Проект «Сфинкс» - Андрей Ивасенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Воронов старался почаще сбегать в очередную экспедицию, где полностью отдавался любимой работе, а скучать приходилось лишь по дочери.
Сегодня же, вернувшись с раскопок скифских курганов, где ничего толкового так и не нашли, Николай обнаружил дома записку, наклеенную на зеркало, в которой корявыми прописными буквами сообщалось: Оксана встретила очередную «вторую половинку» и убралась восвояси, обретя «долгожданное счастье». Ник, как звали его друзья и знакомые, предвидел подобное развитие событий и, казалось, был готов, но сердце все одно словно обожгло серной кислотой. Что ответить, когда спрашивают «что-нибудь случилось»? Это «что» произошло с ним уже давно, когда впервые узнав об измене… простил. А стоило ли?
Для любого нормального мужчины не важно, что «было» у женщины до него, гораздо важней — что «было» после встречи с ним. А у Оксаны и «после» скопилось немало, с избытком.
Тогда и произошло первое замыкание в голове Воронова, будто перегорели предохранители. Что-то сломалось у него внутри. Раз и навсегда. Никогда вызванная обидой злость не проникала так глубоко в сознание. Он словно стоял на развалинах ушедших дней. И уже ни во что не верил. Никому. Даже себе.
Вот такой вот фокус-покус.
…Николай встрепенулся от очередного вопроса, выскользнувшего словно из ниоткуда:
— С вами все в порядке? — Барменша поставила перед ним бокал с коричневатой жидкостью.
Эта фраза вырвала Ника из блужданий по задворкам памяти и вернула в реальный мир.
— Да… Все хорошо, но могло быть и лучше, — задумчиво ответил Николай, глотнул из бокала и поморщился. — Добавь еще «пепси», пожалуйста.
И решил: «Пожалуй, сегодня не стоит напиваться. Лучше пойду в клуб, сниму девицу и вышибу «клин клином» все печали. Хорошо, Ксюха не успела «форматировать» мою заначку. На номер в гостинице и шампанское вполне хватит».
Николай залпом допил коньяк, поднялся, молча расплатился и направился к выходу.
Пышнотелая барменша проводила тоскливым взглядом мужчину. Она и сама сейчас была бы не против развлечений, флирта или чего-то более приятного — пусть даже это дойдет до постели в недорогой придорожной гостинице. Но долг перед постылой работой не давал такой возможности. Вздохнув, девушка пососала через трубочку слабоалкогольный суррогат из красивой жестяной банки и продолжила натирать посуду.
* * *
Домой Воронов вернулся на следующий день. Помятый, усталый, с пустотой в области паха и насквозь пропитанный женским запахом — приятным, но его почему-то хотелось поскорее смыть с тела.
В прихожей он едва не споткнулся о дорожные чемоданы, которые так и не успел разложить, и задержал взгляд на зеркале. Приклеенный листок с каракулями Оксаны и отпечаток прощального помадного поцелуя на его поверхности уже не оживили никаких чувств. Все слова были сказаны, и нужных больше не найти, и быть их не может.
— Верны мужьям шалуньи и насмешницы, а в маске благочестья ходят грешницы… — процитировал Шекспира Николай. Вздохнул, почувствовав даже какое-то непонятное облегчение.
Ночное рандеву что-то изменило в нем, где-то внутри. Действительно, «клин клином вышибают». Только сейчас, сам того не осознавая, он задал себе давно зревший вопрос: а любил ли он ее на самом деле? Или же все душевные страдания и радости были напрасны и обманчивы? Порою в жизни и такое случается. И то, что ранее выглядело истинными чувствами, в которых он был твердо убежден, на поверку оказалось лишь источником плотских утех, мимолетных радостей, пустых тревог и печалей. А может, он любил ее как собственность, всеми силами отвергая то, что чувства никогда и не были настоящими?
«Пусть теперь потирает пальчиком чью-нибудь другую ладонь и крякает о своей любви, как утенок Дональд. Плевать! Нужно довольствоваться случившимся и искать в этом свои плюсы. В следующий раз пошлю ее подальше прямо с порога, чтобы катилась ко всем чертям! — твердо решил Ник, выгоняя из себя накатившую от обиды хандру. — А если не представится такой возможности, то оно еще лучше — нервы целее будут».
От этих мыслей ему стало даже как-то легко, воздушно. Сейчас он готов был сыграть ноктюрн на флейте из водопроводных труб. Свобода, пусть и с привкусом горечи, слегка опьяняла.
Отражение его лица не вызвало симпатии: опухшее, глаза с красными прожилками, волосы с уже хорошо заметной сединой на висках. А ведь каких-то шесть лет назад, до того как он познакомился с Ксюшей, его шевелюра выглядела иначе — нервотрепки и постоянное напряжение в отношениях дело сделали.
Почему момент озарения приходит так поздно?
Он прошел в гостиную и бросил безнадежный взгляд на царящий вокруг беспорядок, который с маниакальным энтузиазмом поддерживала бывшая «хозяйка». В душе Николай никогда не мог с этим смириться, но ради спасения семьи был вынужден терпеть постоянно разбросанные вещи и горы немытой посуды.
В квартире было тихо и безысходно, как в судный день.
Фотокарточки в рамках стояли на своих прежних местах. На них был изображен Николай рядом с разными чудовищными штуковинами: костями огромных ящериц, выкопанными из земли, саркофагами египетских фараонов, полуистлевших мумий и тому подобного.
Под журнальным столиком лежал плюшевый слоненок с вывалившимся красным языком — одна из любимых игрушек дочки. Может, Надюшка специально оставила его для папы, как какое-то зашифрованное детское послание? Дети сейчас умные не по годам и многие их поступки невозможно осмыслить, но можно почувствовать.
Николай поднял слоненка, поднес к лицу и ощутил запах ребенка, от которого внутри что-то заскребло и задрожало. Потом плюхнулся в кресло, поставил игрушку на стол и, закинув руки за голову, какое-то время меланхолично созерцал. Закрыл глаза. Его мысли, беспорядочные от набегающей дремы, пронеслись воспоминаниями через минувшие годы, а затем, замедлив свой бег, глубоко ушли в темные лабиринты сна, словно сбегая из жестокого мира реальности.
* * *
Телефонная трель звонка раздалась неожиданно.
«Кто бы это мог быть? В такую рань?» — Николай открыл глаза, поморгал и посмотрел на наручные часы.
Половина седьмого. Воскресенье.
Телефон не умолкал, продолжая настойчиво трезвонить.
«Тьфу ты черт! Кому там не спится? — с раздражением подумал Ник. — Что за люди! Вздремнуть не дают. Чужой отдых для них гроша ломаного не стоит!»
Пришлось встать и идти в прихожую.
Ник снял трубку с аппарата, поднес к уху и несколько секунд внимательно прислушивался, все больше хмурясь. Коротко ответил: «Я скоро буду». Затем наспех принял душ, переоделся, выскочил на лестничную площадку, захлопнул за собой дверь и побежал вниз по ступенькам.
Оказавшись на улице, Воронов поймал частника на старой иномарке — «бомбилу», как некоторые люди называют подобных любителей подзаработать. Договорившись о цене за проезд с недоверчивым усатым таксистом, он с трудом втиснулся в низкий салон автомобиля и захлопнул дверцу.
Круто развернувшись, машина взвизгнула покрышками и устремилась в автомобильный поток…
* * *
Водитель такси выжимал последние соки из своей старенькой иномарки: коробка передач судорожно скрежетала, а двигатель издавал звуки кипящего электрочайника. «Тойота» прогнила не только снаружи, но и изнутри. Воронов даже приподнял носком ботинка резиновый коврик, чтобы убедиться, что в днище кузова нет дырки, куда бы могла провалиться нога.
Водитель включил радиоприемник и, постукивая пальцами по спортивному рулю, что-то насвистывал себе под нос. «Раммштайн» — самое оно, особенно если ты за рулем и тебе нужно подстегнуть нервные окончания, дабы не уснуть на дорожном повороте.
«Бомбила» проявлял чудеса виртуозного вождения. Преодолевая бесконечные заторы на дороге, он часто не пренебрегал и встречной полосой, из-за чего из других машин в адрес водителя неслись недвусмысленные угрозы с сексуальным подтекстом.
Воронов всю дорогу молчал.
Машина сбросила скорость перед самым въездом в арку старого четырехэтажного дома, окрашенного в грязно-желтый цвет.
— Мы там проедем? — поинтересовался водитель. — А то, знаете ли, сейчас люди в привычку взяли ставить бетонные блоки и вкапывать рельсы.
Неразговорчивый пассажир лишь кивнул головой.
«Тойота», поскрипев кузовом на ухабах мостовой, свернула направо, проехала арку, спугнув стаю диких голубей, и остановилась возле подъезда с давно некрашеной, покосившейся дверью.
— Вас подождать? — спросил водитель, взяв из руки клиента зеленую американскую банкноту. Осматривая ее на свет и потирая пальцем воротник на камзоле президента, он был похож на недоверчивого ежика, который обнюхивает найденное яблоко и не может поверить своей удаче.
