Времени тонкая нить. Кирилл Лавров - Михаил Константинович Зарубин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как бы ни велик был вклад режиссера в создание спектакля, конечный успех постановки зависит, в первую очередь, от актера. Высокий уровень актерского мастерства способен глубоко раскрыть творческий замысел спектакля. Недаром ни один самый популярный драматург не может сравниться по степени популярности с актером, именно актеры становятся властителями дум общества, воплощая и символизируя театр.
Когда я писал эти заметки, ушел из жизни мой приятель, замечательный человек, артист высочайшего класса Андрей Юрьевич Толубеев.
Мы были на «ты» друг с другом. Нас многое объединяло. Прежде всего, конечно, театр. Я любил Толубеева-актера. В нем словно умножилась, обогатившись мастерством, мощная актерская энергетика, полученная от отца, непревзойденного мастера сцены и киноэкрана, народного артиста СССР Юрия Владимировича Толубеева.
Нас связывал не только театр. Мы были членами Общественного совета города, вернее, он был, а я продолжаю работать. Смерть часто несправедлива и нелепа, а по отношению к таким людям, как Андрей, она несправедлива вдвойне. Больно даже писать в отношении него «был».
Помню расширенные заседания Общественного Совета, обсуждение регламента охранных зон в историческом центре города. Андрей прибегал к самому началу, запыхавшийся, с репетиций При этом он никогда не уклонялся от обсуждений, не искал благовидных предлогов для отсутствия и не щадил себя, хотя было видно: устал! Мы сидели рядом, и в вяло текущий процесс то и дело врывался его эмоциональный голос. Он говорил, что нельзя отдавать центр города на разрушение, на строительство бизнес-центров и магазинов, нельзя терять неповторимый облик Петербурга. Облик города — это не только здания, но и его люди. Те, кто из поколения в поколение живут в центре города, кто создавал, защищал, восстанавливал его неповторимую атмосферу. Без людей центр города умрет.
Наши дома рядом, у Исаакиевской площади, и иногда мы вместе шли пешком, то с заседаний Общественного совета, то из театра. Это были счастливые для меня минуты. Я превращался в слушателя.
Андрей говорил о своей книге, которую он тогда писал, о трудностях работы с компьютером, о нашем городе, да, в общем, обо всем, что его тревожило и волновало. Его многие узнавали, он отвечал на приветствия так, словно хорошо знал каждого из этих людей.
Когда-нибудь придет пора, я напишу об Андрее. Было бы только время… Оно летит удивительно быстро, «как пуля у виска»…
Я пытаюсь подойти к главной теме моего рассказа. Пусть не упрекает меня читатель, что порою меня порою клонит то вправо, то влево. Без этого не могу. Потому что это — жизнь театра. Память наша несовершенна и мне хочется рассказать обо всем важном, что было в моей жизни. Мне повезло: я встретил прекрасных людей, общение с которыми, безусловно, обогатило меня…
Об учебной студии, как я говорил, речь сначала не шла. Начиная предпроектную подготовку, я сразу обратил внимание на то, в каких условиях работают здесь люди. Когда аншлаг, в зале 1262 зрителя. Один к одному. Очереди в буфеты и туалеты, скученность, духота. Моя идея была проста: служебные помещения перенести в новостройку, а освободившуюся площадь использовать для улучшения комфорта зрителей. Чтобы в антрактах люди могли отдохнуть за чашкой чая или кофе, погулять, не толкая друг друга.
Сейчас я понимаю — предложение не учитывало всей жизни театра, самых жгучих ее надобностей. Да и откуда мне было знать про эту жизнь? Я строил промышленные, жилые, социальные объекты. Но не театры. Да и сам я впервые в театр, когда учился в техникуме. Это был Иркутский драматический. Он мне показался настоящим храмом искусства. Поразил интерьер, какая-то особая театральная атмосфера. А само здание покорило изящной архитектурой. Такими, уверен, и должны быть театры: красивыми, уютными, чтобы звали к себе. Потом мне довелось побывать во многих других российских театрах, и от всех этих знакомств остались те же впечатления необычайности происходящего, праздничной приподнятости, которая сквозила буквально во всем: в стенах, в выразительных интерьерах, и даже в простой вешалке. С которой, как известно, и начинается театр…
В молодости я колесил в командировках по городам Сибири и Дальнего Востока. И почти в каждом бывал в театре. Новосибирский театр оперы и балета поразил огромными размерами. Махина! По замыслу проектировщиков, праздничные колонны трудящихся, проходя по площади со знаменами в руках, должны были вливаться в один из многочисленных подъездов театра и подниматься прямо на сцену, на которой могла поместиться вместе с демонстрантами и техника — машины, тракторы. Авторы предполагали построить самое грандиозное и самое современное театральное здание своего времени, и в значительной степени им это удалось.
А в Барнауле, на центральной площади города, красив и наряден Алтайский краевой театр драмы. Сейчас ему присвоено имя выдающегося писателя, кинорежиссера и актера Василия Макаровича Шукшина. В те же годы в моем родном Иркутске появился новый театр — музыкальной комедии. Архитектура легкая, как бы под стать жанру…
Прекрасно, что сибирские театры, как и петербургские, работают до сегодняшнего дня, лишь обновляя свои внутренние интерьеры, и, к счастью, сохраняя свой внешний облик. Хотя они совсем другие, чем в пору первых своих постановок. Сегодня, например, было бы удивительно видеть в БДТ, в левой части вестибюля, магазин «Шорные изделия Д. Андреева» (сбруя и упряжь для лошадей), а в правой — галантерейный магазин. В те давние годы многие художественные учреждения ради приработка сдавали помещения в аренду. Это было в порядке вещей. Но жизнь идет, порядки меняются. Раньше в театрах не было столько персонала, различных служб, мастерских, оборудования, без чего нельзя создавать современные спектакли. Да что говорить о мастерских, театр XIX века еще не знал режиссуры, объединяющей актерский ансамбль. Функции режиссера выполняли сами ведущие драматические актеры. Весь инструментарий Мельпомены — драматургия, режиссура, художественное оформление, освещение, и т. д. — зародился и сформировался позже, вместе с совершенствованием актерского мастерства, со стремлением актеров как можно полнее реализовать себя.
Я рассказал Лаврову о своем проекте. Он похвалил мою идею, вызвал директора театра Бориса Глебовича Контребинского, и сказал:
— Пойдем, прикинем, что и как, на месте.
В маленьком дворике БДТ расположены гараж, общежитие, сарай для декораций, мастерские, и сам театр. Говорят, что когда-то в центре дворика имелся небольшой фонтан. Я же увидел рядом с мастерскими лишь худосочный тополь, а на месте фонтана — бак для мусора.
Шагами мы «разметили» новый будущий корпус. До сих пор помню лицо Лаврова, он был безмерно счастлив. Он давал указания, не осознавая того, что, по существу, это технические условия.
