Сломанные ангелы - Ричард Морган

Я ждал, что комендант посмотрит на меня.

– Лейтенант, уверяю вас, канал зажат до минимума, – произнес он, взглянув на мерцающий индикатор. – Вероятно, если его отключить, я этого не переживу… Случись прилечь, я точно не встану. Так что приходится оставаться в онлайне. Сидя на стуле. Неудобно, но… По крайней мере так я не сплю. Вернее, всегда просыпаюсь вовремя. Периодически.

Как мне показалось, он постоянно делал над собой усилие.

– Так что же, позвольте спросить, требует от меня подразделение "Клин" господина Кареры? Вы же знаете, у нас нет ничего ценного. Медицинское снабжение много месяцев как исчерпано, и даже провиантом нас снабжают, едва поддерживая минимальный рацион. Разумеется, рацион моих людей: а я держу здесь только лучших солдат. Местные – просто на голодном пайке.

Еще кивок, на сей раз в сторону мониторов.

– Разумеется, машинам еда не требуется. Они самодостаточны, непритязательны и не склонны сопереживать тем, кого охраняют. Отличные солдаты, как ни возьми. Как видите, я постарался стать одним из таких – но процесс до сих пор не дошел до нужной точки…

– Я прибыл не в интересах вашего снабжения, комендант.

– Что вполне предсказуемо, не так ли? Неужели я нарушил одно из предначертаний из только что принятого Картелем порядка вещей? Возможно, оказал заведомо негативное влияние на ход войны? – последняя мысль явно забавляла моего собеседника. – А вы, случайно, не киллер? Из, так сказать, заградотряда "Клин"?

Я отрицательно качнул головой:

– Я прибыл за одной из ваших подопечных. Знаете такую… Таня Вордени.

– Ах да… Та самая, археолог…

Я почувствовал довольно странное предчувствие. Не говоря ничего, положил на стол перед комендантом свои бумаги и стал ждать. Неловко взяв бумаги, тот странным образом наклонил голову, стараясь рассмотреть документы в достаточно необычном ракурсе. Будто рассматривал голограмму. Мне показалось, он что-то пробормотал или просто задышал тяжелее обычного.

– Какие проблемы, комендант? – спросил я совершенно спокойным голосом.

Опустив руку, он наклонился ниже, протянув бумаги обратно. В этот момент взгляд его человеческого глаза показался мне вполне осмысленным.

– Что вам нужно от нее? – так же спокойно задал комендант свой вопрос. – От маленькой скрэчерши Тани. На что она "Клину"?

Мной овладела неожиданно трезвая мысль: а если его убить? Пожалуй, это легко. Наверное, я на несколько месяцев приблизил бы его отключение. Впрочем, снаружи еще оставались те двое плюс сержант. Слишком много неопределенности, и к тому же неизвестно, как запрограммированы роботы охранения. Мне пора выражаться конкретнее.

– Комендант, это дело касается вас не больше, чем меня. У меня есть свой приказ, теперь приказ есть и у вас. Итак, Вордени находится в лагере или нет?

Комендант не отвел взгляд в сторону, как было при разговоре с сержантом. Возможно, сработала какая-то привычка, зарытая в глубине сознания, некая давным-давно пережитая утрата, память о которой еще крутилась на орбите около угасавшего ядра его личности. Или передо мной был чудом оставшийся в целости кусочек гранита, из которого некогда он состоял целиком. Комендант не хотел уступать.

Моя правая рука, заведенная за спину, была уже расслаблена, согнута в локте и готова к действию. Вдруг задранное вверх предплечье коменданта дернулось и рухнуло на плоскость стола словно подрезанное. Документ вывалился из разжавшихся пальцев и полетел вниз.

В то же мгновение моя рука метнулась вперед, успев пригвоздить падающий лист к краю стола. Из горла коменданта вырвался сухой звук.

Секунду мы оба молча смотрели на руку, после чего комендант снова осел на стуле. Осипшим голосом он прокаркал:

– Сержант!

Дверь тут же открылась.

– Сержант, заберите Вордени из купола номер восемнадцать и отведите на шаттл к лейтенанту.

Сержант отдал честь и вышел. На его внезапно просиявшем лице ясно читалось облегчение от принятого другими решения.

– Благодарю вас, комендант, – козырнув, я забрал со стола свою часть бумаг и развернулся к выходу. Почти в дверях я опять услышал голос коменданта.

– Весьма популярная женщина, – сказал он. Я обернулся:

– Что?

– Вордени. Вы не первый, – с блеском в единственном глазу он наблюдал за моей реакцией.

– Не первый что?

– Не первый за последние три месяца, – говоря, он делал что-то с питанием своей левой руки, при этом лицо немного дергалось. – Была тут одна вылазка. Люди Кемпа. Им удалось прорвать оборону периметра и проникнуть внутрь. Неплохое техническое обеспечение прорыва, учитывая их нынешнее плачевное положение. По крайней мере в этом районе, – колова коменданта безвольно запрокинулась на спинку стула, и он издал длинный вздох. – Очень хорошие технологии. При таких обстоятельствах. Они приходили… за ней.

Наверное, должно было последовать какое-то продолжение, однако комендант молчал, едва поводя головой из стороны в сторону. Я на секунду замялся. Площадкой ниже стояли двое милиционеров, вопрошающе глядя на меня. Я снова прошел к столу коменданта, осторожно коснувшись его головы ладонями. Человеческий глаз закатился, и зрачок далеко ушел за верхнее веко, словно воздушный шарик, улетевший под крышу дома, где давно кончилась вечеринка.

– Лейтенант? – кто-то позвал меня со стороны внешней лестницы. Мгновение я продолжал всматриваться в лицо коменданта. Его дыхание едва прорывалось сквозь полузакрытые губы, и казалось, что в углу рта притаилась кривая улыбка. Рубиновый огонек продолжал слабо вспыхивать где-то на периферии моего зрения.

– Лейтенант?

– Иду, – я отпустил бессильно откинувшуюся голову коменданта и вышел вон, под горячие лучи солнца. Дверь тихо закрылась.

Когда я вернулся к челноку, Шнайдер сидел на одной из передних причальных стоек, развлекая толпу одетых как попало малолеток дешевыми фокусами. За ним пристально наблюдали двое людей в форме, укрывшихся в тени ближайшего купола. Когда я подошел ближе, Шнайдер бросил взгляд в мою сторону:

– Проблемы?

– Нет. Держись подальше от детей.

Шнайдер недоуменно поднял вверх брови и стал сворачиваться, не слишком спеша закончить фокус. В финале он вытащил из уха каждого ребенка по маленькой пластиковой фигурке. Все время, пока "дядя" показывал, как действуют его игрушки, дети недоверчиво молчали. Он сплющивал, складывал и потом надувал фигурки до прежних размеров. Дети наблюдали за действом, раскрыв от изумления рты.

Трюк Шнайдера напомнил еще кое о чем. В детстве меня тоже мучили кошмары, но какими бы трудными ни казались те годы, им не сравниться с ужасами этой планеты. Я спокойно заметил, обращаясь к Шнайдеру: