Bromance. Книжный клуб спешит на помощь - Лисса Кей Адамс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты ведь видишь, насколько мы похожи, да? — спросила Кэнди, тяжело дыша. — Я сразу заметила, впервые увидев тебя за прилавком. Тогда и поняла, что это правда.
Тревога все возрастала, перетекая в панику.
— Я не понимаю, о чем ты…
— Мы сестры.
Эти слова прозвучали столь нелепо, что мозг отказывался их воспринимать. Алексис напряженно, отчаянно фыркнула.
— Прости?
Лицо Кэнди приобрело то мягкое, сочувственное выражение, с которым Алексис обычно обращалась к женщинам, приходившим в кафе за поддержкой, а когда заговорила, в голосе звучала та же мягкость, с какой Алексис до этого говорила с ней.
— Ты не знаешь своего отца, верно?
Алексис вскочила так резко, что зашатался стол, карандашница упала, покатилась и шлепнулась на пол.
— Прости, но… Т-ты ошиблась. У меня нет ни братьев, ни сестер.
— Известных тебе.
— Глупости!
Впрочем, не совсем. Алексис действительно не знала отца, поэтому вполне возможно, что тот продолжил производить на свет других детей, когда бросил ее маму. Она порой думала об этом — о нем, — но ничего не предпринимала, поскольку… а какой смысл? Ну найдет она его, что потом? Он никогда не был частью ее жизни и никогда не будет. Ей вполне хватало матери.
— Моего отца зовут Эллиотт Вандерпул, — сказала Кэнди, и Алексис попятилась, пока не уперлась в стену. — Тебе знакомо это имя, верно?
— Нет, — солгала она, отступая в сторону, и, споткнувшись о развязанный шнурок, схватилась за край стола, чтобы не упасть.
— Он и твой отец тоже, — тихо сказала Кэнди.
— Нет, это… это невозможно, — отчеканила Алексис не своим голосом. — Сожалею, но ты зря приехала в такую даль. Ты ошиблась.
— Понимаю, ты удивлена.
Удивлена? Алексис рассмеялась бы над этим преуменьшением века, если бы хоть одна эмоция смогла бы пробиться сквозь охватившее ее оцепенение. Хотелось убежать — не только от Кэнди, но и накрывающей ее волны паники. Однако ноги словно вросли в пол — так же крепко, как виноградная лоза перед кафе. Вот только лоза по крайней мере могла за что-то уцепиться своими ветками.
— У меня есть доказательство, ДНК-тест, — заявила Кэнди.
Алексис вперилась в нее взглядом.
— Откуда у тебя моя ДНК?
— Пару лет назад ты проходила тест на родословную.
Боже правый! Алексис невольно вскинула руку ко рту и отвернулась. Дурацкий тест! То был импульсивный поступок в момент слабости — когда мама умирала в больнице. Мимолетное желание приблизиться к своим корням, прежде чем оторвется единственный якорь, связывающий ее с остальными людьми. Однако результаты теста не поведали ничего нового: все ее предки прибыли из Восточной Европы и ни один не обладал ни малейшей исторической значимостью. Она засунула бумажки с результатами в ящик стола и больше никогда не доставала.
— Я тоже такой сделала, — раздался голос Кэнди будто издалека. — И твое имя было в списке возможных сестер.
Алексис отчаянно пыталась подобрать слова.
— Эти тесты… они могут ошибаться.
— Алексис, у нас одинаковые глаза. — Кэнди поднялась, ее кроссовки заскрипели по линолеуму. — У тебя также есть брат. Его зовут Кейден. И две племянницы, Грейс и Ханна. И невестка по имени Дженни. И тетя с дядей…
— Хватит, — выдавила Алексис. Воздух в легких обернулся ядом. Она попыталась выдохнуть, но ничего не выходило.
— И еще кое-что, — продолжала Кэнди, тон ее голоса сменился с успокаивающего на виноватый.
Алексис заставила себя поднять на нее взгляд, на юном лице застыло прежнее выражение мучительной неловкости.
— Наш отец болен.
Начало фразы вызвало возмущение, однако его быстро заглушил конец.
— В… в каком смысле?
— У него отказывают почки.
И вновь Алексис вздрогнула, будто получив пощечину, и упала обратно в кресло.
— Несколько лет назад он попал в серьезную аварию и повредил почки, — продолжала Кэнди дрожащим голосом. — Он был на диализе, но функция почек не восстанавливается. Ему нужна пересадка.
— То есть ты меня разыскала, потому что… — Алексис не сумела закончить предложения, из груди вырвался сардонический смех.
— Ты можешь подойти, — жалко пролепетала Кэнди. Алексис крепко зажмурилась. Происходящее не реально, верно? — Если ты подойдешь, то можешь спасти ему жизнь. Он в списке на пересадку уже два года.
Ей хотелось заткнуть уши и закричать: «Ла-ла-ла-ла». Плевать! На него и на Кэнди.
— Понимаю, ты шокирована…
Алексис вновь открыла глаза.
— Когда ты обо мне узнала?
Молчание Кэнди говорило само за себя.
— Когда? — тверже повторила Алексис.
— Три года назад.
Три года! Алексис выдохнула столько вопросов, сколько хватило бы на целую жизнь, лишь затем, чтобы вдохнуть новую порцию, достаточную еще на одну. Значит, он тоже знал о ней уже три года? Или знал всегда? Во всяком случае, уж явно не горел желанием ее увидеть.
— Он запретил мне с тобой связываться, — сказала Кэнди, словно прочитав ее мысли.
Значит, он в самом деле о ней знал как минимум три года. Алексис медленно поднялась.
— Думаю, тебе следует уважать его желание.
— Не могу! У нас мало времени. Он уже в третий раз вверху списка для пересадки, но прежде все срывалось. Если он не получит почку в ближайшее время…
— Когда? — невольно спросила Алексис.
— В течение нескольких месяцев. Точно предугадать нельзя.
Внутри волна сочувствия схлестнулась с инстинктом самосохранения — далеко не новая для нее борьба. Кэнди продолжала:
— Понимаю, я прошу об огромной услуге — отдать почку совершенно незнакомому человеку.
Алексис безрадостно рассмеялась и покачала головой. Отдать почку незнакомцу было бы куда проще. Кэнди подошла ближе.
— Хочешь, чтобы я умоляла? Я могу.
Нет, этого Алексис не хотела. Никто не должен торговаться за жизнь любимого человека. Она слишком хорошо помнила это душераздирающее отчаяние, с которым умоляла врачей, ученых и Бога спасти ее маму, обещая сделать все что угодно, сказать, отдать все, что
