Раиса Немчинская - Максимилиан Немчинский

Недолго оставался Жорж борцом. В цирке он увлекся гимнастикой и начал работу в группе Матлас. В 1929 году Л. В. Кулешов уже снимал ее в своем фильме «Два-Бульди-два» как лучшую воздушную рамку того времени. Правда, вскоре Матлас ушел из цирка, Жорж стал работать с другими партнерами под псевдонимом Форвердс, а в 1931 году, когда те уехали за границу, быстро отрепетировал номер с тремя девушками, все они были воспитанницами Корелли.

Жорж придумал для номера оригинальный по тем временам аппарат. Обычную рамку для гимнастической работы он увенчал огромным абажуром.

Сегодня слушать о воздушном номере под абажуром просто смешно. Но не надо забывать, что аппарат был придуман в 1931 году, когда зрителя заманивали в цирк такими страстями, как привезенная иностранными гастролерами «Люстра дьявола». Впрочем, в запугивании публики не уступали и отечественные артисты, взять хотя бы полет под непритязательным названием — и таким же оформлением — «Четыре черта». Поэтому в реальной ситуации тех лет придуманный Жоржем абажур был даже вызовом чрезмерно распространенной «смертельной» подаче воздушного номера.

Абажур, обтянутый черным бархатом снаружи, с белым шелковым плафоном придавал всем гимнастическим комбинациям, под ним совершаемым, некую романтичность. А кроме того, служил прозаическим целям. Тогда в большинстве цирков из рук вон плохо обстояло дело с прожекторами. Так вот абажур и позволял справиться с этой немаловажной трудностью, ярким светом освещая работу артистов.

Что касается собственно работы, то она была, как любят говорить в цирке, «сильной» и не только для того времени. Повиснув на рамке, Жорж держал в руках штангу с тремя парами гимнастических колец, на которых партнерши одновременно исполняли комбинацию, состоящую из нескольких штицов, бланшей и шпагата. Потом на рамке все четверо ухитрялись выполнить ряд акробатических поддержек. Были парные обрывы (свободные от трюка партнерши стояли по бокам рамки в эффектных позах). И на финал Жорж держал в зубах консоль, на которой в зубниках крутились все три партнерши.

Годы, о которых идет речь, были временем небывалых строек. Самой главной по праву считалась та, которая развернулась вокруг Магнитной горы. Вся страна стремилась на Магнитострой. Посильный вклад старались внести в дело всенародной стройки и артисты цирка. Первым городом, куда поехала работать группа Немар, был Магнитогорск.

Жить пришлось в бараках. Конечно же, ни соответствующей обуви, ни подходящей одежды у артистов не было. А было горячее желание доставить радость пришедшим в цирк строителям. Хотелось откликнуться на каждую победу металлургов. На комбинате зажигали первую печь, и артисты украсили «абажур» лозунгом на красном кумаче: «Да здравствует пуск домны!» Страна отмечала Октябрьские торжества, и гимнасты укрепляли на костюмах римские цифры «XIV», годовщину Советской власти. Может быть, сегодня эти бесхитростные попытки откликнуться на злободневные события и покажутся кому-нибудь наивными, далекими от искусства, но в те годы всеобщего энтузиазма чувства артистов понимали и разделяли благодарные зрители.

Юность Рикки была юностью страны, молодостью советского цирка. Трудные годы. И вместе с тем счастливые годы. Конечно, все хотели лучшего. Но не обходилось и без курьезов. Иногда серьезные вопросы решались очень наивно. Так, униформисты потребовали, чтобы с них сияли нарядные куртки с позументами, мотивируя это тем, что они рабочие, а не швейцары. И ведь сняли. Очень уж хотелось, чтобы молодой советский цирк был во всем отличен от иностранного. Потому, наверное, и вызывали в местком Лидию Лидину (Кошкину), выступавшую в красивых, расшитых блестками грациях. Местный комитет вполне серьезно предупреждал, что она, если не сменит костюма, будет исключена из профсоюза.

После трудных лет гражданской войны и разрухи юные артисты советского цирка жадно учились мастерству. Одного номера артисту было уже мало, хотелось попробовать себя во всех жанрах, продемонстрировать перед зрителем все свои возможности. Не отставала от своих многочисленных коллег и Рикки.

Опять помог случай. В Томске, куда приехали Немар, гастролировал опытный цирковой мастер, много лет державший собственную антрепризу, с успехом выступавший перед публикой в самых различных жанрах, а в то время дрессировщик лошадей, А. Г. Киссо.

Александр Генрихович и его жена привязались к трудолюбивой девушке, целыми днями пропадавшей на конюшне, где висели ее кольца, и часто приглашали к себе. Когда же Рикки робко призналась, что очень хотела бы вспомнить детство и сесть на лошадь, Киссо вызвался подготовить с ней какой-нибудь конный номер. Рикки с радостью ухватилась за это предложение. Воздушную гимнастику она, разумеется, оставлять не собиралась, но устоять перед соблазном попробовать себя в новом жанре не смогла. Да и кто бы из молодых артистов отказался от такой возможности. Как почти каждый старый артист в те времена, Киссо по славной цирковой традиции держал воспитанницу, которую учил ездить вольтиж. В их репетиции рьяно включилась и Рикки.

Была ли она такой старательной в занятиях, помогла ли тут опытность Киссо, а скорее всего благодаря и тому, и другому, и давнишней любви девушки к лошадям, не забытым с детства навыкам верховой езды и ее общей физической подготовке, однако довольно быстро номер конного вольтижа был готов. Исполняла его Рикки на репетициях с такой легкостью, что требовательный Киссо не мог удержаться от восхищенных возгласов. Остановка была за малым, за костюмом. Но шить его не пришлось. Срок контракта Немар окончился. Нужно было уезжать из Томска. Киссо оставался.

Лишившись возможности исполнять вольтиж на лошади, Рикки не оставила мечту о втором номере иного жанра. Теперь она всерьез репетировала трюки каучука и клишника, отрабатывала всевозможные арабески и стойки. Терпения и вкуса для подготовки отдельных трюков у Рикки хватало. Но вот умением соединить их в интересные комбинации она тогда не обладала. А ведь, кроме того, Рикки чувствовала необходимость создания какого-то аппарата, который усложнил бы исполнение трюков, сделал бы их еще эффектнее. Она обратилась за помощью к партнеру. Но тот категорически отказался. «У меня нет желания делать вам сольный номер, — серьезно сказал Жорж, — потому что он может послужить поводом для вашего ухода из моего номера. Уделяйте лучше больше времени воздушным трюкам».

Разумеется, рассудительность Жоржа имела хотя и эгоистичное, но вполне серьезное обоснование. Номер, рассчитанный на четверых исполнителей, постепенно видоизменился. Одна партнерша вышла замуж и уехала, другая часто болела. Чтобы не отказаться от групповых комбинаций, Жорж попросил помочь выступавшую в той же программе соло-гимнастку Елену Синьковскую. Та не отказалась выручить товарищей, вошла в работу. Но так уж случилось, что всего на один вечер. На следующий же день она заболела. Вот тут-то и были вынуждены Рикки и Жорж первый раз начать работать вдвоем.