Публичное обнажение истины. По материалам авторских работ - Альберт Савин

Но в любом случае на уровне живых существ развитие с появлением нового, осуществляетя не борьбой, а слиянием противоположностей, и всякая борьба (сопоставление, противопоставление) – есть всего лишь прелюдия к другой высшей ступени развития через организационную консолидацию бывших противоположными сил и средств для более успешного развития.

Общая проблема свободы в том очевидном, что талантам – и свободы требуется больше для продолжения развития.

Но не менее очевидно и то, что для людей ординарного труда наиболее эффективна для выживания и развития до тех талантов – коллективная форма жизни и деятельности, с исходящим из этого централизованым регулированием и защитой различных интересов.

Как совместить эти «противоположности», не нарушая демократических основ управления обществом?

В 20 веке первопроходческую роль в этом взяла на себя Советская Россия, что вошло во всемирную Историю со всеми первопроходческими просчётами и достижениями.

И кстати никто не имел права подвергать обструкции ни Ленина, ни Сталина, ни их сподвижников – с позиции юридических норм и принципов права со свободой Личности, ставших международными всего лишь во второй половине 20 века.

Точно также, как не подвергается обструкции ни один из величайших императоров прошлого, продвигавших известные Империи по трупам всех, по отношению к ним инакомыслящих.

Один из просчётов состоит в том что и Советская Россия, претендуя на суверенное государство, продолжало руководствоваться экономикой – английской, философией – немецкой, идеологией – евро-марксистской, социализмом – и тем французским.

О каком суверенитете могла идти речь? Добро бы Петру Великому ещё не было откуда и из каких отечественных наук черпать новации!

Но достижение Советской России в том и состоялось, что благодаря беспрецендентному массовому доступу к образованию – она в кратчайший по историческим меркам срок увеличила научно-аналитический потенциал, способный сегодня разработать суверенные сферы и направления отечественной концепции развития с обобщением лучшего мирового опыта, применительного к национальным особенностям России.

А эти особенности сходятся к одной общенациональной идее о том, что Российское государство, как образовывалось изначально, так и выстаивало на самых крутых поворотах Истории благодаря превалированию объединительной тенденции над разъединительной, которую вновь принялись усердно ей навязывать олигархической вестерн – концепцией.

И много ли надо ума, чтобы понять, что перед миром не просто культ, а диктатура вестерн-концепции?

Только в том и дело, что подлино консолидирующее объединение невозможно иначе, как на нравственной основе. Общественная нравственность естественно ограничивает мутную свободу, но ведь без неё все самые высшие качества человечества, такие, как активность, талант, креативный ум и сама свобода – получают совершенно равные права как созидать, так и разрушать, как любить, так и убивать, как сочувствовать в беде, так и наживаться на беде.

Но даже если каждая личность достигнет самых высоких моральных качеств, то по простой аналогии с техническими двигателями, из каких бы высокоточных деталей будучи собранными – никакого особого эффекта они не дадут, пока эти детали не притрутся одна к другой по месту.

И таким образом, вместо поступательного и консолидированного движения ко всеобщему благополучию – сплошная борьба противоположностей, с бесконечным настроем отмщения за временные поражения, с напрасными жертвами и потеряным временем.

=====

Но, похоже, мечтателю Иммануилу Канту идея быть господином самому себе – не приснилась. Очевидно, встречались по жизни и такие, для которых свобода – это не нечто привходящее или кем-то даруемое, а состояние самого человека, которое им же самим (и никакими иными природными и социальными причинами) и определяется.

То есть, для того, чтобы стать свободной Личностью – достаточно проникнуться волей и внутренним ощущением того, что ты свободен и с этим должны считаться всё остальное окружение и сама природа с её сокрушающими стихийными покушениями не только на свободу, а и саму жизнь.

А они, треклятые, почему-то не считаются. Возможно, где-то есть супермены с ни чем не пробиваемым ощущением личной свободы.

И автор тут расшаркался в поклонах неумолимой действительности с её сермяжной правдой о том, что человек хоть и возвысился над чем-то, а слаб ещё перед социальной агрессией, дабы защитить себя и свободу в гордом статусе господина самому себе.

И перед стихийной природой с её катаклизмами, швыряющими человека вместе с его свободой, словно щепку. И обеспечить сам себя не способен производством всех растущих запросов и потребностей. И какая же это, спрашивается, свобода, если сам ничего не может?

=====

Но – стоп, однако! А, собственно, какая свобода имеется в виду? Речь-то сегодня о свободе правовой и равной для всех, независимо от социального положения.

Нам-то внушают, что любой член общества может являться на свободный рынок и в непринуждёной состязательности производителей и потребителей осуществлять взаимный обмен по обоюдному желанию и удовлетворению – тем самым обеспечивая саморегулирование рынка балансом предложений и спроса, без какого-либо вмешательства извне.

А разве до А. Смита и при нём – у рабов и батраков была когда-то свобода в полном смысле этого понятия, чтобы на равных участвовать в саморегулировании свободного рынка?

И демократия начиналась не всеми и не для всех – только избранными судьбой и для избранных судьбой. Значит речь о совсем иной свободе в далёком прошлом.

И что же мудрёного было в той свободе: имея деньги, взять, да купить рабов и взвалить всё, от чего обычно зависишь – на тех, кому ещё не ведом вкус свободы, но рады и подачке с господского стола.

Так ведь чем больше было таких, тем свободней становился барин. А если и в семье освобождали от всяких не благородных дел, то тем ещё и благородней становился!

Но, позвольте – то было в прошлом! А и Новый Свет успел отличиться успешной борьбой за отмену рабства, и в России скоро 100 лет, как освободилась от монархического барства, за равенство прав и свобод – независимое от социального положения.

То есть, с рабством покончено ешё когда и оно окончательно осуждено и официально запрещено. И это будет верно – если иметь ввиду рабство от силового внешнего принудителя.

А оно – это рабство никак сдаваться не хочет. Действительно, силовое – оно на фоне ярких речей о демократии, о правах и свободах личности – уж больно неприличным стало выглядеть. Пусть, вроде того – и раб становится свободным.

А он и стал бы таковым, если бы и в 21 веке цивилизации не складывались обстоятельства и ситуации, в которых поднимается один и тот же вопрос: как быть со свободой, если ты уже не раб, но оказался в нужде?

И вот тут он выплывает – невидимый и коварный внутренний принудитель на достойную смену внешнему, имя которому – *нужда*. Принудитель – в котором и винить-то некого, кроме разве что пресловутой судьбы.

Та самая нужда – которая заставляет человека, в сущности, по своей доброй воле и выбору соглашаться на любые, вплоть до кабальных, условия и соглашения с работодателями и щедрыми кредиторами – лишь бы остаться на плаву самому, а значит семье и начавшемуся было успешно намечаться потомству.

Нужда – которая начинает лихорадочно искать любые пути в обход добропорядочных законов и кодексов о труде, о морали и об ответственности – лишь бы остаться живым если не самому, то семье и потомкам, в надежде, что может им больше повезёт.

Не повезёт.

Вот тут-то с судьбой всё в порядке: богатый, как правило – родит богатого, крутой – крутого, а нищий – обязательно нищего.

=====

Ну а если дело вовсе и не в судьбе – а в сознательно и основательно продуманной генеральной концепции развития, в центре которой непрерывная генерация суперсостоятельных и минимальных прожиточников, опускаемых в нужду, выходит, закономерно-искусственно?

Тем самым подтверждая: от судьбы никуда не уйти и пусть богатые продолжают рожать богатых, здоровые – здоровых, крутые – крутых, больные – больных, а нищие – нищих. Так, что ли?

Но кому из высоко профессиональных и опытных экспертов ещё не видно, что структура вестерн-концепции со свободными частными междусобойчиками состоятельных со всеми остальными страждущими – осталась точной копией тех свободных торгов, на которых и людей себе выбирали, словно лошадей из табуна, а за ненадобностью вышвыривали вон.

Это же тогда стремление к частной прагматической выгоде было настолько свободным и безудержным, что не остановилось даже перед тем, чтобы причислять и самих живых людей к банальному торговому товару.