Золотая волчья голова на боевых знаменах: Оружие и войны древних тюрок в степях Евразии - Юлий Худяков

В знаменитой гератской битве в составе древне-тюркского войска, как уже было сказано, оказались даже боевые слоны. Вероятно, это был отряд союзников или вассалов древних тюрок. Тюркский полководец Савэ, не знакомый с тактикой ведения боя с использованием слонов, не сумел эффективно ими распорядиться, в то время как персы смогли обратить этих животных в бегство и одержать победу над древними тюрками.

Важным фактором успеха в многочисленных войнах было формирование десятичной военно-административной системы деления войска и народа, заимствованной древними тюрками у жужаней. Древне-тюркское войско делилось на два крыла: восточное — толос и западное — тардуш.

В китайских источниках приведены сведения о разных по численности (от 500 до 10 тысяч воинов) отрядах древнетюркских войск. А общая численность армии составляла от 100 тысяч до одного миллиона человек.

Даже если эти сведения преувеличены, очевидно, что Первый Тюркский каганат располагал внушительной военной силой. Войско делилось на отряды по десять тысяч, тысяче, сто и десять воинов, а каждый отряд — на два крыла. Командовали армией военачальники, которые в свою очередь подразделялись на 28 рангов. Высшие титулы ябгу, шада и тегина занимали ближайшие родственники кагана из правящего рода Ашина. Другие важные чины могли занимать и представители других аристократических родов.

В Первом Тюркском каганате основную массу войск древних тюрок составляли отряды легковооруженной конницы, наиболее успешно сражавшиеся с луками и стрелами в рассыпном строю. Китайцы отмечали, что тюрки «искусно стреляют из лука с лошади; по природе люты, безжалостны». В то же время разноплеменное войско тюрок было не достаточно сплоченным и дисциплинированным, не всегда соблюдало строгое построение и четко выполняло команды. Это отметил китайский военачальник Ян Чжуен, пренебрежительно отозвавшийся о боевых качествах тюркской иррегулярной конницы: «Тукюесские ратники пренебрегают и наградами, и наказаниями, мало уважают начальников и по большей части не соблюдают порядка. Управиться с ними не трудно. Отсюда видно, что напрасно много говорят об их могуществе… Неприятели по наружности показываются мужественными, в самой же вещи [в самом же деле] легко управиться с ними».

Иное дело — отряды панцирной кавалерии, приученные соблюдать построение и атаковать плотно сомкнутым строем. Отряды «фули» или «бури» под боевыми знаменами с золотою волчьей головой, вооруженные «латами, копьями, саблями и палашами», наводили ужас на врагов. В качестве верительного знака, или пойцзы, древние тюрки пользовались «стрелой с золотым копьецом и восчаной печатью»{59}.

Военные победы, подчинение многих народов и захват обширных земель подняли авторитет древних тюрок и внушили страх их противникам. Все кочевые правители стремились продемонстрировать свою лояльность древнетюркскому кагану. «Разные государства все подчинились [ему]. Лучников было 1 000 000 с лишком. Такого могущества северные иноземцы никогда не имели»{60}. Свою силу и мощь осознавали и сами тюрки. В разговоре с византийским послом правитель западного удела каганата Турксанф назвал тюрок «непобедимым народом». Он заявил, что ему «преклоняется вся земля, начинаясь от первых лучей солнца и оканчиваясь пределами запада».{61}

Масштаб и протяженность театра военных действий в период Первого Тюркского каганата были необычайно велики: от южных районов Сибири до границ Китая, Ирана и Византии.

Тюркские каганы и полководцы не просто гордились своей воинственностью и непобедимостью, но и всячески культивировали чувство своего превосходства над другими народами. В период Первого Тюркского каганата сформировался настоящий культ героев-воинов на базе поминального культа умерших сородичей. На поминальных комплексах помимо каменных стел и оградок стали устанавливать каменные столбики-балбалы по числу убитых врагов. Очень скоро протяженность этих каменных рядов и количество убитых врагов стало настолько престижным, что убитых врагов стали дарить полководцам и героям, чтобы их поминальный комплекс был более монументальным. В подражание китайскому императорскому заупокойному культу на мемориалах тюркских каганов стали устанавливать каменные стелы с описанием их героических деяний, увенчанные драконами и установленные на постаменте в виде скульптуры черепахи.

Воинские и охотничьи подвиги древних тюрок отражены и в изобразительном искусстве. На скалах и различных предметах изображены сражающиеся воины либо охотники, преследующие свою добычу. Такие рисунки гравировали на костяных накладках луков и обкладках седел (рис. 4, 3, 4).

Искусство древних тюрок воспевало и прославляло героев-воинов, призывало подрастающие поколения быть похожими на своих героических предков.

«Лютые и безжалостные» к своим врагам, тюрки оказались жестоки и к своим соплеменникам. Междоусобные войны разорвали их некогда единое великое государство на части, после чего оно уже никогда не смогло достичь былой силы, могущества и величия. Тюрки потеряли свою воинскую славу так же легко, как и обрели, когда их правитель признал себя вассалом китайского императора.

Глава V.

РАСПАД ЕДИНОЙ ТЮРКСКОЙ ДЕРЖАВЫ.

РАСПРИ В КАГАНАТЕ.

ПОДЧИНЕНИЕ КИТАЮ.

КРУШЕНИЕ ТЮРКСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ

Обособление Западного и Восточного Тюркских каганатов значительно ослабило военные силы тюрок. В то же самое время правители тюркских государств враждовали между собой, что делало их зависимыми от китайского императора.

В Восточном Тюркском каганате престол кагана занял Тули-хан Кижинь, женатый на китайской принцессе И-чен. Он вел себя по отношению к Китаю как настоящий вассал, превратив свое некогда могущественное государство в зависимое владение. В своем подобострастном рвении он даже обратился к китайскому императору, которого называл «высочайшим из владык», с просьбой позволить его кочевым подданным «носить одеяние великого царства и законы иметь общие с китайцами» и хотел одним указом превратить восточных тюрок в китайцев. Однако китайский император не счел нужным, чтобы тюрки «переменили одеяние». Ему они были нужны не в качестве подданных, а пограничных вассалов, призванных охранять границы империи Суй от других кочевников. Впрочем, подобострастное рвение Кижиня не осталось без внимания. Император щедро одарил своего вассала, его супругу-китаянку и приближенных большим количеством шелковых тканей и другими ценными подарками. В особом указе Тули-хан Кижинь был поставлен «выше всех князей» среди вассалов императора{62}.

Правитель Поднебесной империи со своей свитой и войском нанес визит в Каганскую ставку. Кижинь оказал ему пышный прием и вновь удостоился богатых подарков. Был издан специальный императорский указ, в котором отмечалась преданность Кижиня императору, за что ему был предоставлен каганский престол. В следующем году Тули-хан Кижинь нанес ответный визит в столицу империи Суй. Почести и подарки он получил еще более щедрые.

Хотя каган превратился в послушного вассала китайского императора и был вполне доволен своей участью и получаемыми подарками, далеко не всех знатных тюрок устраивало такое положение. После смерти Кижиня на каганский престол вступил Шиби-хан, поначалу тоже ведший себя как преданный вассал. Он обратился с просьбой к императору взять в жены свою мачеху, китайскую принцессу И-чен, вдову умершего кагана. Хотя такой брак противоречил китайским обычаям, император повелел принцессе «сообразовываться с обычаями» восточных тюрок, и она стала женой Шиби-хана. В 615 г. во главе тюркского посольства он явился к китайскому Императорскому двору и тем самым подтвердил свою верность Китаю.

Однако как только изменилась ситуация, он тут же перешел к активным военным действиям против Китая. Воспользовавшись ослаблением империи Суй, Шиби-хан во главе большого войска совершил дерзкий набег в земли Китая и даже смог окружить войско китайского императора. Но как только подошли дополнительные китайские войска, снял осаду и ушел в степи, побоявшись дать решительное сражение. После этого он прекратил поставлять дань к Императорскому двору. Независимость Восточного Тюркского каганата была восстановлена.

Этому способствовали серьезные осложнения в самой империи Суй — против императора восстал Гао-цзу, основатель новой династии Тан. На сторону Шиби-хана перешло большое количество приближенных прежнего императора и даже сама императрица Сяо-Хэу из династии Суй. Несколько крупных китайских военачальников признали себя вассалами кагана восточных тюрок. Военные силы, подчинившиеся Шиби-хану, насчитывали около миллиона солдат. Его военную мощь китайцы оценили так: «Никогда и в древние времена северные кочевые не были столь сильны»{63}.