Соло на троих - Ника Сафронова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не дожидаясь, пока он разденется, я удалилась на кухню. Остальные обитатели дома, наоборот, стянулись в прихожую. Им не терпелось расцеловать моего внезапно нарисовавшегося жениха.
Я слышала, как Толик со всеми здоровается, обнимается, вручает подарки.
Было даже интересно, чем небогатый на выдумку, провинциальный фраер может порадовать моих близких?
Я стала ждать. Благо пришлось недолго. Папа вернулся к столу с бутылкой фирменного коньяка. И тут же, не откладывая в долгий ящик, стал ее распечатывать.
Балл – зачет! Отец действительно всегда уважал хорошую выпивку.
Мама не принесла ничего. Значит, от своего сувенира она избавилась раньше. Должно быть, оставила в комнате. А значит, это не банка соленых грибочков и не варенье. Уже хорошо. Но пока под вопросом.
Павлик притащился на кухню с газетным свертком подмышкой. В нем оказался огромный вяленый лещ. Такой жирный и аппетитный и так по-особому пахнущий, что всем сразу захотелось отведать его с пивком.
Еще балл – зачет! Пиво Павлуша мог потреблять галлонами.
Оставалась Лизонька. Я видела, как она для чего-то шмыгнула в спальню. Неужели, обойденная Толиковым вниманием, заперлась плакать? Или выбивает паркетную половицу, чтобы лучше припрятать свой дар?
Пока я гадала, Лизонька появилась в дверях. На ней был зеленый брючный костюм. Единственный наряд из всего гардероба, который пока еще на нее налезал. Вокруг шеи Лизоньки был повязан невесомый газовый шарфик янтарного цвета. Я, конечно, эту пошлость не понимаю, но Павлушина супруга сияла, как начищенный самовар.
А это означало, что Толик практически сдал экзамен. Оставалось выяснить, что он преподнес маме. И чем побалует меня.
Однако Толик вошел на кухню с чисто вымытыми руками, в которых ровным счетом ничего не было. Сзади, отряхивая что-то невидимое с его плеч, семенила Рината.
– Садись, Толян, – пригласил отец к столу.
Толик, заметив приготовленный для него прибор, сел.
– Что же ты на угол садишься? – тут же ужаснулась тетя Рината.
Теперь, когда, наконец, смогла дотянуться до сыновней головы, она запустила пальцы в его непроходимую – густую и вьющуюся – шевелюру. Пыталась ее хоть немного пригладить.
– Не подстригся перед отъездом! Я же тебя просила!
– Мам, ты, может, уже оставишь меня в покое? – через плечо спросил Толик.
– Ну действительно, Ринат! – вступился отец. – Что ты налипла на него, как тесто? Давно не видела, что ли? Парень с мороза пришел. Ему согреться надо. Выпить, закусить! Иди, лучше делом займись! – папа кивнул на недоеденную тетушкой «шубу».
Рината отвлеклась от кудрей сына и грузно плюхнулась на прежнее место. Тарелку Толика пустили по кругу. В нее сваливались все салаты и закуски, имеющиеся в наличии. Если бы подобный натюрморт поставили передо мной, я бы, наверное, даже не приступая, схлопотала заворот кишок. А Толик ничего. Угостился хлебушком и с некоторой жадностью приступил к еде. Но не успел он занести вилку, как его остановил визгливый окрик.
– Толя, пересядь! Не то семь лет не женишься! Сколько можно бобылем ходить? – оказывается, интерес Ринаты к нему на расстоянии не ослабевал. – Иди, пересядь к Оксаночке!
Глядя в свою тарелку, Толик как-то глумливо улыбнулся. Потом все-таки слопал с вилки кусок буженины. Вскинул на меня свои смеющиеся серо-синие глаза, подмигнул. И как ни в чем не бывало продолжил есть.
Папа тем временем распорядился, чтобы у всех было налито. За столом засуетились, стали выяснять, у кого пусто, кому следует обновить. Нашу часть стола обслуживал Павлик. Поэтому я сидела с пустым стаканом и тоскливо разглядывала далекую от меня бутылку водки. Меня переполняла смертельная обида. Все обо мне забыли. Один не привез подарка. Второй не замечает, что у сестренки нет ни капли спиртного. «Доктор! Почему меня все игнорируют?» – «Следующий!»… Это не анекдот. Это как раз про меня.
– А почему Оксане ничего не налили?
Оказывается, все, кроме меня, уже сомкнули в звоне бокалы. Толик, держа рюмку навесу, спросил:
– Ты что будешь?
– «Кровавую Мэри», – решила я в отместку устроить ему еще один маленький экзамен.
– Понял.
Он встал, не отставляя рюмку. Обошел стол. Свободой рукой плеснул мне водки. Долил томатным соком. Справил все это выдавленным из дольки лимонным соком, солью и перцем.
– Извини, я по науке не умею.
– Ничего, и так сойдет.
Мы выпили. Раскрасневшаяся Рината, которая к тому времени перешла уже на коньяк, обратилась к отцу:
– Ты вот, Саша, говоришь, сына давно не видела. А ты думаешь, я его часто вижу? Он ведь про мать совсем забыл. Одна работа на уме. Как не позвонишь, все работает. А ведь живем-то в пятнадцати минутах ходьбы друг от друга. Мог бы после работы забежать на полчасика. Он и меня к себе не зовет. Скоро год почти, как ремонт в доме сделал. А я до сих пор не видела.
В ее голосе было столько укора, что все поневоле покосились на Толика. Тот с невозмутимым видом продолжал жевать. И, судя по всему, не испытывал ни малейшего раскаяния.
Слушать, как Толика будут прорабатывать дальше, мне не хотелось. К тому же после выпитого меня всегда тянуло сунуть в рот сигарету. Дымить при всех, как папа, я не могла. Дожив до тридцати лет, так и не научилась закуривать при родителях. Каждый раз я старательно делала вид, что не курю. А они так же старательно делали вид, что ни о чем не догадываются.
Я потихоньку выскользнула из кухни. Накинула на плечи рабочий отцовский тулуп и вышла на балкон, находящийся в моей проходной комнате.
В отличие от кухонного этот балкон был небольшой, но для своих «тайных» вылазок я облюбовала именно его. Вытащила сюда старое удобное кресло, втиснула малюсенький столик. Летом находиться здесь – одно удовольствие. Мама выставляла цветы. Можно было подолгу сидеть среди зелени, принимать солнечные ванны, читать что-нибудь и курить.
Сейчас обстановка была иной. Нежиться в заиндевевшем кресле хотелось меньше всего. Нужно было сделать пару затяжек и возвращаться в тепло.
Опершись о перила, я глянула в снежное марево, через которое едва различались огни соседних домов. Мне померещилось, что я вдруг оказалась за полярным кругом и что ни этой ночи, ни вьюге, ни ветру не будет конца.
Только я успела подумать об этом, произведя всего одну из намеченных затяжек, как балконная дверь позади меня распахнулась. Ко мне вышел Толик.
– Куришь? – спросил он, похлопывая себя по карманам джинсов.
– Да вроде как.
– Не помешаю?
– С чего бы?
Кивнув, Толик прикрыл за собой дверь. Вытащил пачку «LM», закурил и тоже уставился в ночь. Смотреть на него без содрогания было невозможно. Тонкий свитер на голом теле в такую погоду выглядел чудовищно.
– Не боишься заболеть?
– Что? – рассеянно переспросил Толик, как будто я перебила его на какой-то очень важной мысли. – А, нет. Не боюсь. Сама-то не простудишься?.. Холодный… – сказал он, потрогав ладонью мой нос. – Замерзла? Давай погрею!
Легонько приобняв меня за плечо, Толик вновь обратился к созерцанию бесноватых забав метели.
Я сама еще не могла толком оценить, как отношусь к этому человеку. Мне с ним было уютно, но все портил предстоящий насильственный брак.
Неожиданно мой собеседник сказал:
– Я понимаю, о чем ты думаешь.
– В смысле?
– Зная свою матушку, могу представить, о чем здесь шла речь до моего появления. Не обращай внимания! У нее хобби – ставить людей в дурацкое положение. В данном случае в дурацком положении оказались мы с тобой. Завтра окажется кто-то еще.
Я подивилась такой прямоте.
– Значит ли это, что ты не собираешься делать мне предложение?
Засмеявшись, он прижал меня к себе чуть сильней.
– Это значит, что я не ошибся.
– Так что?
– Надеюсь, я тебя этим не обижу?
В этом-то и был весь фокус. Узнав, что он не только не собирается силой тащить меня под венец, но и вообще никуда тащить не собирается, я действительно слегка подобиделась.
А Толик, довольный тем, что объяснился, вдруг зачем-то полез за пазуху.
– Чуть не забыл, – сказал он. – Держи! Это тебе!
Он продел что-то через мою голову. И я увидела на своей груди оригинальное колье. Из круглых, тонких, перламутровых пластин.
– Что это?
– Сам не знаю. Фенечка! Кажется, так это называется. Увидел, мне понравилось. Решил привезти тебе в подарок.
– Здорово! Спасибо, Толик!
– Да не за что. Носи на здоровье! – он выкинул окурок с балкона и сказал. – Ладно, поеду я. Вроде всех повидал. Теперь пора.
– Как это? Ты разве не останешься?
– Нет, конечно. Где у вас оставаться-то?
– А я уже представляла, как мы будем ютиться на одной раскладушке.
– Заманчиво. Но думаю, без меня тебе будет удобней.
– Где же ты остановишься?
– У школьного друга. Я всегда у него останавливаюсь, когда бываю в Москве.
– И часто бываешь?
– Случается. Редко, но случается. Последний раз приезжал еще летом.
