Музыкальная шкатулка Анны Монс - Екатерина Лесина

Разбирать шкафы ей резко расхотелось.

— Пойдем гулять?

Хайд отвернулся. Он уже гулял сегодня. И вечером еще погуляет. А днем тащиться — жарко!

— Ну пожалуйста, пойдем. А то…

Ксюше стыдно было признаться, что ей в голову ужасы всякие лезут. Она — существо впечатлительное, но прогулка все исправит. И Хайд со вздохом поднялся: ни в чем он хозяйке отказать не мог.

Вот только далеко уйти у них не получилось: у подъезда Ксюшу поджидали.

— Здравствуйте, — сказала она, перекладывая поводок в левую руку. — А вы к кому?

— А я к вам, — Игнат Алексеевич улыбнулся.

Ну вот, сразу и стало ясно, что явился он не по собственной воле. Алексей Петрович велел? Или действительно его в конторе допекли? Одна Эллочка чего стоит… но мог бы и не притворяться, что он Ксюшу рад видеть.

— А мы — гулять, — Ксюша потрепала Хайда по загривку. — С собакой.

— Вижу.

Конечно, на кота Хайд никак не был похож. А этот… уставился, смотрит. И Хайд — на него. Он умел разглядывать людей, и те обычно пятились, им казалось, что он на них бросится. Люди не знали, что Хайд исключительно интеллигентен.

— Ваша?

— Моя.

Ну, давай, скажи, что не ожидал увидеть такую собаку. Что, наверное, ее тяжело держать в городской квартире. Что маленьким девушкам приличнее маленьких песиков иметь, декоративных. А этот лохматый и жрет, как не в себя…

Ксюша все это слышала, и не раз.

И отчего она тогда так разволновалась?

Хайд махнул обрубком хвоста, показывая, что знакомство состоялось. А Игнат Алексеевич перевел задумчивый взгляд на Ксюшу и спросил:

— Вы не против, если я присоединюсь к прогулке? Нам надо поговорить.

Это ему надо поговорить. А Ксюше — успокоить нервы и убедить себя, что позвонивший ей тип — просто злой шутник. Или так: весна, обострение у многих, и, значит, ничего страшного в понедельник не произойдет.

А с ним гулять… успокоить нервы — не получится.

Но и грубить нехорошо, тем паче что Алексей Петрович просил ее за сыном приглядеть.

— Это вам, — он протянул ей картонную коробку. — Эклеры.

Из супермаркета, конечно, с масляным кремом, который давным-давно уже не на масле делается и потому слишком сладкий, вязкий и вообще на оконную замазку похож.

— Спасибо, — Ксюша коробку взяла.

Отнесет ее Людочке, в двадцать вторую квартиру. Та сладости любит…

— Мы в парк идем. Вам не будет жарко?

Май в разгаре. И день выдался солнечным. А этот — в пиджаке, и совершенно жутком, шерстяном, с люрексовой нитью. Ксюша и не знала, что такие еще выпускают! Галстук, опять же, смешной, цыплячье-желтого цвета, с красными волнами. Рубашка же — темно-синяя.

Ну вот кто ему одежду подбирает? У Алексея Петровича врожденный вкус имеется. А здесь…

До парка они дошли молча. Хайд вписался между Ксюшей и этим… начальником, которого этакая близость псины ничуть не смутила. Он шел, засунув руки в карманы брюк, насупившись, думая о чем-то своем.

— Сюда, — Ксюша свернула с дорожки. — Там площадка, Хайду есть где побегать.

Тот фыркнул: не в его возрасте предаваться таким глупым забавам.

Как и следовало ожидать, площадка в этот час была пуста. Может, это и хорошо, никто не помешает. И лавочка свободна. Ксюша отстегнула карабин и намордник сняла. Будь ее воля, она бы его и вовсе никогда не надевала на Хайда, но — закон есть закон.

— Не боитесь, что сбежит? — Лавочку Игнат Алексеевич разглядывал с явным подозрением. Чего он ждал? Кнопок, в дереве спрятанных? Ксюша надеялась, что до кнопок и прочих детских глупостей в конторе дело не дошло.

— Он воспитанный.

Хайд отошел на пять шагов и улегся, всем своим видом показывая, что не намерен оставлять драгоценную хозяйку наедине с этим крайне подозрительным типом.

— Мне… я… — Игнат Алексеевич откашлялся и потянул узел галстука, словно тот был завязан слишком туго. — Я хотел бы извиниться за некоторую поспешность… в своих решениях. И я уполномочен предложить вам… Оксана…

Совсем разговаривать не умеет!

— …вернуться на прежнее место.

И уставился на нее, будто это она виновата, что ее уволили.

— Конечно, в качестве компенсации морального ущерба я выпишу вам премию…

— И зарплату повысите.

Не то чтобы Ксюша в деньгах нуждалась, но ведь зарабатывала она их честным трудом. И Алексей Петрович сказал — сразу не соглашаться.

— Повышу. На пять процентов.

— Десять!

Насупился. И сдался:

— Ладно.

— Тогда хорошо, — все-таки шкафы, наверное, обождут. В конце концов стояли они пять лет без Ксюшиного внимания, постоят еще пару месяцев, до отпуска. — В понедельник я выйду на работу.

Он кивнул и выдохнул, как ей показалось, с облегчением. И вроде бы он мог бы и уйти, но нет — сидит, ждет чего-то.

— Здесь тихо, — Игнат Алексеевич стянул пиджак. — И мирно как-то…

— Это сейчас. Ближе к вечеру народ соберется… вообще, Хайд по характеру скорее Джекил. Мирный до невозможности… он раньше спасателем работал. А когда постарел, папе предложили его забрать. Иначе его усыпили бы… жалко.

Хайд закрыл глаза, притворяясь спящим. Только обрубки ушей подрагивали.

Из головы ее почему-то не шел тот телефонный звонок.

— А… — Ксюша покосилась на начальника. — А в конторе все нормально?

Нет, она, конечно, знала, что в конторе все совершенно ненормально, иначе он в жизни бы в ее дворе не появился, но, если что-то сверхординарное случилось, Игнат Алексеевич ей об этом скажет.

Должен!

Он вздохнул и буркнул:

— Нет. Они… я понятия не имею — чего им надо?! Они у меня вот где сидят, — он рубанул ребром ладони по горлу. — Издеваются…

— Рассказывайте!

Ксюша подумала, что сейчас ее снова уволят — за чрезмерное любопытство, но нет: Игнат Алексеевич принялся рассказывать, громко, эмоционально, еще и руками размахивал, будто ветряная мельница. Он разом растерял всю свою начальственную спесь, и это Ксюше понравилось.

Хайд, приоткрыв глаз, за чужаком следил. Так, на всякий случай.

— Ну вот что я сделал не так? За что они меня ненавидят?!

Возмущение и обида его были настолько искренними, что Ксюша с трудом сдержала улыбку.

— Игнат Алексеевич…

— Игнат.

Надо же, какое вдруг доверие!

— Игнат, — поправилась Ксюша. — Во-первых: Виктория Павловна. Вы запретили ей разговаривать с дочерью, а у той вечные проблемы, и Виктория Павловна за нее волнуется. Переживает! А когда она переживает, то не может сосредоточиться на работе. И начинает мешать всем остальным.

Кивнул Игнат и, развязав галстук, сунул его в карман рубашки.

— Во-вторых, Стас. У него золотая голова. Он об этом знает. И еще, он очень самолюбивый. Его хвалить надо, подчеркивать, что он очень важен для конторы. Ну и позволять иногда… всякое.

— Какое?

Ксюша пожала плечами:

— Опаздывать, например. Стас — очень ответственный, и, если дело действительно важное или встреча назначена, он в жизни не опоздает. А так… ну, придет он на десять минут позже. Полежит на диване чуть дольше… зато и он спокоен, и работа выполнена.

— Это неправильно!

Ну да, Ксюше рассказывали о новых порядках и о системе штрафов за опоздания.

— Неправильно, если такие мелочи начнут доставлять фирме крупные проблемы. Элла… она — особенная.

— Да уж!

Скривился. Небось успел познакомиться с той стороной Эллочкиной натуры, которую вся контора тихо ненавидела, хорошо хоть, проявляла ее Эллочка не так уж часто.

— Она часто болтает с подругами, но… ее личные связи не раз помогали решать нам проблемы… всякого рода. А еще Эллочка людей чует.

— Как?

— Ну… она встречает клиента и разговаривает с ним. Пара фраз — и Эллочка точно знает, к кому его отправить. Еще ни разу не ошиблась. А Димочка — гениальный аналитик и…

Игнат опять вздохнул, тяжелее прежнего.

— Не волнуйтесь. Все наладится, — Ксюша встала. — Хотите, я вас чаем напою?

— Лучше кофе.

Ну вот, а она думала — он откажется. Ведь понятно же, что такие приглашения сугубо из вежливости делаются, ну, или по душевному порыву. А Игнат взял — и согласился.

Слава богу, в кухне Ксюша прибраться успела…

Возвращались тоже молча. Игнат нес под мышкой пиджак, и желтый хвост галстука свисал из кармана. Выглядел начальник потерянным и несчастным. А еще — более молодым, чем ей показалось в ту, предыдущую их встречу. Тогда Ксюша решила, что ему за пятьдесят… ну ладно, за сорок, а теперь поняла — вряд ли больше тридцати. Спросить? Неудобно как-то.

Хайд, видимо, решив, что гость не опасен, брел позади.

А дверь в ее квартиру оказалась открытой.

Странно! Ксюша, конечно, девушка рассеянная, но не до такой же степени! И она точно помнит, что дверь закрывала, правда, только на нижний замок — верхний постоянно заедал, и вообще, расположен он неудобно, приходилось на цыпочки вставать, чтобы до него дотянуться.