1941 22 июня (Первое издание) - Александр Некрич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
20 апреля Розенбергу было поручено возглавить работу по уточнению немецкой оккупационной политики на востоке. В апреле – мае 1941 г. из недр подчиненных ему ведомств выходит серия инструкций для имперских комиссаров будущих оккупированных земель на востоке. Из всех этих инструкций явствовало, что Германия намерена расчленить Советский Союз, обескровить его, превратить советские территории в немецкие колонии, а их население – поработить.
За три дня до нападения на СССР Розенберг заявил своим ближайшим сотрудникам: «Задача накормить немецкий народ стоит первой в списке требований Германии на востоке. Южные (русские) территории должны будут служить для питания немецкого народа. Мы не видим абсолютно никаких причин для обязательств с нашей стороны кормить также русский народ продуктами этой дополнительной территории… Будущее уготовило для русских весьма тяжелые годы»[42].
Реализация программы порабощения советских людей началась немедленно после нападения на СССР. 16 июля 1941 г. Гитлер созвал совещание высших должностных лиц третьего рейха, на котором изложил детальную программу раздела СССР. В протоколе совещания, составленном Мартином Борманом, одним из наиболее влиятельных лиц фашистского государства, записано, что Гитлер провозгласил целью войны захват территорий СССР до Урала. Намечалось присоединить к Германии, т.е. превратить в области фашистской империи, Прибалтику, Крым с прилегающими районами, волжские районы. Немецкой концессией, «военной колонией», становилась Бакинская область. Украине, Белоруссии и другим районам Советского Союза готовилась участь колоний Германской империи, несмотря на различные формы административного устройства, которые немецкие завоеватели собирались им придать.
На территориях Эстонии, Латвии, Литвы и Белоруссии предполагалось создать германский протекторат во глазе с имперским комиссаром. На этих территориях должны были проводиться «германизация подходящих в расовом отношении элементов, колонизация представителями германской расы и уничтожение нежелательных элементов»[43]. Таким образом, и прибалтийским народам угрожало либо онемечение, либо смерть. В ходе войны немецкие фашисты следовали этой человеконенавистнической политике. Крупнейшие центры страны, прежде всего Ленинград, были обречены на разрушение. В документе совещания от 16 июля говорилось: «Фюрер хочет сравнять Ленинград с землей, с тем чтобы затем отдать его финнам»[44].
Гитлер не скрывал, что цель нацистских руководителей заключалась в навечном присоединении советских земель к Германии. «…Мы сами, – говорил Гитлер на совещании 16 июля 1941 г., – должны совершенно ясно отдавать себе отчет, что мы никогда не уйдем из этих стран»[45]. Гитлер предлагал руководствоваться таким принципом: «Никогда никакой военной силы не должно быть создано к западу от Урала, если даже нам придется вести войну еще 100 лет с этой целью. Всякий преемник фюрера должен знать, что безопасность рейха существует в том случае, если к западу от Урала не будет никаких иностранных армий. Германия сама будет защищать эти районы от всех могущих представиться опасностей. Наш железный принцип сводится и будет сводиться к следующим целям: мы не должны никому разрешать, кроме немцев, носить оружие»[46].
13 марта 1941 г. верховное командование германских вооруженных сил издало секретный приказ – дополнение к директиве № 21 (план «Барбаросса») – о мероприятиях, которые следует проводить в зонах, объявляемых оперативными. Здесь рейхсфюрер СС получал особые полномочия и под собственную ответственность проводил меры по ликвидации политического устройства этих областей. Но, подчеркивалось в директиве, главнокомандующие войсками в каждой области (они делились на три: Северная – Прибалтика, Центральная – Белоруссия, Южная – Украина) является высшим начальником, и ему надлежит вершить правосудие в тесном сотрудничестве с назначенными рейхскомиссарами оккупированных советских областей[47]. Следовательно, речь шла о тесном сотрудничестве военного командования с СС в осуществлении политики Германии на оккупированных советских территориях. Немецкие генералы несут, таким образом, полную ответственность за совершенные злодеяния.
Прежде всего – уничтожить военнопленных, а затем мирных жителей…
Одной из составных частей плана войны против СССР было уничтожение советских военнопленных. В марте 1941 г. верховное командование созвало секретное совещание начальников отделов военных округов по делам военнопленных и офицеров главного командования. Начальник управления по делам военнопленных генерал-лейтенант Рейнеке заявил, что в связи с подготовкой войны против СССР необходимо позаботиться о подготовке лагерей для будущих пленных. Лагери должны были представлять собой открытое пространство, огороженное колючей проволокой. Участники совещания получили прямую инструкцию об обращении с советскими военнопленными, «предусматривавшую расстрел без всякого предупреждения при попытке к бегству»[48].
30 марта верховное командование собрало высших офицеров, которые должны были командовать войсками в войне против СССР. Это было совещание, подобное тем, которые Гитлер созывал накануне войны против Польши (22 августа 1939 г.) и перед наступлением на Западном фронте (23 ноября 1939 г.). В длинной речи Гитлер подчеркнул особенность новой войны, которую он давно мечтал осуществить, – войны двух различных мировоззрений. В этом выступлении Гитлер заявил об особой подсудности в оккупированных областях, вернее о ликвидации всякого правосудия, об истреблении советских «комиссаров и функционеров». Советских партийных работников и политических руководителей Красной Армии запрещалось рассматривать как военнопленных. Будучи взяты в плен, они должны были немедленно передаваться специальным отрядам SD (служба безопасности), а в случае невозможности это сделать подлежали расстрелу на месте. Гитлер заранее оправдывал насилия и убийства, которые немецкие солдаты могли совершать на оккупированных территориях, и настаивал, чтобы военные суды не применяли к солдатам в этих случаях строгих наказаний. Практически это был призыв к убийству советских граждан. Гитлер заявил, что в войне против Советского Союза надо отбросить всякую солдатскую этику и законы ведения войны и быть беспощадным, ибо речь идет не только о том, чтобы разгромить Красную Армию, но и «на все времена искоренить коммунизм»[49].
12 мая 1941 г. верховное командование германских сухопутных сил издало директиву об отношении к советским комиссарам и политработникам, попавшим в немецкий плен. В ней предлагалось пленных этих категорий передавать службе безопасности и полиции для последующего уничтожения.
Параграф 3 директивы гласил: «Политические руководители в войсках не считаются пленными и должны уничтожаться самое позднее в транзитных лагерях. В тыл не эвакуируются»[50]. Йодль сделал такую приписку к проекту директивы: «Следует считаться с возможностью репрессий против германских летчиков. Лучше всего поэтому представить это мероприятие как расплату»[51]. Эта приписка как нельзя лучше характеризует вероломство и злодейство немецкого генералитета, отрицающего свое участие в преступлениях гитлеровцев. Но и в отношении военнопленных других категорий действовала директива верховного командования вооруженных сил, в которой, в частности, указывалось, что применение оружия против советских военнопленных считается правомерным и освобождает караульных от «обязанностей разбираться в формальностях». Охране предписывалось открывать огонь по пленным, пытающимся совершить побег, без предупреждения. В этом документе, изданном еще до начала войны, содержался почти открытый призыв к убийству военнопленных. Убийцы заранее освобождались от всякой ответственности. Следует подчеркнуть, что за этот приказ прямую ответственность несло германское верховное командование, прежде всего его руководители – Кейтель, Йодль и Хойзингер.
На Нюрнбергском процессе советский обвинитель генерал Руденко спросил Кейтеля: «Значит, вы не отрицаете, что еще в мае, более чем за месяц до войны, уже был запроектирован документ об уничтожении русских политических и военных работников. Вы не отрицаете этого?
Кейтель: Нет, я не отрицаю этого, это было результатом тех распоряжений, которые были доведены до сведения и письменно разработаны генералами в данном документе»[52].
Немецкие фашисты вместе со своими генералами со свойственной им педантичностью за четыре недели до войны с СССР запланировали также и убийства мирных жителей на оккупированной территории без суда и следствия. В соответствующей директиве указывалось, что арестованные подозрительные лица немедленно должны быть доставлены к офицеру, который тут же решает, должны ли они быть расстреляны. В отношении советских мирных жителей устанавливался полный произвол военщины.