Металлическое чудовище - Абрахам Меррит

Пробираясь между обломками, вы вышли в открытый центральный двор. Здесь из разрушенного каменного бассейна бил чистый ключ; у древней стены сосредоточенно пасся пони. Из его корзины Руфь достала большой холщовый мешок.

– Чтобы нести их, – сказала она, вздрогнув.

Через остатки большой двери мы прошли в другое помещение, большее, чем предыдущее; и оно было лучшей сохранности, потолок не разбит; в помещении после яркого солнечного света двора было полутемно. В середине Руфь остановила нас.

Передо мной находилась трещина шириной в два фута, расколовшая пол и уходившая в неосвещенную черную глубину. За ней ровный гладкий пол, почти совсем без обломков.

Дрейк негромко присвистнул. Я посмотрел, куда он показывал. На противоположной стене неглубокий барельеф – два переплетенных дракона. Их гигантские крылья, их чудовищные кольца покрывали почти нетронутую поверхность стены, и это были те же изображения, что привиделись мне сегодня утром на прямоугольных блоках у дороги.

Во взгляде Руфи я прочел почти не скрываемый страх, какое-то очарование ужасом.

Но смотрела она не на драконов.

Она смотрела на то, что на первый взгляд могло показаться приподнятым над полом кругом рисунков. Не более фута толщиной, он сверкал тусклым блеском, как будто, подумал я, его недавно отполировали. Сравнительно с грандиозными драконами на стене этот рисунок на полу казался банальным, смехотворно незначительным. Почему же на лице Руфи такой ужас?

Я перепрыгнул через трещину; Дрейк последовал за мной. Теперь я увидел, что круг не непрерывный. Он сложен из резко ограненных кубов примерно в дюйм высотой каждый и разделенных с математической точностью дюймом пространства. Я сосчитал кубы – девятнадцать.

Почти касаясь их основаниями, располагалось такое же количество пирамид, или тетраэдров, с такими же четкими гранями и такой же длины. Они лежали на боку, нацеливаясь вершинами в шесть шаров, которые в самом центре образовывали нечто вроде цветка примулы с пятью лепестками. Пять шаров – лепестки цветка – по моей приблизительной оценке достигали в диаметре полутора дюймов, шар в центре – на целый дюйм больше.

Таким упорядоченным было это расположение, так напоминало геометрический рисунок, сделанный каким-нибудь умным ребенком, что мне не хотелось нарушать его. Я нагнулся и вздрогнул, почувствовав первый приступ ужаса.

Потому что внутри круга, почти рядом с прижавшимися друг к другу шарами, виднелось точное повторение гигантского следа в долине с голубыми маками!

Оно четко выделялось на полу – с тем же оттенком сокрушительной силы, с такими же четко прорубленными краями, с тем же намеком на металл – и нацелено оно было на шары, возле них виднелись отпечатки треугольных когтей.

Я протянул руку и поднял одну из пирамидок. Казалось, она цепляется за каменный пол; потребовалось усилие, чтобы оторвать ее. На ощупь впечатление тепла – как бы его лучше описать? – тепла живого существа.

Я взвесил пирамидку в руке. Странно тяжелая, вдвое больше удельного веса, например, платины. Достав увеличительное стекло, я осмотрел ее. Несомненно, пирамидка металлическая, но поверхность гладкая, почти шелковистая, не похожая на известные мне металлы. Я такого никогда не видел; и тем не менее это, несомненно, металл. Бороздчатый – тоненькие бороздки радиально расходятся от крошечных тускло светящихся точек в глубине поверхности.

Неожиданно у меня появилось странное ощущение, что каждая из этих точек – это глаз, уставившийся на меня, рассматривающий меня. Послышался негромкий возглас Дрейка:

– Посмотрите на кольцо!

Кольцо сдвинулось!

Все быстрее двигались кубы, все быстрее вращался круг; пирамиды приподнялись, встали на свои квадратные основания; шесть шаров коснулись их, присоединились к вращению, и с магической неожиданностью все фигуры круга соединились, слились – кубы, пирамиды и шары.

С той же поразительной внезапностью круг приподнялся, на мгновение все снова зашевелилось, и вот на месте круга странная маленькая фигура, чуть смешная, страшноватая, в фут высотой, квадратная, угловатая, заостренная – и живая; будто ребенок построил из кубиков фантастическое чудовище, и оно вдруг ожило.

Тролль из детского сада! Игрушечный кобольд!

Оно постояло всего секунду и начало быстро меняться, переходя с быстротой ртути от одной фигуры к другой – это менялись местами кубы, пирамиды и шары. Как метаморфозы, которые можно увидеть в калейдоскопе. И в каждой исчезающей форме нечеловеческая гармония, тонкое трансцендентальное искусство, и каждая форма в нем – символ, слово…

Задача Эвклида, приобретшая свободную волю!

Геометрия, наделенная сознанием!

Движение прекратилось. Затем кубы начали громоздиться один на другой, пока не образовали пьедестал девяти дюймов вышиной; на этот столб поднялся больший шар, а остальные пять шаров образовали кольцо под ним. Остальные кубы защелкали, сливаясь парами по дуге вокруг каждого из пяти шаров; на конце этих построений заняли свое место пирамиды, касаясь друг друга вершинами.

Фантазия Лилипутии представляла собой теперь пьедестал из кубов, увенчанный кольцом из шаров, от которого отходили лучи пятиконечной звезды.

Шары начали вращаться. Все быстрее и быстрее вращались они вокруг основания – центрального шара; лучи звезды стали диском, в котором мелькало множество крошечных искорок, эти искорки сливались, исчезали и появлялись еще в большем количестве.

Тролль скользнул мимо меня. Он плыл. Я почувствовал, как меня охватывает паника. Отпрыгнул, но он последовал за мной, как будто готов был на меня наброситься.

– Бросьте ее! – крикнула Руфь.

Но прежде чем я смог уронить пирамидку, которую по-прежнему держал в руке, маленькая фигура коснулась меня, и меня охватил странный паралич. Пальцы сжались, нервы напряглись. Я стоял, не способный пошевелиться.

Маленькая фигура остановилась. Ее вращающийся диск сместился с горизонтального положения. Как будто она смотрела на меня, наклонив голову.. и снова мне показалось, что на меня смотрят многочисленные глаза. Она не казалась угрожающей – скорее чувствовалось ожидание, вопрос; как будто она попросила меня о чем-то и теперь удивлена, что я не выполняю просьбу. Я по-прежнему не способен был пошевелиться, хотя напряжение в нервах свидетельствовало, что они оживают.

Диск вернулся на место, снова наклонился ко мне. Я услышал крик, увидел, как в явно угрожавшую теперь фигуру ударила пуля, услышал, как она отскочила, не произведя ни малейшего эффекта. Дик подскочил ко мне, поднял ногу и ударил фигуру. Блеснул свет, Дик упал и лежал неподвижно на полу, будто ударенный гигантской рукой.