Тихоня для Туза - Ольга Николаева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Будешь мне лекцию читать про моду. И про то, для чего нужны вот эти странные тряпочки.
– Ты серьезно?
– Я похож на человека, который знает, как это носят? Мне подарок оставили, а инструкцию не приложили…
– Ищи тетрадь или блокнот. И ручку. Будешь записывать.
– Вот еще. Никогда не страдал такой ерундой, и даже не думаю начинать.
– Придется.
История моды – так история. Зря я, что ли, столько лет посвятила этому хобби?
– У меня хорошая память. Поверь на слово. И лучше не проверяй!
– Ладно. Тогда садись и слушай.
–Погоди, сейчас налью попить чего-нибудь. И тебе тоже.
– Я не пью спиртное. Говорила же!
– А воду? Тоже не употребляешь?
– Воду буду.
Нервировало все. И этот чужой дом, и его самоуверенный, насмешливый хозяин… А больше всего – то, что он всерьез меня никак не воспринимает! Вообще, нисколечко, ни на грамм даже!
– Тихон, история – это скучно. Серьезно, ты уснешь под мое бормотание! Давай, не будем, а?
– Покажешь, как носят эти штуки, да пойдешь. Всего и делов-то. Можно даже молча, бормотать не обязательно.
Он вернулся с двумя стаканами прозрачной жидкости. Вроде бы, похожей на обычную минералку с газом…
– Тогда снимай футболку!
– Зачем? – Он сделал первый глоток, не отводя от меня взгляда. Гипнотизировать, что ли, пытался? Так я сама не хуже цыган, тоже так могу. Забрала у него из рук посуду, отпила оттуда же, откуда и сам Тихон. – Я тебе налил отдельный. Зачем взяла мой?
– Этот проверенный. А в другой ты мог что-то подсыпать.
– Ну, тебе лучше знать, что делать. Хочешь – пей из моего.
Я сделала еще один жадный глоток. Почему-то, чем ближе к мужчине, тем становилось жарче. Пить хотелось неимоверно просто…
– Какая вкусная вода… Но какая-то странная… Ты из-под крана ее наливал? – Не сразу уловила какой-то привкус.
– Там джин. Я ж себе делал.
– Волшебно. Шикарно. Восхитительно! Сразу не мог сказать? – Ни разу в жизни в рот не брала спиртного. И очень страшно представить, чем это может закончиться…
– Поздно. Ты уже сделала свой выбор.
– Ладно. Тогда давай, по-быстрому, раздевайся.
– Ого. Как тебя мощно развезло-то, мать. С двух глотков – и ты уже ко всему готова?
– Я буду демонстрировать, как носят эту штуку!
В голове шумело, в глазах немного плыло. Очень сложно наводилась резкость. Язык пока был под контролем, говорил то, что нужно. И не пел дифирамбы грудным мышцам Тихона, которые вдруг захотелось потрогать.
– А разве не ты должна для этого оголиться?
– Нет. Это исключительно для мужчин.
– Хочешь назвать меня п..расом?
– Нет. Так думает тот, кто это тебе подарил! И попросила бы так не выражаться. Не люблю, когда матерятся!
Он все так же смотрел в упор и стягивал футболку… Пришлось облизать пересохшие губы и залпом осушить уже второй стакан – тот, в котором была настоящая вода. Помогло не очень-то…
– Ну, давай, помогай натягивать. – Он развел руки по сторонам, приглашая приблизиться. Такого подвоха я никак не ждала.
Никогда не ведусь на слабо. Никогда. Ни с кем. Ни при каких обстоятельствах.
И теперь не повелась.
Просто захотела проверить на ощупь – каково это, трогать такие мышцы? Тихон, как назло, еще двигаться начал, привлекая все внимание к тому, как мускулы перекатываются под кожей. Красивые, гладкие, мощные…
Такие давно не в моде – обычно на всех показах бродят тощенькие дохляки и заморыши… Но мне-то какая разница? Мне нужно этого откормыша теперь нарядить в женское платье. Иначе – поймет, что это была подколка, и наверняка меня убьет!
– Мне нравится твой боевой настрой, Стефа. – Он дождался, когда я сделаю первые два неуверенных шажка. Сетку с перьями к груди прижала, как что-то самое в жизни. – Но такими темпами, только к утру до меня доберешься. Я знаю, ты можешь быстрее! Давай, жги, Стефания!
– Ты наклонись, хотя бы. – Проснулось упрямство и привычка идти до конца. Правда, они тут же приуныли, когда оказалась так близко к полураздетому мужчине.
Пришлось подниматься на цыпочки и тянуться вверх, и все равно – до его макушки было не достать.
– Значит, будешь упираться, да? Не умеешь тормозить совсем?
Было до чертиков боязно смотреть ему прямо в лицо. Пришлось разглядывать вблизи ту самую грудную клетку… Не менее красивую, чем издали…
– А это у тебя откуда? – Сначала сделала, потом подумала. Потрогала шрамик на ребрах, белесый, давно заживший, заметный только при пристальном изучении. Потом еще один, потом обвела пальцами всю линию, в которую они постепенно складывались…
– Память о детской глупости. Упал на колючую проволоку, запутался, долго вылезти не мог.
– Так это правда, что ты рос беспризорником? – Вскинула глаза, чтобы видеть, как он отвечает. Черт! Лучше бы этого не делала!
Пробрало мурашками от его взгляда и улыбки. Каких-то опасных, непонятных, томительных… И губы у него не только ядовито-злые. Они просто грешные! Полные, твердо очерченные… Мужчины с такими губами должны сидеть под замком, а не разговаривать со мной, стоя в такой опасной близости…
– Что?
Он что-то произнес, но я пропустила значение слов. Засмотрелась.
– Говорю, что ты обещала мне бревно в постели. А ведешь себя, как сухая веточка. Собиралась соблазнять – так действуй, а не тупи!
– Молодец. Умеешь напомнить, что ты гопник и быдло, а не мужчина. – Меня словно обдали ушатом холодной воды. И спасибо Тихону за это. Еще чуть-чуть, и начала бы сама вешаться на шею. А тут – передумала, моментом.
– Все? Больше ничего не ждать? А я-то, грешным делом, размечтался… Думал, повеселюсь…
– Ты – не в моем вкусе. – Сделала шаг назад, и еще один. Старалась медлить, чтобы это бегством не казалось. – Нужно сбросить вес, подсушиться, подровняться… И загар свести. И волосы отрастить. Тогда, может, сойдешь за человека!
– Может, мне еще штанишки подвернуть? – Ему было пофиг на слова. Ни чуточки не расстроился и не обиделся. Только сделал шаг вслед за мной, снова сокращая расстояние. – Стой, как стояла.
– Вот еще! Зачем? – А сама послушно затормозила.
– Мне так больше нравится.
Очень странное состояние: мысли, вроде бы, мои, привычные. И тело – точно не чужое. Но творю что-то очень необычное, то, что раньше никогда бы в голову не пришло… Например – остановилась сразу, по команде. Вместо того, чтобы показать ему средний палец и свалить. Еще и обругать на прощание!
– Руки подними.
И снова сделала, как она сказал. И теперь осталась тоже без
