К полюсу! - Дмитрий Шпаро

В 1820 году сибирский губернатор М. М. Сперанский писал: «Есть действительно признаки большого острова, а может быть, и земли, соединяющей Сибирь с Америкой. Со временем можно будет ходить пешком через Иркутск в Бостон или Филадельфию».

В том же году лейтенанты Фердинанд Петрович Врангель и Петр Федорович Анжу возглавили новую экспедицию на север России. Им предстояло нанести на карты огромный участок побережья и окончательно ответить на вопрос — соединяются ли Азия и Америка.

Врангель и Анжу были молоды — всего по двадцать четыре года — и крепко дружили. Они сами попросились в трудную экспедицию. Оба только в 1815 году окончили Морской корпус — знаменательно, что при выпуске Врангель был признан первым из 99 кадетов, Анжу — вторым. Несмотря на молодость, Врангель уже совершил кругосветное плавание на шлюпе «Камчатка». Именно тогда он познакомился с совсем еще юным Федором Федоровичем Матюшкиным. Это ему — любимому лицейскому товарищу Феде — посвятил Пушкин строки:

Счастливый путь! С лицейского порогаТы на корабль перешагнул шутя,И с той поры в морях твоя дорога,О, волн и бурь любимое дитя!

Пушкин сам мечтал побывать на крайнем северо-востоке России, известно, что он даже конспектировал ученые труды о Камчатке. Наверное, он не мог не завидовать другу, который вместе с Врангелем уезжал в новую экспедицию — теперь на Колыму, на Чукотку...

Почти пять лет продолжалась экспедиция. Летом на лодках и верхом, зимой на собачьих упряжках они прошли многие тысячи километров. Не однажды в поисках земли в океане Врангель и Матюшкин направляли свои упряжки на север.

Нет, Полярный океан нисколько не похож на замерзшее озеро! Вот один из эпизодов путешествия по дрейфующим льдам в описании Фердинанда Петровича Врангеля:

«Проехав с версту, увидели мы себя снова окруженными полыньями и щелями при невозможности продолжать путь. Внезапно поднялся резкий западный ветер и вскоре превратился в бурю. Море сильно взволновалось. Огромные ледяные горы встречались на волнах, с шумом и грохотом сшибались и исчезали в пучине; другие с невероятною силой набегали на ледяные поля и с треском крошили их. Вид взволнованного моря был ужасен. В мучительном бездействии смотрели мы на борьбу стихий, ежеминутно ожидая гибели. Три часа провели мы в таком положении. Льдина наша носилась по волнам, но все еще была цела. Внезапно огромный вал подхватил ее и с невероятною силой бросил на твердую ледяную массу. Удар был ужасен; оглушительный треск раздался под нами, и мы чувствовали, как раздробленный лед начало разносить по волнам. Минута гибели нашей наступала. Но в это роковое мгновение спасло нас врожденное человеку чувство самосохранения. Невольно бросились мы в сани, погнали собак, сами не зная куда, быстро полетели по раздробленному льду и счастливо достигли льдины, на которую были брошены. То был неподвижный ледяной остров, обставленный большими торосами. Мы были спасены».

Несмотря на все трудности, съемка успешно завершилась: Азия не соединяется с Америкой! Врангель впервые обнаружил огромную полынью, которая вытянута вдоль побережья и существует зимой почти постоянно, несмотря на самые жестокие морозы. Мы называем ее теперь Великой Сибирской полыньей. Кроме того, Фердинанд Петрович открыл большой остров к северу от мыса Якан. Картина разбушевавшегося полярного моря, грозящего гибелью людям, относится как раз к одной из попыток достичь острова. На карте, приложенной к отчету об экспедиции, Врангель нанес землю к северу от побережья и написал над ней: «Горы видятся с мыса Якана в летнее время». Впоследствии земля была названа островом Врангеля...

Удаляясь иногда от берега на 250—300 километров, Врангель приобрел большой опыт движения по дрейфующим льдам, большой опыт езды на собаках.

В зарубежной литературе и сейчас нередко пишут, что впервые в истории полярных путешествий собачью упряжку использовал англичанин Леопольд Мак-Клинток в 1850 году. Это неверно. Даже если не вспоминать русских землепроходцев, как же можно забыть поход штурмана Семена Челюскина, работы его товарищей — Харитона Лаптева, Никифора Чекина, Дмитрия Стерлегова и многих других, каждый из которых прошел на собачьей упряжке тысячи километров. Их вахтенные журналы остались в архивах, но с трудами Врангеля, Анжу, Матюшкина в Европе могли познакомиться и Парри и Мак-Клинток.

Как устроены нарты? Как запрягают собак? Как войдать полозья, то есть наращивать на них слой льда, чтобы они лучше скользили? Обо всем этом впервые — задолго до Мак-Клинтока — подробно рассказал Фердинанд Петрович Врангель. В статье «Замечания о езде на собаках» он не без гордости упоминал, что его собачья упряжка «почиталась лучшею на Колыме».

Врангель стал впоследствии контр-адмиралом, одним из трех учредителей многославного Русского географического общества. С немалым удивлением читал он через два десятка лет после своего северного путешествия план новой полюсной экспедиции Уильяма Парри. Кажется, первая попытка ничему не научила англичанина. Он вновь считал, что льды будут гладкими, неподвижными и он сможет проходить по 30 миль в сутки. Правда, на этот раз Парри все-таки предполагал использовать оленей в качестве тягловой силы.

Врангель выдвинул свой план достижения Северного полюса, который доложил в годовом собрании общества 29 ноября (11 декабря) 1846 года:

В р а н г е л ь  Ф.  П. Путешествие по северным берегам Сибири и по Ледовитому морю. 1820—1824. М.—Л., 1948. О средствах достижения полюса. Доклад, прочитанный на годовом собрании Русского географического общества 29 ноября 1846 года.

Ледяные массы, покрывающие полярные воды необозримыми полями, высокими холмами и малыми островками, подвергают плавателей на тех морях беспрерывным опасностям и борьбе с этими подвижными скалами. Бороться со стихиями, одолевать препятствия, сдружаться с опасностями — все это так свойственно моряку, что ему иногда даже скучно без них. При таком направлении духа моряков неудивительно, что ледовитые моря издавна продолжают привлекать мореходцев всех наций.

Не говоря о весьма значительном числе китоловов, производящих промыслы свои среди льдов в высших широтах Атлантического океана и частей его, Англия отправила 58 отдельных экспедиций для отыскания свободного прохода в южный океан...

Однако же во всех сих предприятиях имелась в виду одна общая цель, не выражавшаяся в инструкциях; эта цель более или менее была достигаема в каждой новой попытке и заключалась в том, чтобы питать дух предприимчивости в национальной благородной гордости стяжанием лавров бескорыстными подвигами на пользу наук, торговли и мореходного искусства — залогов могущества и славы каждой морской нации.