Дарующий силу. Мотивация - Роман Драксодий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я тоже тебя люблю! — радостной закричала малышка и крепко обняла маму за шею.
В этот момент всё вокруг затряслось и девочка остекленевшим взглядом уставилась на распахнувшуюся входную дверь за спиной матери.
Ужасающе огромный, сплошь чёрный силуэт порвался в уютную, тёплую комнату и отшвырнул малышку в дальний угол. Он схватил её маму, её любимую мамочку, и сорвал с неё одежду. Громкий, жуткий хохот наполнил уши ребенка вперемешку с отчаянным криком боли.
Жуткое существо било и терзало мамочку, а когда та перестала шевелиться, монстр протянул чёрную когтистую руку к девочке…
— Хватит с тебя, пожалуй… — донёсся до Грина спокойный голос Здеца и парень вновь почувствовол себя собой.
— Что это было? — спросил юноша дрожащими губами.
— Ты про отца нашей пленницы или про всю ситуацию с погружением в чужие воспоминания в целом? — равнодушно уточнил Здец и протянул бледному парню полотенце.
— Это был её отец?! — ошарашено пробормотал Грин и перевёл взгляд на лежащую, беззвучно рыдающую женщину. — Но почему она запомнила его таким… Таким демоническим?
— Хех, сопляк, — Хдец усмехнулся, — она не собиралась помнить его. Ты влез в сокровищницу души, образно говоря. Разумные хранят там самое дорогое, что было в их жизни и ты только что сломал самое ценное воспоминание этой бабы. Она столько лет сознательно вытесняла память о случившемся, чтобы оставить только ту сцену, где она в последний раз видит живую мать, чувствует её любовь и верит, что всё будет хорошо. Но тут врываешься ты и напоминаешь ей обо всех ужасах того вечера.
— Я не хотел! — крикнул Грин и повернулся к жалобно скулящей пленнице. — Правда не хотел! Я не знал!
— Да чё ты паришься? — Здец хлопнул парня по плечу и ногой повернул женщину лицом вверх. — Посмотри на неё. Что ты видишь?
— Женщину в слезах…
— Пресвятой флюгегехаймен! Ты дебил! — Здец ударил себя ладонью по лицу. — Ты не забыл, где находишься?
Грин вздрогнул и посмотрел в панорамное окно, за которым замерли полсотни головорезов с оружием.
— Точно… — парень кивнул, собрал волю в кулак и отринул накатившую сентиментальность.
— Запомни, интеллектуальный дрищ, у всех есть личная трагедия в жизни, из-за которой, как им кажется, их должны все жалеть. Но правда в том, что разумные слишком переоценивают ценность именно своей жизни, в то время как на жизни других им наплевать! Они будут умолять палача сохранить их жизнь, но будут равнодушны к криками жертвы являясь палачом. Вот такой парадокс. Так что вырубай пожалейку и поработи её!
Согласившись с такими доводами, парень вновь погрузился в изучение души. Не удержавшись от искушения, он вновь обратил внимание на нить воспоминаниями и заметил отсутствие той блестяшки, в которую недавно влез. На собственной душе стало тоскливо и он, ненароком, заглянул в собственную душу.
Точно такая же нить обнаружилась и у него, но, в отличии от пленницы, жемчужинок было в разы меньше, видимо в силу возраста. Даже одного беглого взгляда хватало, чтобы понять в какой что.
Вон в той, его разговоры с учителем, во времена приюта. В соседней, день зачисления в академию. А самая первая – это он научился читать и погрузился в удивительный мир книг.
— Самокопание хорошо до тех пор, пока тебя не погребло под лавиной воспоминаний и порождаемой ими волной противоречий! — наставительно произнёс Здец и Грин вновь вернулся к изучению чужой души.
Это оказался удивительный опыт! Выкладываясь на полную, он сумел не только понять чужую душу, но и способы влияния на неё, не наносящие вреда разуму.
— Фух… — выдохнул Грин, после окончания напряженной, но крайне интересной работы, — Теперь я настоящий повелитель душ!
— Ага, — ухмыльнулся Здец. — Ну иди, лорд оф зе шовел, проверяй работу.
Юноша вернулся в реальный мир и тут же столкнулся с любопытными взглядами друзей.
— Получилось?! — с нетерпением спросил Пак, уже думающий о возможности поработить всех красоток в академии.
Вместо Грина ответила подопытная бандитка:
— Братья и сёстры! — она обернулась к недавним товарищам, воздев руки и вещая надрывным, торжественным голосом: — Я говорила с богом и было мне откровение!
Бандиты заметно напряглись, поскольку ранее не замечали за Мартой Насильницей интереса к религии. Товарищи тощего парня подозрительно прищурили глаза и мысленно осмотрели своё состояние на предмет внезапного желания поклоняться Грину, но ничего такого не обнаружили.
— Боженька ещё при жизни наградит тех, кто последует за ним! Отриньте сомнения и всё мирское, встаньте на путь искупления и да воздастся вам по делам вашим! Именем его, во славу его!
— А отказаться можно? — робко спросил один из бандитов, поглядывая в сторону выходы и на огромную кровавую кляксу возле него.
— Разумеется, — с доброй улыбкой кивнула женщина и добавила: — Вы сами вольны выбирать: служить великому божеству или сдохнуть в муках!
— Во славу! Во имя! — с вялым энтузиазмом и вразнобой тихо крикнули бандиты.
— Прекрасно, — торжественно произнесла женщина, — а теперь соберитесь в человеческую многоножку и получите благословление боженьки!
— Во что собраться? — инстинктивно отпрянули первые ряды мужчин.
— Я сейчас всё покажу! — с готовностью ответила их недавняя боевая подруга и скинула с себя одежду.
— Здец, а Здец, — рассеяно произнёс Грин, — я вроде не приказывал такого!
— Это я сам! Должен же я хоть где-то собрать эту проклятую человеческую многоножку, раз уж твоя подружка обломала мне весь кайф с оргиями!
Глава 4
Выходные прошли в прилежном ученичестве.
Стараниями пятидесяти шести бывших бандитов, а ныне рьяных приверженцев церкви Здеца, второй этаж скромного особняка привели в приличное состояние, закупив простенькую мебель и отремонтировав окна.
После наблюдения за обрядом посвящения человеческой многоножки в подвале, ребята замкнулись в себе и почти не разговаривали, полностью отдавшись обучению внутри разума Грина. Даже Милиона в образе суккубы предпочла полностью закрытый наряд – настолько её проняло.
С целительницей вообще происходило что-то странное и Грин подозревал, что Здец явно имеет собственный план на их группу, несмотря на то, что всеми силами показывал своё беззаботное отношение к жизни. Чего только стоила появившаяся у Милионы неприязнь к совокуплению.
