Автостопом через Африку - Григорий Лапшин

Размышляя о том, как бы не нарваться на нового таксиста, выбрал длинную американскую машину с пожилым белым водителем. Англичанин оказался понятливым, вывез меня прямо на трассу.

«Нормальных» машин по трассе не было, одни только маршрутки. Одна из них сама вызвалась довезти меня до следующего поворота, а вот там я решил выбирать дальнюю машину до Алеппо. Попался огромный и чистый турецкий грузовик. Водитель повел себя так, как и большинство других турецких водителей:

— О-о! Россия! Москва! Людмила! Хорошо-о!

— Ты знаешь русский?

— Только мало слов. Я бывать в Краснодар, Москва, Ростов, Сочи.

— Как тебе там понравилось?

— О! Очень хорошо. Такие девушка! А почему ты едешь без девушка?

— Потому что такие как ты, непременно стали бы приставать к ней! — Честно сказал я, но водитель, конечно, сделал вид, что не понял «наезда».

В представлении большинства турецких мужчин, русские девушки все по сути своей проститутки. И это мнение подкрепляется рассказами водителей, побывавших в России, а так же тем, что почти все проститутки в Турции — приезжие из России и Украины. Пока положение на рынке торговли женским телом не измениться, ничто не сможет поколебать это убеждение в глазах турков. И эта «слава» в последние годы распространяется и на соседние страны, к сожалению. Большинство турецких водителей и некоторые сирийские всю дорогу обсуждали со мной прелесть русских девушек и абсолютную непригодность своих. Все мои попытки перевести разговор на другую тему, заканчивались искреннем непониманием: «Тебе что, не нравятся девушки?!»

Пытаясь переменить тему разговора, я показал на водную гладь Евфрата. Мустафа сразу стал обсуждать, в чем купаются русские девушки, но потом все же предложил искупаться самим. Интересно узнать, в каком виде нужно купаться, согласно мусульманским традициям?

Для купания выбрали арык (водяной канал сельскохозяйственного значения) протекающий прямо под дорогой. Глубиной он был сантиметров 45, но под дорогой проходил в углубленном тоннеле. Вот как раз в горловину этого «водопровода» и ныряли местные ребята. Ни девочек, ни женщин, среди них не было. Мустафа снял часы и сотовый телефон и нырнул прямо в своем белом халате и таких же белых просторных штанах. Я купался в трусах, но желтые штаны и анорак тоже постирал, с помощью зеленого арабского мыла. В кабине водитель переоделся в новый арабский костюм, а я просто отжал свою одежду и открыл пошире окно. Через 20 минут горячий ветер уже высушил льняную ткань.

Высадился из высокой кабины в центре Алеппо (по-арабски — «Халеб»). До сих пор я не видел по настоящему крупного арабского города. Вокруг кипела настоящая ночная жизнь. Как и в Турции, дома были трех-четырех этажные, тесно прижатые друг к другу. На первых этажах ярко светились окнами магазины, кафе, сувенирные лавки. Прямо на узких тротуарах стояли столики и деревья в кадках, увешанные электрическими гирляндами. Празднично одетые посетители курили разноцветные кальяны, обсуждали новости. Горожане победнее, просто вытаскивали из ворот своей квартиры низенькие стулья или ковры. Прохожие перешагивали через полулежащих «отдыхающих» людей. Улицы забиты разноцветными машинами и разукрашенными автобусами. Грузовики и повозки перемещались, не снижая скорости на перекрестках, вездесущие такси умудрялись лавировать между ними, подсаживая и высаживая пассажиров. Никаких светофоров и регулировщиков не было видно, по крайней мере в этом квартале. Я высадился прямо между столиками такого «тротуарного кафе», присел в пластиковое кресло оглядеться. Тут же мной заинтересовались посетители кафе, молодые парни лет 23-х. В отличии от старших мусульман, они были одеты не в арабские халаты, а в европейские джинсы и майки. Пошли разговоры на смеси английского и арабского, рассматривание фотографий… Вскоре один из парней вызвался организовать мне ночлег. Так я попал в квартиру к сирийскому инженеру, после чая и душа я выслушал его интересный рассказ о продвижении компьютерных технологий в арабских странах:

…В Ленинграде я защитил докторскую диссертацию, привез оттуда жену Марину, а сейчас я заведую кафедрой агрономии в местном университете. Как только я приехал из России, то сразу купил компьютер, вон на той полке у меня и Фигурнов стоит и другие книги на русском. Так вот, компьютеры здесь тогда уже были, а вот с интернетом тогда было совсем туго — он был всего лишь в нескольких крупных университетах. В последнее время у нас появились надежды — новый, молодой Президент уже несколько лет является попечителем ученого комитета по внедрению интернет в Сирии. А вот старый, недавно умерший президент, был сторонником «железного занавеса» и всячески ограничивал свободу слова и информации. Но и сейчас, дома интернет имеют всего несколько человек, и даже у них большие проблемы: многие ресурсы внесены в «черные списки», например, все серверы в названии которых есть слово «mail» в Сирии не работают. Совсем недавно был случай: один из этих людей, через дальнюю ссылку, зашел на один из запрещенных серверов. Так вот уже через 10 минут к нему в дверь постучали люди из ГБ и строго спросили: «Зачем Вы туда залезли?» Несчастного не только отключили от сетей, но и выгнали с работы. А при старом президенте он попал бы тюрьму. Сегодня стало с этим полегче, но в нашем университете интернет лишь по предварительной записи на несколько часов в неделю. Надеюсь, что скоро у меня и дома появиться электронная почта, тогда я тебе напишу письмо.

С программным обеспечением у нас тоже большая проблема была. Нашей кафедре понадобилась программа по агрономии, для обработки аэрофотоснимков. Стали покупать у производителей, пришлось заплатить больше 5 000 долларов за пять копий этой программы.

Каждая копия защищена от копирования и исправления специальной программой, из-за этого я имел кучу проблем при каждом сбое. День и ночь на работе сидел — то и дело одна из пяти копий падала, приходилось вызывать специалистов от производителя… В общем, намучался я с ней по уши. Вот, под новый год, был я в «родном» Ленинграде. Там мне друзья и говорят:

«Давай 100 долларов и наши специалисты тебе за пару дней все взломают, никаких проблем больше не будет.» Я уже и сто долларов личных приготовился отдать. Но пошел на барахолку у метро, детям диски с играми покупать. Смотрю, а у этого же торговца диски с софтом лежат — на каждом диске десятки программ. У нас, в Сирии, каждая из этих программ тысячи долларов стоит. Я даже не поверил глазам. И тут продавец показывает мне диск, вижу, на коробке среди десятков других названий та самая программа, что у нас на кафедре все время виснет. Даже переспросил продавца, та ли? Точно она, 37-я сверху. Я решил что это какая-то ошибка или шутка. Но диск 35 рублей всего стоил, купил на всякий случай. Принес я ее в институт, смотрю — все защиты сломаны, копируй сколько хочешь. Я на работе, тайком от начальства, все лицензионные копии стер, поставил «ленинградские», все теперь работает как часы. Начальство довольно, у меня хлопот в три раза меньше при той же зарплате, красота! Хорошо что таможенники еще не научились компакт-дисками интересоваться. Теперь буду каждый раз в России весь необходимый софт закупать и горя не знать…

Ровно в восемь утра где-то с ближайшего минарета раздались звуки намаза — святой молитвы, которую мусульмане должны совершать пять раз в день. Первый намаз — предрассветный, был еще в пять утра, но я его не слышал. Дневные два намаза как-то тонут в городском шуме и их тоже редко замечаешь. Зато вечерний и утренний — всегда как по часам.

За перегородкой весело кричат по-русски дети. Марина угощает завтраком с булочками (купили специально для русского гостя, арабы предпочитают лепешки), яичница с помидорами и чай с черничным вареньем. Как будто и не уезжал — маленький островок России в Сирии.

Семья инженера снимает половину большой квартиры у старика, к которому меня вчера привели на ночлег. Комнаты просторные, обставлены европейской мебелью. Кухня как в Москве. Стены толщиной в один кирпич — здесь не бывает холодно, как не бывает и дождей.

Слышны все звуки с улицы. В ванной комнате просторно и прохладно, бетонные полы позволяют мыться под душем в любой части комнаты, тут же в тазике постирал и одежду. Пока одежда сохла, показывал Марине фотографии из России, переписали с моего диска на компьютер сайт АВП и авторскую песню в mp3-формате. Потом разговаривали до двух часов о жизни с Сирии. Хотя муж Марины получил образование в Ленинграде, он все же соблюдает мусульманские традиции — спят они на полу, подстелив широкие матрасы. С чужими мужчинами она ни разу не разговаривала, для меня сделано исключение в первый и последний раз. Из дому она может выходить только для того, чтобы погулять по соседней улице. При этом она должна четко доложить мужу, по какому маршруту и как долго она будет гулять. Во время прогулки она не может заговорить даже с продавцом в магазине, ибо соседи сочтут это крайней вульгарностью и оскорблением мужу. Единственное ее развлечение — русские книги и двое замечательных веселых детей. Нет, она не жалеет о том, что променяла жизнь в России на этот дом.