Старомодная комедия - Арбузов Алексей Николаевич

ПЕСЕНКА О ЦИРКЕ 1Па-ра-па-ра! Забыть поравсе наши ссоры и придирки!Мы все добры, как детвора,мы все дружны, пока мы в цирке!Ах, как умен вот этот слон!Как чудеса неотвратимы!Цирк любит нас! Он в нас влюблен!Пока мы в цирке – мы любимы.Ах, что за номер, что за трюк!Все спуталось, и все смешалось.Ах, что за труд! – но этот трудпохож на маленькую шалость.Недаром купол так высок –здесь столько блеска, столько риска,и свой прозрачный голосокдарует вам одна артистка.Но все пройдет – увы, увы! –и будет только то, что будет.Забудете артистку вы,зато она вас не забудет.Пока мы есть, мы ждем чудес,пока мы здесь, мы им причастны.Побудем здесь, пока мы есть,пока мы в цирке – мы прекрасны.

1 Песенка сочинена Беллой Ахмадулиной

Он. Да, несомненно, жаль, что в свое время я не посмотрел этого номера. Увидеть его теперь, видимо, нет надежды!

Она. О нем только вспоминают… только вспоминают. Вы не можете представить, Родион Николаевич, как я благодарна мужу за все, что он сделал для меня… На арене цирка я пережила величайший успех. И все благодаря ему. Уверяю Вас, это был не только замечательный артист, но и благороднейшей души человек.

Он. Приходится только сожалеть, что Вы видитесь с ним, судя по Вашим словам, не так уж часто.

Она. А что поделаешь? А что тут поделаешь… Дело в том, что мой муж давно уже женат на другой женщине.

Он (потрясен). То есть как это женат?…

Она. В общем-то, довольно просто: женат – и все тут. И ничего тут не поделаешь.

Он. Но это же… просто черт знает что!

Она. Вы думаете? (Слабо.) Не знаю… Но, с другой стороны,- что ему было делать?

Он (в гневе). Как – что делать!

Она. Десять лет назад он встретил женщину, которую безумно полюбил… Что же тут плохого? И разве он виноват, что полюбил ее? По-моему, ни в коей степени! К тому же следует учесть, что я была значительно ее старше. В конце концов, и это сыграло немалую роль. Если говорить честно, пожилая женщина привлекательна совсем не в той мере, что молодая,- надеюсь, с этим-то Вы не станете спорить?

Он. Но послушайте!… Нет!… В конце концов!… Какого дьявола!… Погодите! Нет! Не знаю.

Она (рассудительно). Не будем все-таки сбрасывать со счетов, что он ее полюбил. А любовь – святое чувство. Войдите, в конце концов, в его положение.

Он. Ни за что!

Она. Вы просто нерассудительный человек… Какой-то совершенно несовременный… И, право, удивляете меня. Он так прекрасно ко мне относился… Помогал и нежно меня любил… Он и теперь ужасно меня любит, я просто убеждена в этом. За что же его винить? Он ничего не таил от меня, не скрывал… пришел однажды и заявил совершенно откровенно: «Знаешь, Лидуся, я люблю другую…» Чуть не прослезился в ту минуту.

Он. Ну, знаете!…

Она. После этого мы даже некоторое время выступали вместе. Правда, затем возникли некоторые затруднения – ведь во время гастролей нам приходилось ездить втроем, и это в какой-то мере сказывалось на нашем общем самочувствии… Впрочем, все окончилось благополучно – она прекрасно заменила меня и на арене. Надо сказать, что мы очень старательно с ней поработали, и впоследствии она тоже имела большой успех… Правда, было жалко перешивать на нее мой прелестный костюм – серебряную пелеринку, например, но, в конце концов, что поделаешь…

Он. Черт побери… А по-моему, было бы недурно застрелить ее.

Она. Что Вы! Она страшно музыкальна. И ритмична при этом. Она и вступительную песенку – ту самую, что я только что пела Вам,- исполняла очень достойно и с огоньком. Хотя, конечно, некоторые недостатки все же чувствовались. И затем, она отлично сложена – как богиня! И представьте, очень неплохо ко мне относится, тут уж ничего не скажешь. И что особенно важно – она очень преданна ему – очень! – и, по-моему, никогда не изменяет.

Он. Итак, стало быть, после всей этой истории Вы и начали свою деятельность кассирши в цирке?

Она. Ничуть не бывало! Можете быть уверены – я сдалась не сразу… я сделала самостоятельный номер… Некоторые даже поздравляли меня, и, представьте, я почти месяц выступала с ним на арене.

Он. И что же последовало за этим?

Она. Видите ли… Впоследствии этот номер почему-то не имел слишком шумного успеха… Ну, и по истечении некоторого времени, так как я фигура, в общем-то, деятельная, мои друзья перевели меня в кассу. Немыслимое везенье – не правда ли? Ведь я так люблю цирк!

Глубоко взволнованный, он молчит некоторое время, а затем берет ее руку и почтительно целует.

(Вырывает руку.) Если Вы жалеете меня, то поступаете очень глупо. У меня с мужем отличные отношения… Дай Бог каждому! Не более двух месяцев назад, перед отъездом на Каспий, он даже одолжил у меня сто пятьдесят рублей… И может быть, отдаст их! Возможно, все… Решительно все! (Очень рассерженная, она выбегает из комнаты.)

В растерянности стоит Родион Николаевич. Дождь по-прежнему шумно бьет в окна.

(Стремительно вбегает обратно.) Какой ливень! Какой ливень…

Он (ласково). Успокойтесь… прошу Вас.

Она. Я хотела сказать Вам еще что-то, но совершенно забыла что.

Он (торжественно). Лидия Васильевна, прошу отнестись к моим словам совершенно серьезно, но я решительно предлагаю Вам в ближайший вечер посетить какой-нибудь ресторан… сохранив это, естественно, в тайне от моих сослуживцев и отдыхающих. Правду сказать, мне просто не терпится хоть краем глаза взглянуть на Ваши так и не надеванные здесь наряды.

Молния. Удар грома.

VI.

Ее двадцать первый день

Небольшой садик у входа в летний ресторан. Довольно поздний час вечера. Звездное небо. Очень хорошая погода. Из ресторана доносится музыка. Отворяется дверь. По ступенькам сходят в сад Лидия Васильевна и Родион Николаевич. Им весело.

Она. Кажется, уже поздно.

Он. Кажется, что уже страшно поздно.

Она. Вы как-то странно смеетесь.

Он. Какое счастье, что нас никто не видел.

Она. Очень большое счастье. (Помолчала.) Впрочем, если бы кто-нибудь из нашего санатория вошел в залу, было бы любопытно.

Он. Ужас.

Она. Особенно когда вы пробовали танцевать летку-енку.

Он. Это была минутная слабость.

Она. Но Ваши больные оказались примерными ребятками. Спят мирным сном. (Удивленно.) Почему Вы как-то стран-то топчетесь на месте?

Он. Я ищу свою шляпу. Вполне возможно, что я оставил ее в ресторане.

Она. Вы держите ее в руках.

Он. Наконец-то.

Она. Наденьте ее на голову, и тогда все станет на свои места.

Он (надел шляпу). Вы правы. Все как-то определилось. (Подумав.) Но почему мы никуда не идем?

Она. А потому, что нам здесь ужасно нравится.

Он. А почему же мы тогда не сели на эту скамеечку?

Она. А потому, что мы сядем на нее сейчас.