Огненный перевал - Сергей Самаров

Касательно цены, мы сговорились быстро и без взаимных насилований характера и принципов. Насчет пятидесяти процентов я, конечно, сразу загнул, но я же и предупредил, что предлагаю поторговаться. Они ответили аналогичным ходом в десять процентов. Разбег большой, и есть место для творческого подхода или (как сейчас говорят плохо знающие русский язык люди и потому ищущие слова, с которыми они более умными, чем в действительности, покажутся) креатива…

Я сделал деловое предложение по замене меня на лоха, который организовывал мое приглашение. И даже знал, что мне сразу в ответ сообщат. И мне сразу же сообщили:

— Если бы ты натурой брал… Скажем, пару икон… Пусть даже пять штук… И сам бы продал…Со всеми рисками… Это был бы деловой разговор.

— Не возьму… — сказал я. — Профиль не тот. Связей не имею. Засыплюсь, как лох…

— Человека иметь надо, кто сможет. И кто их правильно оценит по западной цене. Грамотный эксперт или даже священник типа тебя.

— Я не берусь… — сознался я, понимая, что в каждом деле должен работать специалист, иначе само дело завалится без оговорок. — Там экспертиза нужна серьезная…

— Тогда должен понимать, что на нас ложится сбыт. Переправка через границу, поиск покупателя, торговля, чтобы не надули крупно… Это и хлопоты, и риск… Двадцать процентов, учитывая твой уровень…

— Если бы деньги сразу, я согласился бы на сорок… То есть вы мне платите, а потом сами реализуете и возмещаете свои затраты. Это логично.

— Еще и нашу организацию дела следует учесть… Мы попа отследили, мы все узнали, мы подготовили план. Тридцать процентов…

— Годится, — согласился я. — Но план я, матерь вашу, сам пересматриваю в соответствии со своими вкусами. А они у меня изощренные. Только поэтому от тридцати пяти отказываюсь…

— Нет проблем. Тебе работать, ты планируй.

На том и сговорились…

План я разработал свой, и претворялся он в жизнь под моим непосредственным контролем. Единственная накладка вышла, когда мы встретились с настоящим отцом Валентином. Он оказался низкорослым пожилым толстячком, весьма возмущенным нечестивым поведением человека, который когда-то собирался тоже стать священником. Но после пятичасовой предварительной беседы без перерывов на чаепитие он основательно устал и тогда только стал разговаривать по существу вопроса…

Офицеры опять о чем-то беседовали, остановившись у дверей пилотской кабины. Только теперь уже все собрались, тогда как в первый раз от пограничников только один капитан присутствовал. Я подошел полюбопытствовать и на ходу почувствовал, как болтает вертолет. Еще недавно ходить можно было нормально. Сейчас прямо мог бы пройти только пьяный, которому болтанка в привычку…

— Что говорят? — поинтересовался я тоном, каким обычно спрашивают о международных событиях у человека, сидящего возле телевизора.

— Говорят, что ниже опускаться нельзя. По дну ущелья ветер с завихрениями, как в аэродинамической трубе… — усмехнулся чему-то старший лейтенант спецназа ГРУ.

— Товарищ капитан… — раздался голос солдата из-за моей спины. Солдат обращался к капитану Павловскому. — Вашей жене плохо…

— Потерпит… — грубо отмахнулся капитан. — Женщины и собаки существа терпеливые…

Я только сейчас заметил в ногах солдат щенка, мирно спящего на полу и не проявляющего совершенно никакого беспокойства… Вообще-то это хороший признак, когда собака беспокойства не проявляет. У собаки инстинкт сильный, она всегда чувствует, что и где грозит неприятностями. В Японии, слышал, собаки даже землетрясения предсказывают… Хотя инстинкт собаки едва ли на вертолет распространяется…

Глава 2

1. Старший лейтенант Александр Воронцов, командир взвода, спецназ ГРУ

Вот еще не хватало бы такого полного, на всех четырех колесах счастья, чтобы до базы не долететь. Лететь-то, по большому счету — вообще ничего. Но проблемы с расстоянием не считаются. Никто не запретит гробануться даже на стометровке.

А что, запросто… Вертолетный парк изношен до хронической дистрофии. Когда по телевизору показывают, как обновляется армия, у меня сразу и всегда вопрос возникает: а это чья армия, в какой стране? Мы пока никакого обновления не видим… Ну разве что новое здание ГРУ построили. Но его сколько строили… Пора было бы и закончить, пока не пришлось из-за ветхости сносить то, что раньше начали. Еще, говорят, спутники, как в советские времена, заработали. Мы в войсках, правда, с этим явлением не сталкивались, но слышали, что в отдельных частях нашего же спецназа испытания проводили, и хочется верить, что это реальность, а не фантазии, и за испытанием последует внедрение спутникового контроля в повседневность не тогда, когда нынешним лейтенантам пора будет на пенсию выходить… Даст Бог, проверим, и годы нам еще позволяют это сделать. По большому счету, это необходимая вещь. Вот взять бы под спутниковый контроль наш перевал. Хотя бы ради испытаний. Это было бы дело… И все подходы к нему со стороны России. Тогда не пришлось бы здесь постоянно такие силы держать… Наверное, это и дешевле государству обошлось бы. Все равно что-то контролируют. Так контролировали бы все перевалы в Чечне и в Дагестане. Их не так и много. А остальные горы, можно сказать, непроходимы. Для простых смертных, орлиными крыльями не снабженных, непроходимы… Там только альпинисты да скалолазы и проберутся — где ползком, где на четвереньках… Половину личного состава потеряют, но остальные, может быть, доползут. Говоря грубо, это тот же самый прорыв боем напрямую через наши позиции — равнозначная операция. А прорыв может иметь место только, если силы позволяют. Но, чтобы без прорыва в горы пойти, повторяю, следует иметь специальную подготовку и оборудование для, так сказать, покорения вершин…

У меня до планового отпуска две недели осталось. Хотя я не уверен, что точно в отпуск отпустят, даже если комбат вроде бы обещал категорично. Он у нас мужик суровый и надежный, слов произносит мало, но ценит те тяжелые, соответствующие его голосу, что уже произнесены, и если обещает, то, как правило, обещания держит. Когда, конечно, боевая обстановка позволяет, поскольку мы как раз относимся к тем войскам, для которых понятие боевой обстановки уже на протяжении многих лет является повседневностью, и потому загадывать на завтра и строить стопроцентные планы нам часто бывает сложно… Сейчас, вылетая по ротации в расположение батальона, я как раз и опасался, что боевая обстановка может не позволить, а в отпуск поехать мне очень даже нужно… Можно сказать, что необходимо…

Полных данных разведки я, в соответствии со своей невысокой должностью, не имел, они частично поступили только к командиру роты, а он нас, командиров взводов, просто поставил в известность, что несколько отдельных джамаатов[4] боевиков во главе с хитрым и опытным эмиром Геримханом Биболатовым намереваются объединиться в крупный отряд, чтобы в недалеком будущем с боем прорваться через охраняемый нами перевал и выйти к грузинской границе, а потом добраться до мест, где они привыкли зимовать в чеченских селениях, расположенных уже на той стороне. Там их не беспокоят. Сами грузинские пограничники предпочитают в чеченские села не соваться — опасно, да к тому же, слышал я, спокойствие и стоит неплохо.

Не за горами была осень, и сезон активных боевых операций подходил к концу, если можно, конечно, современные мелкие вылазки боевиков считать нормальными боевыми операциями. По большому счету, нормальные боевые операции они проводили только несколько лет назад, а сейчас проводят в основном теракты и занимаются прочими подобными гадостями — где-то в отдаленном селе расправятся с местной администрацией, их открыто не поддерживающей, обстреляют ментовский транспорт или напрямую с каким-то ментом и с его семьей счеты сведут, хотя непонятно, какие счеты могут быть выставлены семье. Это, естественно, боевыми действиями назвать нельзя, и потому это теперь называется своим настоящим именем, которым их действия, впрочем, должны называться даже при более крупном масштабе — бандитизм. Но даже этим они занимаются летом. Зимой нет той привычной боевикам «зеленки», в которую можно уйти после нескольких удачных или неудачных очередей из засады в спину кому-то или выстрела из гранатомета и затеряться там. Но до глубокой осени, когда зима уже пригрозит на плечи сугробом сесть и пора будет торопливо убираться туда, где можно отлежаться, еще все же далеко. При этом бандиты вполне могут предположить, что ближе к зиме посты будут еще более усилены, и ждать их станут в большей готовности с нацеленными на тропы пулеметами и, естественно, увидят целесообразность совершить прорыв тогда, когда этого еще не ожидают, как их последнего шанса. И потому неизвестно, когда прорыв будет осуществляться и какими силами. Чтобы прорваться через перевал, который мы охраняем, силы нужны все же значительные. И боевики это конечно же знают, поскольку биноклями их Аллах не обидел, и считать они тоже иногда умеют, хотя в школах учились далеко не все. Следовательно, силы временного базирования на перевале им известны. И если появились данные, что они готовятся к прорыву, то их силы должны быть значительно превосходящими наши. По моим прикидкам, боевики должны бы были собрать не менее двух с половиной, а то и трех с половиной сотен, чтобы решиться на такие действия, и при этом рассчитывать на успех, но таким силам взяться просто неоткуда. Нет сейчас в наличии таких банд, которые, даже объединившись, могли бы стать такими значительными. Со всего района наскрести, и то вместе с уголовниками, попавшими в розыск, а таких тоже немало, сотню человек не наскребут. Но, если есть данные разведки, этим данным следует верить и думать о том, что бандиты задумали и каким образом они надеются прорваться. К тому же и я, и командир роты, и другие командиры взводов чувствовали в поведении командования какую-то недосказанность. Так бывает, когда есть подозрения, но подозрения не обросли конкретикой, и нет на руках фактов, способных натолкнуть на конкретные выводы. Что-то было в ситуации непонятное, но никто не знал, что конкретно…