Oh, Boy! - Мари-Од Мюрай

– Нам действительно очень нужны люди, желающие помочь, чтобы составить семейный совет. Но Морлеваны вели такой уединенный образ жизни, что я пока никого не нашла, кроме няни маленькой Венеции. А эта женщина и читать-то едва умеет…

Жозиана не слушала, но выражение лица у нее было самое заинтересованное.

– Послушайте, а вам не кажется странным доверять детей такому человеку, как Бартельми?

– А? – отозвалась Бенедикт. – Да, я понимаю, что вы имеете в виду…

С судьей она не решилась поднимать этот вопрос. А сейчас попыталась укрыться за общими рассуждениями:

– Знаете, общество развивается, взгляды становятся шире. Есть уже PACS,[4] а скоро, по-видимому, гомосексуальные пары получат право на усыновление.

– Я тоже придерживаюсь широких взглядов, – поспешила заверить ее Жозиана. – И вообще, личная жизнь Бартельми никого кроме него не касается.

Бенедикт, окончательно очарованная, только утвердительно кивала. Терпимость, права всех и всяческих меньшинств – это был ее катехизис. Так что следующие слова Жозианы резко вернули ее с небес на землю:

– Проблема в том, что Бартельми заводит случайные знакомства в ночных клубах и водит к себе кого попало. Вы представляете, как это может повлиять на детей? На маленькую Венецию?

Расстроенная Бенедикт теперь качала головой отрицательно.

– Не надо сгущать краски, – пролепетала она. – Барт ведет себя с детьми вполне нормально. В воскресенье водил их на Диснея. Очень хорошо все прошло.

«И она называет его Бартом», – отметила Жозиана, закипая. Но она не дала воли ярости и приняла озабоченный вид.

– Дай-то бог, чтобы вы оказались правы, – она вздохнула. – Никогда не задумывалась, насколько щекотливое положение у социальных работников. Ведь, в сущности, случись что с детьми – моральная ответственность ляжет на вас.

После этого ободряющего замечания Жозиана расплатилась за кофе и предложила взять на выходные Венецию.

– У меня вилла в Довиле. Девочке хорошо бы проветриться.

Она совсем заморочила Бенедикт голову, и та пообещала поговорить с малышкой.

Дети Морлеван не подозревали об опасности, угрожающей братству. Они узнали только, что Жозиана собирается пригласить Венецию в гости. В субботу директору приюта Фоли-Мерикур позвонил Барт. Венеция забыла у него одну Барби, а Симеон – «Общественный договор». Барт предложил занести их в приют.

– Поцеловать! – приветствовала его Венеция, вскинув руки как ведущая актриса на подмостках.

Все трое Морлеванов набились в каморку девочек, чтобы без помех пообщаться со старшим братом.

– Ничего так семейный склеп, – пошутил Барт. – Держи, одаренный, вот твой талмуд.

Симеон по своему обыкновению сидел на полу спиной к стене. Он протянул руку за книгой. Бартельми уселся на кровать, отодвинув плюшевые игрушки. На другой кровати по-турецки сидела Моргана и пыталась делать уроки. На подоконнике Венеция разложила пятерых Барби.

– Держи, дурилка, вот твоя Барби, – сказал Барт и кинул куклу Венеции.

– Спасибо, – девочка поймала ее на лету. – Она будет заниматься любовью вот с этой, которая без пары.

– Oh, boy! – воскликнул Бартельми, только сейчас заметив, что все Барби лежат парочками. – Ну вы, девчонки, не теряетесь!

– Кена-то у меня нет, – объяснила Венеция.

– Что ты можешь сказать о сестре? – спросил Барта Симеон.

Тот улыбнулся своей чарующей улыбкой с ямочками. Ему ужасно нравилась Венеция.

– Симпотная, – сказал он.

– Я спрашиваю про твою сестру Жозиану, – уточнил Симеон.

– Не симпотная, – припечатал Барт.

– Она хочет взять Венецию на выходные в Довиль.

– Стремно, – поморщился Барт.

– Ты можешь хоть иногда говорить по-человечески? – прикрикнул на него Симеон.

– Есть, босс. Жозиана просила у Деда Мороза мужа, телик с плазменным экраном, виллу в Довиле и белокурую дочурку. А Дед Мороз список не дочитал.

Жозиана терпеть не могла брата, и Барт платил ей тем же.

– От нее и киднеппинга можно ожидать, – предрек Барт, который был не таким идиотом, как могло показаться.

– А что такое киднеппинг? – спросила Венеция.

Моргана подняла глаза от тетрадки.

– Это когда детей похищают и держат в плену.

Венеция заревела:

– Не хочу в Довиль!

Симеон понял, что пора брать дело в свои руки.

– Пау-вау, – объявил он.

Все трое тут же уселись на ковер, заворачиваясь в одеяла.

– Что это вы делаете? – удивился Барт.

Моргана объяснила:

– Мы так принимаем решения.

– Класс, – одобрил Барт. – А меня возьмете?

– Да, – сказал Симеон. – Только дураки высказываются последними.

– Спасибо, что предупредил, – буркнул Барт, съезжая с кровати на пол.

Симеон начал с фактов:

– Жозиана Морлеван была признана нашим отцом.

– Где? – не подумав, ляпнула Венеция.

– Тебе уже объясняли! – в один голос прикрикнули двое старших.

Малышка обеими руками зажала рот, чтобы снова не оплошать.

– Т-т-т, ну до чего же некоторые бывают глупыми, – соболезнующе заметил Барт.

– Ну ты! – шикнула Венеция, делая ему знак заткнуться.

– Так что Жозиана – наша сводная сестра по усыновлению, – продолжал Симеон. – Она не станет похищать Венецию. Это было бы безрассудством.

– Глупостью, – перевела Моргана.

– Но мне лично не нравится, что она приглашает Венецию, а нас не приглашает.

Бартельми поднял руку, как в школе.

– Жозиана сноб. Ей совсем не гордо гулять по Довилю с тобой и Морганой, когда у вас уши как у Дамбо и носы как кувшинное рыло.

– А если бы ты нас не стыдился, – парировал Симеон, – то не выдавал бы нас за детей соседки. Ты сам сноб.

Взгляды братьев пересеклись, как это уже случалось однажды.

– Симеон, не говори плохо про Барта, – захныкала Венеция, – а то я нарисую тебе черта.

– Нарисуй, так ему и надо, – подначил ее Барт тоном обиженного ребенка.

Венеция вскочила, готовая повиноваться старшему брату. Симеону невыносимо захотелось плакать. Он стиснул руки, изо всех сил сдерживаясь.

– Да ты чего, я пошутил! – опомнился Барт.

Он хлопнул Симеона по плечу.

– Ты так все близко к сердцу принимаешь… Что, уж и пошутить нельзя?

В ответ Симеон ткнул его кулаком в грудь. Себе он сделал больнее, чем брату, но Барт согнулся пополам, как будто из него дух вышибли. Венеция кинулась ему на помощь и принялась дубасить Симеона. Моргана же горько заплакала.

– Кхм-кхм, извините… Извините, – повторил чей-то голос.

Это оказалась г-жа судья. Симеон снова откинулся к стенке. Бартельми сгреб Венецию в охапку, чтобы она прекратила брыкаться. Но Моргана продолжала рыдать.

– У тебя что-нибудь болит? – испугалась судья.

– У меня, у… у меня… у… – всхлипывала Моргана.

– Перестань, – шепнул ей Симеон.

– Уши как у Да-а-мбо! – провыла девочка.

– А Симеон стукнул Барта, – наябедничала Венеция.

– Барт, он… Барт гадкий! – плакала ее сестра.

Г-жа судья повернулась к старшему брату.

– Может быть, вы объясните мне, что происходит, г-н Морлеван?

Барт спрятал руки за спину, как нашкодивший ребенок, и весь его вид говорил о крайней растерянности. Симеон предпочел взять объяснения на себя.

– Ничего страшного, – сказал он, приняв немного виноватый вид. – Мы с Морганой поссорились, Бартельми вмешался, и я его стукнул.

Братство Морлеван подтвердило ложь Симеона почтительным молчанием.

– Нехорошо, – мягко укорила Лоранс, подумав, что у одаренных детей, видимо, рок такой – иметь плохой характер. – Раз уж вы здесь, Бартельми, я хотела бы и с вами тоже поговорить.

Г-н Морлеван снова превратился для судьи в Бартельми. Все уладилось. Барт воспользовался этим, чтобы подмигнуть Лоранс, но она сделала вид, что не заметила.

– Пойдемте, Симеон, – позвала она.

Все перешли в кабинет директора.

– Симеон, – начала судья, – я зашла сообщить вам, что у нас уже два потенциальных опекуна для вас и ваших сестер. Этому можно только порадоваться: чем больше доброжелателей, тем лучше.

Она улыбнулась братьям, которые отреагировали на удивление одинаково, – скрестили руки на груди и сдвинули брови.

– Что это еще за фигня? – проворчал Барт. – Какой еще другой опекун?

– Ваша сестра.

– Ой, я вас умоляю! – взорвался Барт. – Всю жизнь она так, с тех пор как я родился. Только у меня заведется новая игрушка – сразу ей надо именно ее! Но опекун ведь я. Правда же, я?

Симеон и судья беспомощно переглянулись.

– Нет, погодите-ка, – вдруг забеспокоился Барт. – Что-то я не врубаюсь. Это ведь мой брат, мои сестры.

– Никто этого и не оспаривает, – сказала Лоранс. – Но опека – это большая нагрузка, можно поделить обязанности. Закон предусматривает такую возможность: бывает опекун и опекун-надзиратель.