Перстень альвов, кн. 1: Кубок в источнике - Елизавета Дворецкая

– Между прочим, родственница, мы с Хельги ярлом как раз задумались о продолжении своих славных родов! – Торварду надоело говорить о грустном, и он подмигнул тетке кюне.

– Вот как! – Кюна Ульврун оживилась, как оживляется всякая женщина при упоминании этого предмета. – Уж не пытались ли вы отбить невесту у Альмара Тростинки? Напрасно – она, я думаю, так горда и привередлива, что он с этой красоткой еще наплачется! Или ты нацелился… – Она бросила взгляд на Хельгу, сидевшую с шитьем в дальней стороне гридницы.

– Нет! – Торвард засмеялся и затряс головой. – Прекрасная Хельга дочь Дага не для меня! Я уж сколько дней лезу вон из кожи, чтобы ей понравиться, а она все еще смотрит на меня, как на морского великана!

Хельги слегка улыбнулся: Торвард несколько преувеличил свои старания. Он был не только любвеобилен, но и разборчив: он хорошо знал, чего хочет, и никогда не гонялся за победами ради самих побед, а также отлично понимал, какая женщина какого обращения заслуживает. Он охотно разговаривал с Хельгой, шутил, совершенно невинно забавлял ее разными баснями о своих и чужих приключениях, однажды на стоянке принес ей из леса живого зайчонка, но даже взять за руку никогда не пытался, словно она и ему приходилась сестрой, – короче, обращался с ней скорее как с маленькой девочкой, чем как со взрослой девушкой. Этому способствовали ее малый рост, хрупкость, ее робость, из-за которой мало кто вспоминал, что ей уже двадцать лет. Для более близкого знакомства Торвард ярл предпочитал ее молодых служанок: Хельги не раз замечал его болтающим то с одной, то с другой, то с двумя сразу, а не далее как на последней стоянке перед Островным проливом видел, как доблестный Торвард ярл возвращается из ближайшей рощи в обществе одной из этих девушек. Свой плащ он нес свернутым на плече, но все равно на толстой коричневой ткани виднелись следы тесного соприкосновения с непросохшей весенней землей.

– Ты знаешь, что где-то в Медном лесу спит прекрасная валькирия? – ответил он тетке кюне, недоумевавшей, кого же он выбрал.

– Уж не об Альвкаре ли вы вспомнили? – Кюна Ульврун усмехнулась с шутливым беспокойством. – Я-то уж подумала, что ты в самом деле… Альвкара! Надеюсь, что она оставила смертных в покое!

– А разве ты знаешь о ней что-нибудь нехорошее?

– А разве она мне сделала что-то хорошее? Я видела ее однажды, как раз двадцать семь лет назад. В тот год, когда к нам приехал Эрнольв Одноглазый и передал приглашение Торбранда конунга идти с ними на Квиттинг. Мой отец, умный был человек, не хотел соглашаться. А брат, Ульвхедин ярл, непременно хотел идти в поход. Даже задумал жертвоприношение, чтобы боги указали, идти раудам в поход или не идти. Вот тогда и появилась Альвкара. Она указала нам на юг – и мы пошли в поход. – В голосе кюны Ульврун проявлялось все больше досады, и она совсем позабыла, что в те давние дни не меньше своего воинственного брата желала этого похода, обещавшего раудам огромные выгоды. – И теперь мой брат Ульвхедин, говорят, бегает по Медному лесу в виде оленя с золотыми рогами, если его еще не подстрелили и не съели, а я одна управляюсь тут со всем племенем и едва могу отбиться от кваргов, от этого проклятого Фримода ярла, чтоб ему провалиться! Был бы у меня в роду хоть один настоящий мужчина, он бы… Довольно об этом! – Кюна сама себя прервала. – Если вы верите, что вам с ней больше повезет, – это ваше право.

– Нам бы узнать о ней хоть что-нибудь! – попросил Торвард ярл. – Нет ли у тебя, родственница, какого-нибудь мудрого человека, который нам о ней расскажет получше?

Чтобы сделать приятное гостям, кюна Ульврун послала за сказителем, знавшим древнюю «Песнь об Альвкаре», и на другой день он приехал. Послушать его нашлось много охотников: на скамьях и на полу, у стен и в углах, даже в дверях теснились домочадцы и гости, проезжие торговцы, которых всегда хватало на берегах Островного пролива. И все это множество народу хранило молчание, чтобы не мешать певцу – толстоватому, ничем не примечательному человеку средних лет, усаженному к очагу на особую маленькую скамеечку. На коленях он держал арфу. Когда возня и борьба за места утихла, почетный гость начал рассказывать:

– Жил один конунг, по имени Халльмар, он правил в Рауденланде. Жену его звали Храфнхильд, а дети их были Альвмунд и Альвкара. Они были близнецы и очень любили друг друга. Альвкара часто сопровождала брата в походах.

Дальше он ударил по струнам арфы и запел, не слишком звучным голосом, но зато торжественно, умело выделяя слова:

Стяг вышивалазнатная дева,шлем и кольчугугерою вручала;победы желалабрату в сраженьях,сплетала заклятья,чтоб был невредим он.

Гамардом звали конунга, который правил в земле кваргов. Он посватался к Альвкаре и велел сказать так:

– Женою мне будетсветлая девав уборах из золота,в пестрых нарядах.Дам я дары —не бывало богаче:красное золото,в битвах добытое.

Дам платья белеелебяжьего пуха,рабов дам я лучшихи сотню рабынь,коров и овец,коней самых резвых,если женоюАльвкара мне будет.

На это Альвкара велела ответить так:

– Ищи себе женв лесах великаньих:родом ты низок,рабыни отродье,мало прославлендоблестью Гамард,чтоб в жены проситьХалльмара деву.

Тогда Гамард очень разгневался и стал собирать войско. Он послал сказать Халльмару так:

– Если не будетотдана девав уборах из золотаГамарду в жены,горькая участьстрану ожидает:жизнь нежеланнойпокажется Халльмару!Дом ваш растопчетдрева губитель,[4]дружина усееткостями равнины,когда приплыву яна сотне «драконов»и копья блестящиев шлемы ударят.

Халльмар убит мнойбудет в сраженье,сын его станетхлевы мои чистить,дочь его сядетза жернов на кухне,рабыней мне будетупрямая дева.

Когда сын конунга Альвмунд услыхал все эти угрозы, он очень разгневался. Он был великий воин. Тогда Альвмунд приказал собирать войско. И когда войско было собрано, корабли заняли собою весь Островной пролив, так что по их бортам можно было перейти от одного берега на другой, как по суше. Альвмунд стоял во главе этого войска. Альвмунд сказал:

– Больше ты, Гамард,гордиться не будешь,тебе отомщу яза злобные клятвы!Узнаешь ты вскореАльвмунда руку:ходить за скотинойтебя я заставлю!

И тогда два войска встретились возле Ньёрдова камня. Его называли так, потому что там в древности было святилище Ньёрда. Кораблей было так много, что из-за них не было видно воды во фьорде. Об этом говорится так:

Плыли «драконы»в обители Эгира,[5]луны бортов[6]стояли стеною.Вспенили веславолны, как в бурю,мачты над моремвыросли лесом.

Альвмунд и Гамард встретились у Ньёрдова камня и принесли жертвы. Гамард принес жертвы Одину, и Один дал ему свое копье, и никто не мог одолеть его, когда он бился этим копьем. Они оба были великие воины. Они стали биться, и вышло так, что Гамард поразил своим копьем Альвмунда и тот умер.

Альвкара была с братом в том походе. Велико было горе Альвкары, когда она увидала его мертвым. Горько она заплакала и сказала так:

– Горе мне, девев уборах из золота,тяжкую участьмне норны судили!Я брата лишилась,павшего в битве,одна я осталась,как ель над горою!

Брат мой рожден былвместе со мною,каждой дорогоймы шли неразлучно.О боги благие!Ответьте несчастной:кто же защитойтеперь мне послужит?

И тогда Альвкара увидела, что брат ее открывает глаза и приподнимается. И он сказал ей так:

– Слезы горячиежгут меня, мертвого,сжалились богинад участью девы.Если, Альвкара,богам ты послужишь,станет защитойсам Один от Гамарда.

Альвкара сказала:

– Рада я выполнитьволю Властителя,если защитоймне он послужит.Дух твой пребудетспокойным, о брат мой!Убийце отмщу я,как воин отмстил бы!

Тогда с неба спустились восемь прекрасных дев на конях цвета пламени, и девятого, свободного коня они привели с собой, и он был самым лучшим. Альвкара села на этого коня, и он умчал ее в небо. С тех пор она стала валькирией и носилась в битвах над землею и морем.

Так кончается первая песнь об Альвкаре.

Когда сказитель окончил, в гриднице еще некоторое время стояла тишина. У женщин на глазах блестели слезы, на лицах мужчин отражалось волнение.

– Это очень хорошая песнь, – сказал Хельги, стягивая с пальца золотой перстень и подавая его певцу. – Прими это от меня в награду за твое искусство.