Лев-триумфатор - Виктория Холт

Я пила бульон, который готовила для меня матушка, глотала специальные снадобья бабушки и вскоре вышла на открытый воздух. Был конец апреля, и цвели нарциссы. Моя мать, которая любила цветы и сама была названа в честь дамасской розы, собирала их и делала из них букеты, чтобы расставить в моей спальне. Мы гуляли по аллее под сплетенными ветвями, и солнце просвечивало сквозь них — на ветвях были еще только почки и крошечные листики. Мы сидели в саду у пруда и разговаривали.

Однажды, когда мы сидели здесь, она сообщила мне новости, которые тяжким грузом лежали на ней. Я знаю, что она ждала того времени, когда я окрепну, чтобы услышать их.

Матушка сказала:

— Кэт, я должна сообщить тебе кое-что. Прими это мужественно. Ты должна понять это.

— Что случилось, мама?

— Это касается Хани, — сказала она.

— Хани? Она больна?

— Нет. Ты очень ее любишь, Кэт?

— Ты знаешь, что люблю. Она мне как сестра.

— Это так, я всегда этого хотела. Я понимала, что даже сейчас она старается выиграть время.

— Пожалуйста, не тяни… — попросила я. — Что случилось с Хани?

— Она опять выходит замуж.

— А почему бы нет? Она так красива. Многие мужчины хотели бы жениться на ней. Это хорошие новости, не так ли? Почему бы ей не выйти замуж?

Матушка опять помолчала. Я повернулась и с удивлением посмотрела на нее.

Казалось, она хотела разозлиться:

— Хани вышла замуж за Кэри.

Я уставилась на зеленую траву, на блики солнца, игравшие на поверхности пруда.

Я представила их вместе. Красавицу Хани и Кэри, моего Кэри…

Почему я почувствовала внезапный гнев? Он не мог стать моим, и было ясно, что когда-нибудь он все же женится. Если бы я не сделала этого… дважды. А раз у него должна быть жена, почему это не может быть Хани, которая давно любит его?

Матушка накрыла мою руку своей:

— Я просила Мануэлу привести Роберто к нам. Кажется, я слышу их шаги. Она часто повторяла:

— У тебя есть сын. Забудь о несбыточной мечте. Это прошлое, а это настоящее. Здесь твое будущее.

Пришла Мануэла с моим сыном и, увидев нас, он подбежал ко мне.

— Мама, мама! — кричал он. Я знала, что пока я лежала больная и наши встречи были невозможны, он очень страдал.

— Я опять здорова, Роберто. Вот она я. Мы так скучали друг без друга, сказала я. И на душе у меня стало спокойно.

Матушка говорила обо всем, кроме Хани и ее замужества, но я не могла этого забыть. Я представляла из в замке Ремуса, счастливо смеющихся, беседующих о былых временах, занимающихся любовью. Вспоминают ли они когда-нибудь меня? И как чувствует себя при этом Кэри?

Хани была красива и мила. В ее красоте была безмятежность, которая делала ее более привлекательной для мужчин. В ней не было ничего от дикой кошки; она легко ко всему привыкала. Она была хорошей женой Эдуарду, хотя и любила Кэри; позже она, очевидно, забыла Эдуарда и посвятила себя Луису. А теперь она забудет их обоих ради Кэри. И, кроме того, признавалась я, она всегда любила Кэри.

Матушка рассказывала о том, что произошло дома. Близнецы ее родного брата хотели пойти в море, и моя бабушка пыталась отговорить их, о цветах, которые выращивает бабушка, и о большом количестве бутылочек на полках ее тихой комнаты.

— Она стала почти аптекарем, и люди ходят к ней за лекарствами, — говорила матушка.

Матушка воспринимала все проще, потому что меньше боялась мятежа католиков. Свадьба королевы Шотландии с лордом Дарнлеем оказалась благоприятным событием для Англии. Молодой супруг был таким властным, таким надменным, таким распущенным и, в общем, таким неприятным человеком, что порождал множество разногласий между Англией и Шотландией.

— Пусть лучше они ссорятся между собой, чем стремятся к конфликту с нами, — сказала моя мать. — Так говорят все.

Еще больше разговоров началось после скандального убийства секретаря Шотландской королевы у нее за ужином.

Моя мать была потрясена.

— Все говорят только об одном. Когда беременная Мария ужинала в Холируде, один из ее придворных ворвался и вытащил молодого человека из-за стола. Бедняга, говорят, вцепился в юбки королевы, умоляя спасти его. Многие считают, что секретарь Риццио был ее любовником. Скорее всего, это ложь. Бедняжка! Кстати, Кэт, она твоего возраста.

— Как хорошо, что мы не родились членами королевской семьи.

Матушка рассудительно сказала:

— Опасности поджидают всех людей независимо от того, королевской они крови или нет. Но это ничего не значит по сравнению с событиями в Шотландии. Наша добрая королева Елизавета всегда находит правильные решения и окружает себя талантливыми государственными деятелями; а нам и нужен хороший, твердый правитель. Здесь, конечно, религиозный конфликт. Говорят, что королева протестантка, и, скорее всего, исходя из общей ситуации, это так и есть. Но я должна говорить об этом шепотом, Кэт. Надо держать язык за зубами. Мы счастливы с нашей королевой. Но пока королева Шотландии жива, существует и опасность. Нехорошо, когда к другим приходит беда, но, тем не менее, чем большие несчастья постигнут шотландский двор, тем спокойнее английские мужчины и женщины будут спать в своих постелях.

Стоял прекрасный майский день. Фруктовые деревья были в цвету, на грядках зеленели петрушка и салат, а птицы повсюду распевали свои песни. Славное время года, когда природа обновляется и звучит щебетанье черных дроздов и зябликов, стрижей и ласточек.

В это время Джейк привез Ромелию Гирлинг. Этому грустному, маленькому, бесприютному ребенку было двенадцать лет. Очень тоненькая, с большими зелеными глазами, слишком большими для ее маленького личика, — такой она предстала перед нами.

Они прибыли поздно ночью. Когда они вошли в дом, девочка засыпала на ходу после долгой дороги из Сент-Остелла.

— Это Ромелия, — сказал Джейк, — дочь капитана Гирлинга. Она будет жить с нами. Теперь это и ее дом.

Я сразу все поняла. Девочка потеряла обоих родителей. Она стала бы бродяжкой, и я была рада, что Джейк привез ее. Я приказала, чтобы ей приготовили комнату, накормили и немедленно отправили в постель.

Джейк объяснил:

— Там мало что осталось. Оба они… она и ее брат… были в доме одни. Слуги ушли. Они почти умирали с голоду. Дальняя кузина капитана взяла мальчика. Все, что я мог сделать, это привезти девочку сюда. Ее отец очень хорошо служил мне.

— Мы позаботимся о ней, — сказала я. Приятно было видеть, как благотворно действуют на девочку хорошая пища и удобное жилье. Она поправилась, но все еще оставалась заброшенным ребенком — изящное, миниатюрное созданье со спокойными манерами. Больше всего в ней поражали глаза, большие и такого удивительно зеленого цвета, что тут же приковывали к себе внимание. Волосы у нее были темные, густые и прямые. Ресницы — короткие и густые, еще более темные, чем волосы.