился за дочь. «Мечом она владеет прекрасно, умна, рассудительна, да и девственности уже лишилась: представляет, чего ждать от мужчин и как с ними обращаться. Пускай едет, найдет своего парня и все с ним выяснит. По крайней мере, вернется домой сама собой, а не пришибленной старушкой, какой ходила последние три года. Даже если его с собой притащит, что ж, поженим! Мальчишка нищий — не страшно, хуже, что он бабник. Наверняка поэтому они и рассорились. Впрочем, он еще слишком молод, глупо требовать верности в эти годы. Да и слабость к таким молодцам у женщин нашего рода, похоже, наследственная. Но им пока как-то удавалось держать мужей в узде.» Герцога не слишком радовало, что Мартин подался на Джибролту, хотя, с другой стороны, Архипелаг куда лучше Острова Наслаждений Гейхарта. «Пусть девочка посмотрит на жизнь за границей, это полезно. Она умеет отличать добро от зла, запутаться ей вряд ли грозит. И потом, Кэти уже взрослая, нельзя держать ее всю жизнь в золотой клетке. При ее характере она в конце концов взбунтуется, а чем позже это произойдет, тем хуже будет для всех. Молодость на то и существует, чтобы делать глупости и учиться на своих ошибках…», — философски размышлял герцог, попутно вспоминая собственные бурные молодые годы и семейную историю.

Его супруга, герцогиня Олкрофт, конечно, была не в востроге от затеи дочери, но противоречить мужу не стала. Она давно разглядела своевольный и упрямый характер Кэтрин, ее твердость в принятых решениях. Такие качества не способствовали обретению мужа даже при красоте и имени девушки. «Возможно, во время путешествия ей удастся вскружить голову знатному иноземцу, который и ее не оставит равнодушной», — думала мать Кэтрин. — «Ведь при дворе ее предложениями не засЫпали, хотя затащить в постель стремились многие.» Об этом ей не раз сообщала в доверительной переписке супруга Правителя. «А уж этот нищий мальчишка-гвардеец, с которым девочка спала десять месяцев, и вообще ни в какие рамки не вписывается!» У герцогини Олкрофт тоже имелись свои источники.

Джибролта, куда держала путь Кэтрин, был самым большим из почти сотни островов, расположенных в Полуденном море к югу от побережья Алтона. Архипелаг населяли разные народы. На Континенте ходили слухи, что там пользуются магией. Путешественники, посетившие острова, рассказывали о встречах с эльфами, гномами и прочими нелюдями. Поговаривали, будто на каком-то дальнем скалистом острове обитают драконы. Главы государств Континента: короли, князья, правители и другие облеченные властью особы, в свое время договорились хотя бы по этому вопросу и строго охраняли свои границы от вторжения волшебства. «В делах должен быть порядок», — любил говаривать один из Правителей Алтона. — «А ежели туда начнет мешаться магия, никакого порядка не добьешься. Все нестыковки и несуразицы начнут списывать на ее счет. И надеяться на нее, когда помощи ждать вроде бы уже неоткуда.» Так что все разумные нечеловеческие формы жизни держались от Континента подальше. Они знали: если уж люди объединились в каком-то вопросе, идти здесь против них опасно и бессмысленно. Впрочем, при долгом земном веке нелюдей скорость размножения у большинства волшебных народов была невелика, и им вполне хватало островов. А за Полуденным морем, как гласили легенды, лежал другой материк.

На Джибролте публика собиралась разношерстная и большей частью не слишком законопослушная: контрабандисты, пираты, разбойники, наемники, охотники за головами и искатели приключений. Попадались и более или менее приличные люди: купцы, заказчики вышеперечисленных категорий и просто любопытные. Некоторые, как Мартин, отправлялись на острова в надежде поправить пошатнувшееся финансовое положение.

Кэтрин, путешествовавшая верхом в мужской одежде, без приключений добралась до портового города на южном побережье. Раньше городишко был невелик, а поблизости располагались каторжные копи, откуда в центральные области страны возили уголь. За последние двести с лишком лет копи порядком выработали, и каторжников туда больше не гоняли — их просто нечем было бы занять. Избавившись от такого соседства, городок стал расти, в удобной бухте построили порт, потеснив местных контрабандистов. Теперь путешественники с комфортом добирались до Южного Архипелага хоть на регулярно ходивших торговых кораблях, хоть на любой сомнительного вида посудине, во множестве швартовавшихся у причала Свониджа.

Кэтрин приехала на побережье в середине дня. Она устроилась на постоялом дворе, посеяв в уме хозяина не дающий покоя вопрос о половой принадлежности нового гостя (гостьи?). Девушка не пыталась выдавать себя за мальчика, но, видимо, одежда накладывала соответствующий стиль поведения. В языке Континента, на котором говорили в Алтоне, все существительные и прилагательные были одного рода, а глаголы не спрягались, так что говорить и писать от первого лица можно было сколь угодно долго, не выдавая свой пол. Большинство встреченных Кэтрин по пути не могли сразу определить девушка она или мальчик, и ее это забавляло. Пообедав, она отправилась посмотреть на море.

Девушка вышла на пустынный обрывистый берег. Она приблизилась почти к самому краю и долго вглядывалась в даль, различая, как ей казалось, контуры нескольких островов в туманной дымке у горизонта. Кэтрин и в голову не могло прийти, что она стоит почти на том же месте, где сидела ее прапрабабка, любуясь ночным морем накануне дня, когда вытащила прапрадеда с еще действовавших в те времена каторжных копей. Ветер шумел в ушах, внизу у скал ритмично шуршали волны, и девушке вдруг вспомнилась старинная баллада: «Midnight on the water. I saw the Ocean's daughter…».[1] Мелодия и слова завораживали Кэтрин с детства, вводя в какое-то странное состояние. Будто приоткрывалась дверь в иную реальность, похожую на привычную, и в то же время другую, сказочную. Девушка тихонько напела первый куплет, дошла до припева и рассмеялась. «Я действительно не могу выкинуть Марти из головы. Все эти три года не могла. Интересно, а он не забыл меня? И помнит ли, что обещал, если мы с ним еще встретимся?..»

На следующее утро Кэтрин отправилась в порт. Там было людно и шумно: с кораблей сгружали привезенные товары, поднимали на борт местные грузы. Пахло солью, гнилыми водорослями, рыбой, пряностями, лошадиным навозом, людским потом. В воздухе носились десятки других запахов, приятных и не очень, источники которых девушка не знала. Она с любопытством глазела по сторонам, все вокруг казалось интересным. Вздымавшиеся стройным лесом мачты кораблей, загорелые моряки, чужеземные путешественники в необычных одеждах, купцы, покрикивающие на полуголых грузчиков… В груди защекотал восторженный червячок: вот она, настоящая жизнь, кипящая и бурлящая, как прибой у скал. Никакой чопорности дворцовых приемов, фальши выхолощенных речей. Здесь уж если улыбнутся, так во весь рот, пусть и щербатый, зато искренний. А если приложат, так трехэтажно, со смаком.

Кэтрин, вероятно, из-за хорошенькой мордашки, особенно не прикладывали. Она, к тому же, имела прекрасную реакцию и умудрялась не попадаться никому под ноги. Большей частью на нее не обращали внимания — зевак в порту всегда хватало. Девушка поболталась немного у огромных торговых галионов, увидела, как с одного из них выводили на берег странных животных цвета охры со смешными лохматыми горбами на спине. Морды у неизвестных зверей были презрительные, и они все время что-то жевали. С другого корабля сходили на причал темнокожие люди в цветастых одеждах. Женщин среди них Кэтрин не заметила, но все равно поспешила отвернуться и уйти подальше. Она пережила измену Мартина и не сомневалась: никакие картины прошлого не встанут перед мысленным взором, а если и мелькнут, не причинят боли, но искушать судьбу не хотелось.