Шпаргалка. Рассказы, которые помогут решить жизненные задачки - Савельева Ольга Васильевна

Или просто не готов стараться что-то делать для того, чтобы коммуникация была эффективной.

То есть он не может или не хочет вас слышать.

Имеет на это право.

Но и вы имеете право не опекать его причины, не искать объяснений, не баюкать его, не оправдывать. И не искать альтернативных способов коммуникации.

А принять его «глухоту» в ваш адрес.

Нет так нет.

И выйти из чата или из авто.

Или остаться.

Уйти из коммуникации или остаться – это ваша ответственность. Для меня это было как открытие: что я могу уйти.

Взять и уйти.

Потому что. Потому что «смайлы», «укачало» или просто больше не хочу.

Раньше я бы никогда не ушла. Терпела бы до последнего, потому что боялась бы обидеть. Всех, кроме себя.

А теперь я обнаружила свои границы.

Я узнала, что можно уходить.

И даже если это кого-то обидит – можно. Потому что остаться – это обидеть себя.

Мне казалось, что обидеть себя – это самое правильное, с собой-то я уж как-нибудь всегда договорюсь, а людей вокруг не обижу, зато и они любить меня станут.

И вдруг оказалось, что… Когда ты несколько десятилетий подряд кого-то обижал, нужно очень много времени – примерно несколько десятилетий, – чтобы это исправить. И что так просто договориться с собой не получится. И в один день ничего не исправить и не починить, особенно то, что ломалось годами.

Есть в психологии такая динамическая теория личности. Я не психолог и очень поверхностно понимаю её. Она о том, что человек – это процесс, а не застывший аватар.

Деревянный стол всегда деревянный, всю его жизнь, а человек – всегда разный, всегда подвижный, изменяющийся, длящийся процесс.

А ещё она о том, что внутри каждого из нас живёт Змей Горыныч. Да-да, тот самый, у которого три головы.

И каждая голова – с разным характером: одна – невротическая, вторая – нарциссическая, третья – шизоидная.

Вот шизоидная часть отвечает за ощущение себя живым. Она про творчество, про фантазии, про смыслы.

Мне не очень нравится слово «шизоид», я зову эту мою часть «Фантазёрка».

«Пойдём писать», – постоянно кричит моя Фантазёрка и бдительно замечает всё, что происходит вокруг. Потому что всё, что происходит вокруг, годится как стройматериал для рассказа.

Невротическая часть Змея Горыныча – про зависимость от отношений. Отношения с миром и другими людьми для неё важнее всего, даже важнее самого человека. Внутренний невротик всегда обеспокоен: «Что обо мне подумают? Нравлюсь ли я другим? Чем им помочь? Ведь если помогу, меня непременно полюбят».

Я зову эту свою часть «Спасательница», она у меня была самая яркая, заполонившая пространство и вытеснившая остальные головы Змея Горыныча.

И нарциссичная часть – это про себя, про собственную значимость, границы и «отойдите все, я гордая и независимая».

Эту часть я зову «Королева».

И вот внутри каждого из нас живут три эти ипостаси в разных пропорциях: фантазёрка, спасательница и королева. И в любом процессе задействованы все трое, и все трое договариваются там, внутри.

Но моя Королева, мой внутренний Нарцисс был не просто похоронен под плинтусом несколько десятилетий. Он был похоронен под могильной плитой, и на могилку я не ходила. А зачем? На могилу ходят к родным, а это чужая тётя…

А теперь я что хочу? За один день всё исправить? Взять и выпустить свою Королеву, и она из заточения выйдет сразу на сцену, и ей будет нормально?

Ей не будет! Ей надо ещё учиться БЫТЬ.

Учиться быть замеченной мной.

ИСПРАВИТЬ – ЭТО ПУТЬ. ДОЛГИЙ. КРОПОТЛИВЫЙ. КОГДА ТЫ РАЗ ЗА РАЗОМ ВЫБИРАЕШЬ СЕБЯ. И ПЛАТИШЬ ВЫСОКУЮ ЦЕНУ ЗА ЭТОТ ВЫБОР.

И выходишь из машины, где тебя укачивает, из чата, где тебя не уважают, из зала спектакля, который тебе не нравится, из отношений, где тебя не слышат, потому что… с тобой так нельзя.

Там, внутри, теперь 33 процента Королевы. Она не потерпит глухоты в свой адрес. Со стороны других людей и самой себя. Она есть! Не смотри сквозь.

Замечай. Люби. Уважай.

Я только в начале этого пути. Очень робко пару раз вышла из коммуникаций и отношений, где мне плохо. Но эти робкие шаги – уже большой прогресс.

Оказывается, так можно!

И Королева моя мне нравится. И зачем я с ней так поступала много лет? Прости меня, Королева. Я тебя отогрею и отлюблю за все годы нелюбви. Обещаю.

И я, новая, нравлюсь себе больше.

И Змей Горыныч внутри вполне гармоничен и дружелюбен, и головы – все три – дружат, а не ссорятся, и он ни на кого не дышит огнём. И я ни на кого не дышу. Огнём.

Потому что делятся тем, что внутри.

А я, кажется, наконец поняла принцип, как заполнять себя любовью…

Поближе

Мама двух подростков подсела ко мне за завтраком в социальном санатории:

– Вы Катю свою от даунят берегите. Она у вас хорошенькая, а им мало ли что в голову взбредёт…

Это она про вчера.

Мы вечером гуляли на площадке, на качелях качались. И из другого корпуса прибежали дети с синдромом Дауна. Может, лагерь какой-то, может, детдом, я не знаю. Скорей всего, второе. У них была сопровождающая – уставшая женщина, которая спросила у меня: «А у вас нет таблетки от головной боли?»

У меня была, но в номере. А с собой – нет.

– В номере и у меня есть, – сказала женщина.

Она села на скамейку поодаль, а дети стали играть на площадке.

Один солнечный мальчик качался на качелях и гортанно кричал.

Моя Катя напугалась:

– Ему что, больно, мам?

– Нет, Кать, ему нормально. Он просто так радость выражает.

– А я так нерадость выражаю, – удивилась Катя.

– Все люди разные. Для кого-то это радость, для кого-то нерадость.

Дети проявляли к Кате интерес, хотели раскачивать её на качелях, смотреть.

Некоторые хотели дотронуться. До руки. До волос.

Я учу Катю, что такие вещи должны быть по разрешению. Нельзя трогать людей без разрешения. Но тут другой случай, и я спросила разрешения за них: «Кать, ты не против, если детки до тебя дотронутся?»

Она была не против, даже любопытно ей, но сопровождающая детей всё время окрикивала:

– Отойдите, отойдите!

Не знаю, что пугало Катю больше – её крики или дети.

Одна девочка была абсолютно лысая. Кажется, это называется алопеция.

Она подошла к Кате и потрогала её волосы.

– А где твои волосы? – спросила Катя у девочки.

Это было невежливо, но ей пять, и я с ней ещё поговорю про это, а девочка не поняла вопрос и крикнула: «Лысая! Лысая!»

Катя растерялась, не знала, как реагировать. Если честно, я тоже не знала, просто была рядом.

А утром мама подростков меня предупредила:

– Вы девочку свою от даунят берегите. Мало ли что им в голову взбредёт… На днях одна девочка, мощная такая, схватила за волосы другого мальчика. Без агрессии, просто напугала. А отвечать некому. Вы же понимаете? Осторожнее.

С одной стороны, она хотела предостеречь, и надо её поблагодарить. С другой – стало как-то не по себе. Звучит как «держитесь от них подальше».

А я не хочу держаться подальше, я хочу научиться жить в мире, населённом разными людьми.

– Спасибо, я же рядом. Я отвечаю за своего ребёнка и его безопасность.

Днём мы ходили с Катей в бассейн. Катя плавала в жилете и почему-то очень боялась. Бассейн глубокий, она вцепилась в меня намертво, и, если я пыталась показать ей, что жилет её держит, она верещала так, что оглядывались все в бассейне.

Катя в воде была без слухового аппарата. Я пыталась ей объяснить жестами, что я рядом и что всё хорошо, я её не отпущу, просто помогу плавать, но дочь была напугана: нет-нет, мама, не отпускай меня.

В итоге мы сцепились и весь получасовой сеанс, как кенгуру, пропрыгали в воде без толку.