Рабыня Вавилона - Джулия Стоун

Жрица хотела пить, взглянуть на себя, осуществить свои планы — всего хотела. Она была горда и тщеславна, в общем, как и подобает женщине ее сословия.

Широкая полотняная рубашка, в которую она была одета в этот час, доходила до пола, но в разрезах просматривались стройные ноги с изящной татуировкой — повторяющимся растительным орнаментом. Черные волосы, словно плащ, укрывали спину, душистой грудой лежали на плечах. Жрица в полной мере осознавала свою красоту, но, глядя в зеркало, все чаще замечала углубляющиеся морщины меж бровей, у носа и губ. И ее это злило.

Пока она еще могла скрыть изменения под слоем грима. О том, что будет дальше, думать не хотелось. На цыпочках жрица выскользнула из комнаты. Миновав темную прихожую, она отперла дверь.

Высокая глухая стена окружала территорию храма; главные ворота, украшенные изразцами, были надежно заперты. Покой храма охраняли мощные фронтальные башни. А напротив ворот, словно зеркальное отражение, возвышались такие же строгие башни, охранявшие вход в целлу Набу.

Статуя бога покоилась в глухой нише и была видна со двора. В этот час божество спало, и жрица-прорицательница не смела приблизиться к целле.

Рядом с главным святилищем храма находился вход в зал, где хранились ладья и колесница для торжественных новогодних процессий. И уже совсем скоро мудрый Набу, сын Мардука и Царпанит, писец Таблиц Судеб, отправится в Вавилон с большой праздничной процессией.

Жрица скользнула к бассейну для омовений. Теплая, прогретая дневным солнцем вода, приятно ласкала кожу. Живой свет факелов, закрепленных на стенах, отражался в глади воды и, разбившись от прикосновения женских пальцев, рассыпал на черной поверхности причудливую клинопись.

Она запрокинула голову и так долго глядела в небесный океан, усеянный звездами, что едва не потеряла себя в этой безумной выси.

Неожиданно вода в бассейне колыхнулась, словно кто-то посмотрел на нее из темноты и с плеском ушел под воду. Женщина отпрыгнула. Отсюда уже не был виден отраженный свет факелов.

С сильно бьющимся сердцем она вновь подняла взгляд к небу. Скатилась звезда, словно серебряная монета, за ней — другая, с длинным, золотым хвостом… Жрице захотелось увидеть Набу, немедленно, в этот жуткий час.

Бесшумно ступая, она приблизилась к целле. Там, внутри, тьма была столь непроницаема, что светильники у ниши со статуей едва теплились, сдавленные со всех сторон черными бархатными пластами мрака. Исполненная благоговения, женщина уже собралась войти, но внезапно остановилась. Снова пришло смутное воспоминание о сне.

Непонятные шорох и хруст раздались за спиной, и в это же мгновение она поняла, что ниша пуста, статуи божества нет, она исчезла, испарилась! Жрица отпрянула, прижавшись спиной к стене. Мелькнула тень по левую руку и нырнула в густую тьму каменного двора. И тут прорицательница увидела такое, что заставило ее окаменеть.

Над храмом величественно проплывал Набу, держа в руках грифель и табличку. Его одежды раскинулись в полнеба, а волосы и борода свивались в кольца, тянулись лентами горизонтально земле, подобно густому туману. С босых ног божества капала медвяная роса, а его уста источали вино и пенное пиво. Вслед за ним, привязанный к бороде, ступал дракон его отца Мардука.

Призрак рос на глазах, и вот он уже закрыл собою все видимое пространство. Созвездья мерцали все так же, словно не было преграды их свету. Очередная хвостатая звезда надрезала небо и нырнула в небытие. Набу остановился, потом резко ушел вверх. Дракон пустился за ним, отталкиваясь лапами от звезд.

Жрица зажмурилась, а когда открыла глаза, в небе алела звезда Нергала[2], приносящая несчастья.

А предсказания прошлого года! О, все жрецы в страхе пали ниц, когда вокруг луны появился ореол. Син приговаривал Вавилон к страшным бедам, ведь произошло это в месяц аяру[3], а древние говорят так: умрет царь, а сын его не займет трона отца своего.

Страшный вопль тогда поднялся в храмах. Жрецы ждали кончины царя, правда, говорили об этом шепотом — во дворце не должны услышать. Но прошел целый год, а Навуходоносор жив и правит.

— О, Набу! Сжалься над всеми нами. Упроси отца своего о милости к возлюбленному городу, Городу царей, Вратам бога, Вавилону!

Прорицательница засеменила в свое жилище. Ох, неспроста Набу вылетел из целлы в канун нового года. Что-то должно случиться, вот только хорошее или дурное?

Жрица Гулы вошла в нишу. Красная дверь ее дома была приоткрыта, но она не обратила на это внимания. Она размышляла, стоит ли рассказать верховному жрецу о том, что произошло ночью? В прихожей было темно. У порога дрожал слабый огонек. И тут до ее ушей донесся приглушенный вскрик. Жрица схватила светильник, подняла над головой.

— Кто здесь? — громко сказала она.

Ее решительный тон не предвещал ничего хорошего ни человеку, ни духу, притаившемуся в потемках.

— Кто бы ты ни был, я тебя не боюсь! Выходи сам, или я отыщу тебя!

Из угла шагнула девочка-прислужница с длинными, нечесаными волосами, ниспадающими на ее худые смуглые плечи. Она дрожала и всхлипывала, в больших испуганных глазах стояли слезы, блестевшие, словно диаманты.

— Кто ты такая? — гневно спросила прорицательница. — И что ты делаешь здесь, в моем доме?

— Я — Малка, из горных районов. Меня привезли сюда недавно. Я видела тебя, госпожа, а ты… ты меня помнить не можешь.

— Тебя привезли в Борсиппу солдаты?

— О, нет, госпожа! Меня продал за долги мой отец. Я разлучена со своей семьей.

— Твои родители мушкенумы?

— Да, госпожа. Они очень бедные люди. Наша семья арендует клочок земли у одного влиятельного человека. Плата за участок и так высока, а тут вдруг хозяин потребовал проценты сверх уплаченного. У нас большая семья. Боги наградили моих родителей многочисленным потомством, а вот как его прокормить, не сказали. Мои сестра и брат уже отданы за долги, а самый старший служит в армии царя. Он лучник. Он уже был ранен и надеется получить собственный участок. А у родителей осталось еще пятеро малышей.

— Так что ты делала в моем доме?

— Я принесла тебе свежей воды, госпожа, — подобострастно поклонилась девочка.

— Что ж, это хорошо. — Прорицательница откинула назад черные волосы прислужницы, посмотрела на ее обнаженное тело. — Тебе сколько лет?

— Недавно сравнялось тринадцать.

— Тринадцать. — Жрица поставила светильник на полку. — Тебя, видно, и вправду не кормили. Знаешь, я влиятельна. Я многое могу. Ты боишься меня?

— Да… — еле слышно прошептала невольница.