Боцман с «Тумана» - Николай Панов

Медведев молча кивнул.

— Вы ушли с торпедных катеров, так как боялись… — Людов помолчал, выбирая выражение, — боялись стать причиной гибели своей семьи?

Медведев уронил снимок и фуражку на стол. Брови сошлись в одну сумрачную черту.

— Товарищ капитан, ничего подобного я не писал в рапорте!

Конечно, не писали, — подтвердил Людов. — И не могли писать, так как не знали ничего определенного. Но я себе представляю, как вы страдали, подстерегая с торпедами корабли, на одном из которых могли идти ваши жена и сын! — Он помолчал, сочувственно глядя на Медведева. — Успокойтесь, Андрей Александрович. Все три корабля, на которых перевозили наших мирных людей, угнанных в рабство, спокойно дошли до места назначения. Мы узнавали о времени их отхода и курсе, своевременно давали шифровки… Правда, в последний раз шифровка немного запоздала: вы уже, кажется, хотели выходить в атаку…

— И вы тоже думаете, что на этом транспорте могла быть моя семья? — ломким голосом спросил Медведев.

— Этого я не думаю, — медленно произнес Людов. — Я верю в возможность всяких страннейших совпадений. Но строить такое предположение было бы слишком наивно.

Медведев тяжело сел на кровать.

— Подытожим факты, — продолжал Людов. — Вы обращались в штаб партизанского движения с просьбой установить судьбу ваших жены и сына, захваченных немцами под Ленинградом. Вам ответили — не правда ли? — что вашу семью сперва держали в концентрационном лагере, потом перевели в один из норвежских портов для отправки на транспорте в Заполярье… Не так ли?

Затаив дыхание, Медведев кивнул.

— Теперь, когда вашему рапорту дан ход, — помолчав, сказал Людов, — с какой целью вы натравляетесь на сухопутье?

Медведев молчал.

— Я представляю себе ваши мечты… — Людов снял очки, стал задумчиво протирать носовым платком стекла. — Вы проситесь на передний край, думаете связаться с разведчиками, проникнуть в немецкие тылы, разыскать лагерь рабов, отбить свою семью…

Капитан сидел без очков; на Медведева глядели очень усталые, добрые, глубоко запавшие глаза. Но Людов опять надел очки. Его голос стал жестким.

— Едва ли это удастся вам. Северная Норвегия — океан пустынных сопок. Ваши поиски обречены на неудачу, даже если бы командование пошло вам навстречу в этом сомнительном деле…

Медведев порывисто встал:

— Скажите, капитан, зачем вы затеяли весь этот разговор?

— Затем, чтобы предложить вам перейти в мое распоряжение, — просто сказал Людов.

— В ваше распоряжение?

— Командующий передал ваш рапорт мне. Я думаю, вы как раз тот человек, который нужен мне для одной операции.

— Операция за линией фронта, в сопках?

Говорите тише… Да, за линией фронта, в сопках. Но сперва уточним: правильно ли я вас понял? Вы коммунист и советский морской офицер. Тревога о семье не может заслонить в вашем сознании мыслей о Родине, понимании советского воинского долга. Главная ваша мечта — уничтожить фашистских захватчиков, что вызволит из гитлеровского рабства тысячи наших детишек и женщин. Так ли это, старший лейтенант?

— Вам, товарищ капитан, удалось высказать самые мои заветные мысли! — волнуясь, сказал Медведев.

Так вот. Сейчас командованию необходимо установить точные координаты района, куда фашисты свозят наших людей. С какой целью — вам будет сообщено позже. Сами вы не пойдете на поиски своей семьи. Вы только поможете установить место, все остальное предоставите другим. Приготовьтесь к разочарованиям. Приготовьтесь к безусловному повиновению инструкциям, которые вам будут даны… Согласны ли вы пойти в тыл врага навстречу неведомым опасностям на неопределенный срок? Вы…

Он не договорил. Медведев бросился к нему, сжал его тонкие, узловатые пальцы. Не находя слов, тряс Людову руку.

— Если вы сломаете мне пальцы, — морщась, сказал Людов, — я не смогу подписать приказ о вашем назначении.

Медведев распахнул дверцы шкафа, выхватил бутылку вина, два липких стакана. На дне одного лежал окурок, в другом ползала вялая полярная муха. Вытряхнув из стаканов муху и окурок, молча выбежал из комнаты.

— Андрей Александрович, не нужно! — крикнул вслед Людов.

Из-за двери слышались бульканье и плеск воды. Медведев вернулся с вымытыми стаканами.

— Я редко пью, — отрывисто сказал он. — Последний раз выпил из этой бутылки, когда расставался с Настей. Думали допить после ее возвращения. Но для такого случая…

Багровая густая струя билась в стенки стаканов.

Чтобы не был последним! — сказал Медведев, торжественно поднимая стакан.

Чтобы не был последним! —повторил Людов суровый тост военных моряков.

Они выпили, поставили стаканы рядом.

— У вас хорошие нервы, Андрей Александрович, — с уважением сказал Людов. — Волнуетесь, а в руке ни малейшей дрожи.

Он застегнул шинель. Нагнулся, вынул из-под стула фуражку, обмахнул ее рукавом.

Медведев смотрел удивленно.

Людов надел, поправил перед зеркалом фуражку.

— Сейчас я вас покидаю, Андрей Александрович. — Странно звучало для Медведева это штатское, еще непривычное тогда на флоте обращение. — Главное мы с вами скрепили. Вы поступаете в мое распоряжение. Обдумайте еще раз этот шаг. Нет колебаний? Тогда прикиньте пока, кого из своего экипажа сможете взять с собой. Нужны двое: радист и сигнальщик.

Медведев не успел ответить ни слова. Капитан предупреждающе поднял смуглый палец:

— Не торопитесь, обдумайте кандидатуры всесторонне. Через полчаса жду вас у командующего, в скале… Думаю, лучше нам не идти по улице вместе…

Приложив руку к козырьку, вышел, тихо притворив за собой дверь.

Ровно через полчаса вахтенный краснофлотец перед овальным входом в скалу спрашивал пропуск у подошедшего сюда офицера.

Ранние сумерки уже окутывали улицы, корабли у причалов, площадь стадиона, где совсем недавно летал влажный футбольный мяч, свистели и топали англичане, аплодировали наши моряки, когда команда гвардейского эсминца забивала в английские ворота гол за голом.

Медведев предъявил удостоверение. Вахтенный нажал кнопку звонка.

В глубине туннеля горел электрический свет. Дежурный офицер показался из-за поворота.

— Старший лейтенант Медведев?.. Проходите. Медведев шел туннелем, наклонно убегавшим в глубь сопки. По неровным каменным стенам сочилась вода, бежала проволока проводов, темнел свинцовый кабель.

Открылась тяжелая, обитая резиной дверь. Еще одна дверь — с высоким стальным порогом-комингсом, как на линкоре.

Возник длинный прямой коридор, ряд дверей по обеим его сторонам. Из-за дверей слышался заглушенный разговор, звучали телефоны, постукивали ключи телеграфа. Адъютант остановился, пропустил Медведева вперед, в небольшую приемную.