Фейерверк - Джин Дейл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выдавливая зубную пасту на щетку, она вспомнила, что Джесси всегда выдавливал пасту из середины тюбика и почти никогда не завинчивал колпачок. Теперь все ее тюбики аккуратно закручены с конца и все колпачки завернуты.
И еще ей больше не надо есть бобы с копчеными сосисками, выливать в раковину сладкий чай… и с нетерпением ждать ночи.
Выйдя из ванной, она остановилась перед двухспальной кроватью, не самой большой из всех, какие она видела, но очень удобной для двоих. Это уж она знала точно.
Мэг с грустью опустилась на кровать и обняла полированный деревянный столбик. Придется спать здесь. Выбора нет. Но при виде того же самого покрывала с узором из обручальных колец ей захотелось плакать.
Нет, наши деды поступили очень жестоко, уже в который раз подумала Мэг. Где угодно — только не здесь. Уж лучше бы на извергающемся вулкане.
Не говори глупости! — остановила она себя.
Вскочила, выключила лампу и нырнула под одеяло.
Сегодня мне не удастся даже глаз сомкнуть.
Ну и вид у меня будет завтра…
Но она уснула. И видела сны.
Вот Джесси переносит ее через порог старого дома… они оба смеются… руки Джесси скользят по ее телу, и он ставит ее на ноги перед ярко горящим камином.
— Я люблю тебя, Мэгги. Никогда не думал, что могу кого-то любить так, как тебя.
— А я люблю тебя, Джесси Джеймс Таггарт.
И буду любить до самой смерти.
С удивленными восклицаниями она рассматривала старый дом, опьянев не от вина, а от возбуждения. Они переходили из комнаты в комнату, пока не подошли к последней двери.
— Ох, Джесси, я никогда не видела такой кровати!
— Это брачное ложе, Мэгги. Кровать сделал мой прапрапрадедушка, а перину сшила и набила моя прапрапрабабушка. Том Ти привез сюда на медовый месяц бабушку Эгги, мой отец — мою мать, а теперь я привез тебя.
«Стетсон» пролетел через всю комнату и точно приземлился на одном из столбиков… Горячие, нетерпеливые пальцы Джесси расстегнули пуговицы ее красного дорожного костюма, а потом запутались в ее густых, до пояса волосах и разложили их по всей подушке, словно шелковый веер.
— У тебя самые красивые на свете волосы, самые красивые глаза, самый…
— Самый чудесный муж. Джесси, пообещай мне, что мы всегда будем так счастливы… как сейчас. Пообещай!
— Обещаю, любовь моя. Все, что хочешь! Да, все, что хочешь!
Мэг резко села на кровати, задыхаясь, с бешено бьющимся сердцем. Несколько мгновений она пыталась сообразить в темноте, где находится, а потом поняла, что это всего лишь сон. Нет, даже не сон, а воспоминание. Она снова упала на подушку и крепко зажмурилась. Боль, которую он причинил ей потом, заглушила радость первых дней.
Прижав к груди подушку, Мэг усилием воли заставила себя успокоиться. Если я не могу контролировать свое подсознание, то уж жизнь-то свою смогу. И сделаю это непременно.
Я буду вежлива, но холодна. Не буду цапаться. Не буду спорить. Не буду обижаться. Я постараюсь вести себя так, как принято в культурном обществе.
С удовольствием обдумывая свой новый сценарий, Мэг решила доказать ему, что перед ним женщина, которая не потерпит никакого вздора. Женщина, умеющая управлять своей жизнью, серьезная и ответственная, которая может принять правильное решение, когда дело касается ее сына. Включая и то, в какую школу ему ходить. Ведь это лишь первый из многих важных вопросов, касающихся Рэнди. Если им с Джесси не удастся договориться сейчас, то впереди у них долгие годы споров и ссор.
А если мы уладим свои отношения, то я не буду тосковать по нему, даже во сне.
А может, и буду…
Маргарет подняла глаза от шипящей на сковородке колбасы и сдержанно улыбнулась Джесси.
— Доброе утро, — произнесла она спокойным, деловитым тоном.
Он выдавил из себя всего одно слово:
— Кофе!
Джесси выглядел ужасно. Так ужасно, что Мэг побоялась, как бы ее сочувствие не испортило хорошо продуманного образа небрежного превосходства.
Он не побрился, и на подбородке торчала щетина. Отросшие, волосы закручивались вокруг ушей и падали на лоб, а глаза потемнели от усталости. Джесси был босой, в потертых джинсах и клетчатой рубашке нараспашку. Она молча смотрела, как он налил себе кофе, сделал большой глоток…
И обжегся.
— А, ч… — Он бросил на нее быстрый взгляд и закончил: — Горячо!
Мэг достала из буфета стакан, налила воды и протянула ему.
— Спасибо! — обрадовался Джесси.
Ну зачем ты это сделала! — мысленно отругала она себя. Если мы начнем оказывать друг другу любезности, то держаться на расстоянии окажется гораздо труднее.
Она с удивлением обнаружила, что взяла в руки банку варенья и теперь тщетно пытается открыть крышку. Когда Джесси встал у нее за спиной, Мэг почувствовала безотчетную дрожь, хотя он даже не коснулся ее.
— Дай мне, — произнес он возле самого ее уха.
В растерянности она позволила ему забрать банку Быстрым движением Джесси открыл ее и с фустной улыбкой протянул жене.
Она взяла банку, чувствуя, как от его близости в ней нарастает напряжение, и, чтобы немного разрядить обстановку, вдруг произнесла:
— Ты похож на… — и умолкла.
— Знаю, — мрачно отозвался Джесси. Он взял кружку и отнес ее на стол. — Я выгляжу так, словно на мне хорошенько поездили, а потом поставили в стойло прямо в мыле.
— Нет-нет, — поспешно возразила она, хотя суть он передал верно. — Я просто хотела сказать, что ты выглядишь… усталым.
— Мой матрас, похоже, набит камнями. — Он внимательно посмотрел на нее. — Зато ты…
Под его взглядом она пожалела, что надела такие узкие джинсы. И хотя бледно-розовая футболка была даже слишком просторна, Мэг почувствовала, как напряглась ее грудь. Пытаясь скрыть свою реакцию, она поспешно отвернулась.
Джесси одобрительно хмыкнул.
— Судя по твоему виду, ты спала как младенец.
— Точно, — солгала она, радуясь, что так удачно наложила косметику. — Ты же знаешь, какая это удобная кровать… — Слишком поздно она поняла, что язык еще раз подвел ее. Мэг почувствовала, как кровь прилила к щекам, и скорчила гримасу.
— Да, — мягко согласился он, — эта кровать всегда была очень удобной. — Он улыбнулся, словно просыпаясь. — Перемирие, не забыла? Я вовсе не хочу смущать тебя, Мэгги.. прости… Мэг. Лучше сменю тему. Чем это так потрясающе пахнет?
Улыбка, которую она сдерживала с самого его появления на кухне, наконец прорвалась наружу.
— Колбаса, соус, бисквиты и яичница, — гордо объявила Мэг. — Ты готовил мне ужин, а я тебе — завтрак.
Он с удивлением посмотрел на нее.
— Но ведь кто готовит, тот и выбирает меню.
— Совершенно верно. — Она открыла дверцу плиты — проверить, зарумянились ли бисквиты, и, прихватив полотенцем, вытащила противень.