Дагестанское Досье - Виталий Овчаров

Итак, 2 августа басаевцы убили милиционера в районе Гигатль, втянув в противостояние с федералами людей Багаудина. В то же время все попытки добиться поддержки карамахинцев успеха не имели: они заявили, что будут твердо придерживаться договора со Степашиным.

Несмотря на провал переговоров с дагестанскими союзниками, Хаттаб и Басаев верили, что дагестанцы их безусловно поддержат в священной борьбе с неверными. В 1998 году религиозная дагестанская оппозиция создала в Чечне т. н. Исламскую Шуру Дагестана. Ее возглавил пламенный певец независимости поэт Адалло Алиев. Своей главной целью Шура провозгласила свержение воровского режима М. Магомедова и освобождение Дагестана от "русской оккупации". Тогда же на пару с Басаевым Адалло соорудил Конгресс народов Чечни и Дагестана. Председателем Конгресса стал Басаев, а Адалло сделался его заместителем.

Так был оформлен союз дагестанских оппозиционеров и чеченских экстемистов. На данном этапе их пути совпали.

Басаев и Хаттаб совместно разработали план по вторжению в Дагестан, первый этап которого назывался "Гази-Мухаммед". Главная роль отводилась самим дагестанцам, а чеченские отряды должны были только начать. Первый этап плана предусматривал вторжение в Горный Дагестан через Ботлих. Наступать с этой стороны на Махачкалу было неудобно, но Басаев расчитывал набрать здесь армию истовых муджахедов, которые присоеденятся к чеченцам на втором этапе операции. Этот второй этап начинался с захвата Хасавюрта. А тем временем Исламская Шура устраивала в Махачкале революцию - и отряды чеченских освободителей спешили к ней на помощь, собирая отовсюду стекающихся сторонников. В качестве отвлекающих мер планировался ряд терактов в соседних республиках - в Астраханской и Волгоградской областях, в Ставропольском крае и в Дагестане. Увенчать их должны были взрывы домов в Москве. Организацию терактов взял на себя Хаттаб. Одновременно его люди собирались захватить телецентр в Назрани.

Но с самого начала гамзатбековский план начал пробуксовывать. Дагестанцы, как сырые дрова - шипели, но не загорались. Безоговорчно поддержал экстремистов один Адалло. Багаудин, уже пославший своих людей в Цумадинский район, заявил, что у себя басаевцев он не ждет. "Начните в Махачкале, - предложил Багаудин, - тогда и мы вас поддержим." Карамахинцы твердо заявили, что от договора со Степашиным отступать не намерены. Надиршах Хачилаев и вовсе отказался от переговоров с Басаевым. Все это были грозные признаки, но экстремисты, ослепленные своим джихадом, ничего не хотели видеть.

Рассказывает Paranoid-Android, по материалам форума http://otkpblto.ru/index.php?showtopic=4135 amp;st=0:

Ну я думаю, как всегда мы просто дали себя использовать. Было недоумение, когда в Сержень Юрт подвозили на обучение толпы дагестанцев (ну там аварцев знал, кумыков и еще были другие). Было недоумение, когда Абу Умар самолично привозил им оружие. Причем самое лучшее. Мы только языками цокали. Я так понимал что на них делали ставку. Что-то готовили. А мы себе сидели тихо успокаивая себя тем, что помогаем нашим братьям. Каждый день были заседания какого-то правительства Дагестана в изгнании. Читались пылкие речи, ну мне в сущности плевать было, особо не вникал. У нас как бы разруха была после первой войны, и мы как бы занимались своими делами - не до них было (по крайней мере мне). Потом там был первый поход Багауддина. Что то там постреляли и пришли обратно. Видать не приняли их там. Ну он как я теперь понимаю, начал там пропагандировать общий поход туда, обосновывая это тем, что мы типа братья и должны оказывать помощь друг другу. Ну и конечно же аяты из Корана. Скажу честно я на это поддался сам, не говорю уже о других. Мнения командиров разделились. Те, кто не занимался похищениями людей и всякой ерундой сразу заявили что не собираются в этом участвовать. Потом Багауддину как бы простили все его грехи, доставили сообщение, что все дагестанцы, кто находятся в Чечне, могут возвратиться на родину, и что никто им ничего не сделает. Ну они и сами хотели домой, они у нас еще с первой войны тусовались. Ну они как бы пошли, вроде без оружия (ну так договорились). Там их как бы окружили. Они вызвали Басаева. Он вызвал за собой других. Поставил всех перед фактом. Ну и естественно другим командирам ничего не оставалось делать как маршировать туда со своими подразделениями. Да, чтоб не было ошибок, сразу скажу, что я имею в виду Джамаат, а не официальные подразделения чеченской армии. Официальные подразделения кстати сказать находились в легком состоянии войны с формированиями Джамаата. Ну так вот, (я сам состоял в Джамаате) мы все бежим сломя голову как бы помогать уже двум своим знакомым - Басаеву и Багауддину. Бежим с одной стороны проклиная их обоих, с другой стороны радуясь случаю пострелять по русским (молодые были).

Объединенная чечено-дагестанская группировка ваххабитов, по разным оценкам насчитывала около 1,5 - 2 тысяч человек. В состав сил вторжения входили, в основном, чеченцы и дагестанцы, прошедшие духовно-идеологическую и военную подготовку в лагере 'Кавказ' (близ Сержень-Юрта) и в лагере Урус-Мартановского Джамаата. Около четверти по нитке набрали со всего света: прибалты, украинцы, русские, карачаевцы, ногаи, узбеки, таджики, афганцы, арабы, йеменцы, суданцы и т. д. - настоящий интернационал! Международным языком, разумеется, был русский.

Главнокомандующим ваххабитов был амир Конгресса народов Ичкерии и Дагестана, дивизионный генерал Шамиль Басаев; его ближайшими сподвижниками являлись глава военно-учебного центра 'Кавказ' полковник эмир аль-Хаттаб, дагестанцы Магомед Саидбеков (командир Цумадинского ополчения) и Ширвани Герзегельский, арабы Абу Умар и Абдуррахман, командир Шариатской Гвардии Абдул-Малик Межидов, Арби Бараев, братья Ахмадовы, Хункар-Паши Исрапилов. Померную информационную поддержку басаевцам оказывал Мовлади Удугов.

Чтобы втянуть в заваруху цумадинцев, Басаев и Хаттаб начали раньше намеченного срока. Провокация полностью удалась: цумадинцы взялись за оружие и сразу попали в тяжелое положение.**

Бой 2 августа всколыхнул дремлющие доселе умы в Генштабе и в Правительстве. Началось что-то вроде тихой паники.

Вспоминает генерал Анатолий Сидякин, на момент событий - командующий 58-й армией:

В 22.00 мне позвонил начальник Генерального штаба ВС РФ генерал армии Анатолий Квашнин. Я доложил обстановку и попросил разрешения выехать в Дагестан, в район конфликта, чтобы самому разобраться на месте. Свое решение сообщил оставшемуся за командующего войсками округа генералу Геннадию Трошеву.

Утром 3 августа мы уже были в Цумадинском районе. Приземлились в ущелье. Развернули радиостанцию, заняли круговую оборону. Сюда же прибыл полковник М. Омаров - заместитель министра внутренних дел Дагестана по границе. Вместе с ним выехали в Агвали. По дороге офицер рассказал о случившемся все, что знал. Но его рассказ опирался лишь на дошедшие слухи. Нетрудно было понять, что МВД республики разведку не вело.

Двор и территория РОВД, куда мы прибыли, напоминали растревоженный улей. В здании находилось около 300 вооруженных милиционеров. Толком доложить об обстановке никто не смог. У руководства не оказалось даже карты местности. Однако сюда все же поступали некоторые данные, в том числе и о том, что вдоль границы боевиками ведутся инженерные работы. Полковник Омаров попросил меня нанести удар вертолетами огневой поддержки по этому участку. Вертолетчики с задачей справились.***

Запах приближающейся грозы чувствовался во всем Дагестане. Резко участились случаи обстрелов военных городков и милицейских блокпостов. 4 августа в районе Верхнего Годобери шесть боевиков в автомобиле УАЗ-469 попали в засаду. Сотрудники ППС МВД Дагестана в перестрелке убили двоих и захватили автомобиль. 6 августа обстрелу из 82-мм миномета подвергся военный городок в Буйнакске, причем 8 из 9 мин были выпущены по жилым домам. В тот же день около Гребенского моста в Бабаюртовском районе боевики обстреляли заставу Внутренних войск.

В течении 4-7 августа в Ботлихский и Цумадинский районы перебрасывались сводный батальон 102-й и сводный батальон 7-й Новороссийской ВДД.

Особенно драматически происходило выдвижение новороссийских десантников.

Вспоминает генерал Анатолий Сидякин, на момент событий - командующий 58-й армией:

5 августа мы подняли парашютно-десантный батальон по тревоге. С генералом Булгаковым решили так: он 'выталкивает' пдб из Каспийска, а в Ботлихе я 'втягиваю' батальон на себя. Одновременно я должен был провести рекогносцировку района обороны батальона так, чтобы перекрыть его силами основные направления и не допустить захвата их боевиками…

…В 4 часа следующего дня из Каспийска подошло первое подразделение десантников и сразу же начало занимать боевые позиции…

Десантники заняли изначально невыгодные позиции, так как Ботлих находился в котловине, окруженной со всех сторон горами. Разумнее было бы перекрыть ущелье Ансалта, оседлав склоны по обеим его сторонам и выдвинуть пост к развилке Зиберхали - там, где еще в первую чеченскую войну у нас стояла застава. Но сделано этого не было. Видимо, отцы-командиры не доверяли дагестанцам, которые могли перерезать десантникам путь к отступлению. Впрочем, и в Ботлихе федералов можно было легко отрезать - например, с захватом Муни.