Бриджит Бардо. Икона стиля - Маргарита Фомина

Однако на борту судна никто и не догадался бы, кто она такая. Тарб придумал балетную труппу, назвал ее «Парижским балетом» и даже отметил в программе Бриджит в качестве примы-балерины. Тоти лично сшила для дочери костюмы — несколько ярких цветных пачек, а Бриджит приложила руку к деталям, например, прикрепила к талии тамбурин, на котором ей предстояло играть во время танца. В рейсе она работала каждый вечер, даже невзирая на качку.

Девушка была очень застенчива и перед каждым выступлением ужасно нервничала, и всем приходилось ее уговаривать. А еще она очень часто наговаривала на себя, что не умеет танцевать.

По возвращении в Париж Тарб еще несколько раз приглашал ее участвовать в демонстрации мод для фирмы Карвен. К этому времени Вадим сумел подыскать для Бриджит работу в кино. Он показал пленку с ее кинопробой одному из самых плодовитых французских режиссеров, Жану Бойе, и тот решил, что Бриджит как нельзя лучше подходит на роль в его новой комедии с участием Бурвиля под названием «Нормандская дыра».

Для Бардо это был мало что предвещающий дебют. Роль ей совсем не понравилась, начинающая актриса была отнюдь не уверена в том, что она делает, и делает ли она это хорошо, и осталась весьма недовольна своей игрой. Еще хуже было то, что съемки в кино оказались далеко не таким уж приятным времяпровождением, как то рисовал ей Вадим. Возможно, что это было оттого, что Бриджит не вжилась в атмосферу этого фильма и не прочувствовала ее, роль ей не нравилась, и все вызывало у нее антипатию. Но, так или иначе, Бриджит вся эта затея показалась в высшей степени механической, пресной и изматывающим занятием. Проще говоря, это была работа.

Не успела Бриджит закончить сниматься в одном фильме, как Вадим преподнес ей очередной сюрприз. Вилли Розье пригласил ее сыграть главную роль в ленте «Манина, девушка без покрывала».

В этой картине, съемки которой проходили летом 1952 года, Бриджит и впрямь, в соответствии с названием фильма, провела большую часть времени в неглиже. А поскольку ей еще не исполнилось восемнадцати, по личному требованию Пилу в контракт был включен специальный пункт, запрещавший любые действия, способные бросить тень на честь его дочери. Розье заверил мисье Бардо, что самым откровенным нарядом, в котором покажется его Бриджит, будет разве что купальный костюм. Пилу достаточно наивно поверил в это и искренне надеялся, что целомудрию его дочери — по крайней мере, на кинопленке — ничего не грозит. В действительности же Бриджит в открытом и откровенном, по меркам тех лет, купальнике на протяжении большей части фильма только и делала, что демонстрировала зрителю свои очаровательные юные прелести, что в 1952 года было весьма рискованным занятием. Разумеется, это было все очень даже на руку затейщикам фильма, потому что кто не хотел бы взглянуть на юную красотку в откровенном неглиже? Имелась в картине и эротическая сцена, правда, всего на пару кадров.

Пилу, как настоящий обманутый отец, метал громы и молнии. Равно как и католическая церковь, клерикалы заклеймили ленту как угрозу общественным и семейным устоям. К нанесенному моральному ущербу добавилось еще одно оскорбление — во время съемок на площадке объявились несколько шустрых фотографов, старавшихся изо всех сил сотворить пару сенсационных кадров молоденькой девушки. Вскоре сделанные ими снимки оказались на страницах газет, и это только подлило масла в огонь.

Разумеется, если учесть то время, то фотографии юной Бриджит действительно были весьма развратными. Если взглянуть на эту ситуацию глазами отца, человека строгих правил и твердых моральных принципов, то действительно эти снимки его юной дочери выглядят просто аморально. Теперь Пилу требовал, чтобы ему и его адвокатам была предоставлена возможность просмотреть фильм перед выходом на экран и вырезать оскорбительные для достоинства его дочери сцены. Розье отказался пойти на подобную уступку, поскольку в этом случае он бы мог лишиться целой картины, если бы ее правоверный отец начал резать так, как только ему вздумается. Слишком много сил было затрачено на ее создание для того, что бы какой-то там «отец строгих правил» уничтожил все самое ценное, что в ней есть. Но компромисса было не избежать, поэтому в качестве компромисса согласился перед выходом картины в прокат провести юридическую экспертизу. В ноябре 1952 года — через два месяца после того, как Бриджит исполнилось восемнадцать лет — суд вынес решение, что фильм не представляет опасности для моральных устоев общества и посему может быть выпущен в прокат без какого-либо ущерба для чести семьи Бардо.

Пилу успокоился или сделал вид, что успокоился, но продолжалось это недолго. На Рождество, когда фильм вышел на экраны, в Марокко — тогдашней французской колонии — его появление в прокате сопровождалось гигантскими афишами, на которых была изображена обнаженная девушка, а сверху крупными буквами выведено имя — «Бриджит».

Это был уже перебор и терпение благоверного отца подошло к самой крайней точке кипения. Узнав, что во Франции выход ленты на экран запланирован на март 1953 года, Пилу тотчас ринулся в бой, дабы не допустить, чтобы оскорбительная афишка была использована вторично во Франции. На этот раз вместо того, чтобы все спокойно обсудить с Розье и прокатчиками, он и его адвокаты обратились в суд в надежде добиться официального запрета. Пилу наставал на том, что использование подобной афиши есть не что иное, как нарушение закона от 1939 года, ставящего семью под защиту государства. Кроме того, подчеркивал Бардо, поскольку его дочь на протяжении всей картины ни разу не появляется в том виде, в каком она изображена на афише, то это не только вводит публику в заблуждение, но и является ни чем иным, как откровенной клеветой. Суд внял его доводам, но шумиха, поднявшаяся вокруг этого процесса, только усилила интерес к картине, — полагают, что ее главным инициатором был, прежде всего, сам Вадим, хотя он неизменно отрицал свою к тому причастность, — только способствовала утверждению Бриджит в роли начинающей звезды. Французский комитет содействия национальному кинематографу назвал Бриджит «сегодняшней надеждой, завтрашней звездой», хотя многие критики отнюдь не разделяли этого мнения. Многие критики сочли игру юной Бардо невыразительной, дикцию неестественной и ее широко разрекламированную красоту — весьма сомнительной. Но, по крайней мере, ее карьера сдвинулась с мертвой точки и, казалось, что только Вадима это так радует, а у всех остальных появилось очень много проблем и вопросов.

Глава 8

Замужество

Разумеется, Бриджит была рада, что ее карьера киноактрисы сдвинулась с мертвой точки. Хотя и не исключено, что основная радость приходила от того, что Вадим был на седьмом небе от счастья. Бриджит очень хотелось радовать Вадима и она была порой готова на все, что бы он ей не сказал, она все бы сделала. Однако для самой девушки настоящим счастьем было бы выйти замуж, поэтому именно этот пункт и был следующим в ее списке «юных мечтаний». Девушка, как договаривались, выждала обещанный срок и вот ей уже восемнадцать, совсем скоро все мечты станут явью. Бриджит деликатно напомнила родителям об их данном когда-то обещании. Но никто так просто сдаваться не собирался. Теперь Пилу поставил условие, чтобы Вадим из лона русской православной церкви перешел в католичество, и когда тот — чего Пилу никак не ожидал — с радостью ответил согласием, последняя преграда на пути влюбленных пала. И пала она очень стремительно. Удивительно вообще, что Пилу надеялся, что для юноши и девушки, которые более трех лет только и делали, что мечтали о совместной жизни, станет преградой какая-то вера. Да и если честно, Вадим был далеко не монах и переход из одного лона в соседнее не представилось для него затруднительным. Девятнадцатого декабря — за день до венчания в церкви — Бриджит Бардо и Роже Вадим прошли гражданскую церемонию бракосочетания в мэрии шестнадцатого округа Парижа.