Адаптация - Валерий Былинский

Ну да, я переписываюсь с девчонками на сайте знакомств. Хочу познакомиться и создать семью. Видеть каждый вечер ее лицо, засовывать на ночь пальцы в ложбинку между ее ягодицей и ногой. Пусть будут светловолосые дети. Пусть она если курит, то бросит курить вместе со мной. А я, если закурю, брошу вместе с ней. Это ведь здорово – бросить все и начать все вместе с любимой.

Когда-то я хотел ребенка, хотел стать отцом. Я каждую ночь входил в свою женщину, потому что любил ее и жил в Раю. Рай возвращается к тем, кто по-настоящему любит. Рай прилетает вместе с Эдемским садом к тебе домой в любой календарный год, день или месяц. Все живут в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году или в двухтысячном, а ты – в год сотворения мира. Все идут по Тверскому бульвару или Елисейским Полям, а вы вдвоем – босиком по теплой райской траве. Где-то неподалеку копается в своих виноградниках Бог.

Бог в помощь, Бог!

Открываю письмо. Одна девчонка месяц назад прислала предложение познакомиться. Прочитала мою интернетовскую анкету, в которой я красочно наврал, что работаю сценаристом в полнометражном кино. Наши вкусы совпали в области «Дорз», «ДДТ», Тома Уэйтса, Акутагавы и Достоевского. Она сообщила, что является членом «русской молодежной армии красных кхмеров» и принялась рассуждать о том, что Сталин правильно делал, сажая и расстреливая миллионы людей. Был бы сегодня у власти Виссарионыч, домовито сообщала она, не было бы у нас такой духовной деградации, как сейчас. Я спросил ее, в чем именно проявляется эта духовная деградация. Она привела в пример один из выпусков «Красной шапочки», в котором рассказывалось о драматичных особенностях лесбийских пристрастий у школьниц (этот сюжет я придумал под влиянием популярности девичьей группы «Тату»). Я спросил, имелись ли у нее репрессированные родственники. Она ответила, что да, был умерший в лагере прадед, но она не жалеет и не переживает об этом, потому что, как говорили древние римляне, цель оправдывает средства. Я ответил ей, что такие латинские цитаты висели на входах в нацистские концлагеря. Она написала, что не так уж и плох был Адольф Гитлер, только зря на Россию полез, лучше бы объединился с нами против Англии и Америки. Тогда я написал, что являюсь автором «Красной шапочки», и девятнадцатилетняя членка молодежной организации красных кхмеров стала меня перевоспитывать.

– Почему же ты отказался от киносценариев?

– Понял, что ни Кустурицей, ни Бертолуччи мне не стать и стал просто зарабатывать деньги.

– Лучше сидеть без денег, чем зарабатывать таким способом.

– Это ты сейчас говоришь, потому что живешь у мамы и папы. И вообще, все люди слабы, ты разве не знаешь?

– Неправда! Все люди сильны. Просто слабеют со временем оттого, что примиряются с пошлостью жизни. Ты слаб, но ты еще можешь спасти себя. Вспомни судьбу Николая Островского. Он был прикован к постели, но написал выдающийся роман!

– Сомневаюсь, что этот роман круче какого-нибудь среднего рассказа Чехова. Слушай, а ты красивая? Мне почему-то кажется, что да. Давай встретимся.

– И все-таки еще не поздно взять себя в руки и стать хорошим сценаристом:-):-):-):-):-)

– Я никогда не хотел быть просто хорошим сценаристом. Юными ночами, обнимая своих юных подруг, я мечтал о том, что стану либо гением, либо никем.

– Мечта сбылась, ты стал никем:-(:-(:-(:-(:-(

Я писал под изрядной дозой оставшегося после Анны коньяка и решил поиздеваться:

– Что значит «никем»? Я делаю работу, за которую мне платят деньги. Я востребован, людям нравится мой труд. Нам пишут благодарные письма из маленьких городков, сообщают, что поняли, как надо правильно и раскрепощенно жить. Позвони мне, мы найдем какой-нибудь необитаемый столик в уличном океане и побудем на нем полчасика Робинзоном и Пятницей.

И вот сегодня активистка русской молодежной армии красных кхмеров прислала мне свой стойко-пылкий ответ:

– За работу, которую ты делаешь, тебя нужно привязать к электрическому стулу, пустить ток и ждать, пока тело обуглится. Для того чтобы качественно улучшить мир, нужно уничтожить масс-медиа культуру абсолютно и бесповоротно. А заодно ликвидировать и часть наиболее упертых зрителей. Срезать миллиардик-другой населения и перепрыгнуть через канавку (цитата-римейк из Достоевского, «Бесы»). Зато остальные будут морально счастливы. До тех пор, пока новый вал эстетических экскрементов не обрушится на цивилизацию. Тогда – новая революция. Новый эстетический террор. И так без конца.

В конце стоял номер ее мобильного телефона. И подпись: Мария.

Почему-то я вспомнил старый черно-белый фильм «Сорок первый». Там одна молодая революционерка оказалась на необитаемом острове со своим заклятым врагом – белогвардейским офицером. Кажется, ее тоже звали Мария?

Я достал из холодильника оставшуюся с каких-то будней недопитую бутылку водки, выпил грамм сто. Сел за компьютер и настрочил красной кхмерке пылкое письмо с предложением провести ночь любви. Потом выпил еще водки. Потом водка кончилась.

Ах, московская кхмерка Мария! Надеюсь, ты подумаешь над моим честным предложением. Ведь у нас много общего, потому что я понимаю: ты права, я действительно болен. Я болен так же, как и многие из нас. Болен той же болезнью, что и ты лет в двадцать пять заболеешь, Мария! И никакой Сталин тут никого не спасет. Болезнь существует и медленно охватывает метастазами весь мир. Но я почему-то рад, что знаю и чувствую это. Не хотелось бы умирать бесчувственным придурком, Мария. Ведь если знаешь о своей болезни, то все-таки веришь, что когда-нибудь найдется какой-то антибиотик или препарат, который тебя излечит. В это веришь, как в Деда Мороза, хотя знаешь, что его нет. Может, ты и есть этот излечивающий лекарственный аппарат, Мария? А может быть, существует и другой аппарат, например, для упрощения личности человека. Вводят, например, тебе такое лекарство, и ты перестаешь понимать, что хорошо и что плохо, что пошло, а что прекрасно. Вылечивают твою дурную склонность к хорошему вкусу. И ты спокойно живешь себе дальше улыбчивым дебилом. Рай, сэр!

Все-таки действие

Закрыв сайт знакомств, я еще пару часов торчал в Интернете, выискивая подходящий тур в Египет. Все-таки моя попытка ожить не должна вот так примитивно закончиться уничтожением пары штанов. Красное море, пирамиды – почему бы и нет? Конечно, мне могли позвонить с работы, скоро должны были начаться новые съемки. Но я не хотел об этом думать. Выписав несколько телефонных номеров, я стал обзванивать туристические компании. Женские голоса отвечали, что в ближайшие четыре дня рейсов ни в Хургаду, ни в Шарм-аль-Шейх не предвидится. Начало сезона, объясняли они. Один из женских голосов в трубке был влажный, ватный, с приятной хрипотцой. «Знаете, я бы хотел улететь в Египет сегодня, – сказал я, – в крайнем случае завтра». – «Сожалею, но мест нет».

Я влез в джинсы и кроссовки, надел куртку и вышел на улицу.

Там приятно светило нежное, чуть режущее глаза апрельское солнце. Мимо прошли две девчонки лет семнадцати со снисходительно-деловыми лицами. Одна из них вальяжно говорила подруге: «Вчера в „Точке“ была, потом в „Шпильку“ мотнулась…» – «Ну и что там, в „Шпильке“?» – «Да так себе, танцевала, зажималась…» Выходя из универсама с пакетом продуктов, я заметил, что на входной двери магазина висит рекламный щит с логотипом туристической фирмы. И надпись: «Отправим в Египет, Турцию и Таиланд хоть через час!»

Я вернулся в магазин, прошел по направлению висящих на стене стрелок с указателями «горящие путевки» до железной двери в закутке за ящиками с кока-колой. Нажал на кнопку на стене, меня впустили. Пожилой мужчина с бородкой, представившись Максимом Максимовичем, поинтересовался, на какой из курортов в Египте я хочу отправиться. Мне желательно улететь побыстрей, – пояснил я. Максим Максимович пощелкал клавишами на клавиатуре и через десять минут сообщил, что завтра в три часа дня имеется одно место на рейс до Хургады. Он начал было объяснять мне условия жизни в отеле «Синдбад», показывать фотографии, но я сразу сообщил, что согласен.

Представитель компании «Пирамида-тур» должен встретить меня завтра в аэропорту Домодедово перед отлетом.

Дома я откупорил и выпил бутылку холодного пива. Настроение улучшилось: все-таки путешествие – один из немногих способов как-то встряхнуть жизнь. Собирать особенно нечего: солнцезащитные очки, шорты, тенниска, пара футболок, пара пачек презервативов. Все это я бросил в рюкзак. Что еще? Войдя на кухню, увидел торчащую из мусорного ведра штанину. Постоял, покурил. Вытащил «Ливайсы» из ведра, бросил их в тазик в ванной, высыпал сверху стиральный порошок и стал заполнять тазик водой. Живите, штаны, как положено, до старости, – любовно разговаривал я с седыми «Ливайсами». Все-таки действие.