Парфянин. Книга 1. Ярость орла - Питер Дарман

– Я, Пакор, принц Хатры, потомок династии Аршакидов Парфянских, исполняю твое желание, моя госпожа. Ты и те, кто тебе сопутствует, с настоящего момента будете сражаться вместе с нами.

Галлия спрыгнула с седла и бросилась мне на шею, обхватив руками и целуя меня в губы. Вот так конница войска рабов под командой полководца Спартака заполучила в свои ряды сотню женщин-воительниц, которой командовала галльская принцесса по имени Галлия, женщина, которую я надеялся сделать и принцессой Парфии, если нам удастся бежать из Италии.

Недели шли за неделями, учения и тренировки становились все напряженнее: войско готовилось к тяжелым боям, которые предстояли нам весной. Теперь к нам поступало мало новобранцев, поскольку окрестности до самого залива Скиллациум обезлюдели, здесь почти не осталось рабов. Спартак был прав, когда говорил, что городские рабы к нам вряд ли присоединятся. Они живут в хороших условиях, их хорошо кормят, многие хозяева отпускают своих рабов на свободу, особенно если те служат личными секретарями или учителями их детей. Из Фурии к нам не примкнул ни один раб, если не считать нескольких беглых или же тех, кто совершил преступление против своего хозяина или даже этого хозяина убил. Спартак обычно велел казнить таких (это всегда оказывались мужчины), что лично я находил слишком жестоким. Но он сказал, что за такое преступление по римским обычаям казнят всех рабов данного хозяина, так что человек, убивший своего хозяина, несет ответственность также и за их смерть. Я не видел в этом никакой логики, но он являлся нашим командующим, и его решение было окончательным.

Поставки металла из Фурии осуществлялись в назначенные дни в назначенном месте. Корабли под командой Афинея везли железо, а также бронзу для наконечников стрел. Согласно договоренности, мы отсылали в город все новые ящики с золотом, и каждый из них тщательно проверял все тот же евнух. В один из таких дней после того, как была загружена последняя наша повозка, я дождался, когда евнух закончит свои подсчеты.

– Все в порядке? – спросил я его.

– Да, – он шмыгнул носом.

– Хорошо. Мне нужно передать послание твоему хозяину, что я хочу встретиться с сенатором Хортонием.

– Зачем? – спросил он.

– Не твое дело, женщина, – ответил я.

Он явно обиделся на мои слова, но ничего не сказал. Афиней засмеялся.

– Он очень занятой человек, – сказал евнух.

– Через два дня, – сказал я. – Через два часа после рассвета. У западных ворот.

Евнух совершенно по-женски откинул голову назад, снова шмыгнул носом, на сей раз с отвращением, и пошел прочь.

– Тебе нужно поостеречься, юный парфянин, – сказал мне Афиней, когда последнюю партию железа сгрузили с его корабля на повозку. – Прошел слух, что за твою голову назначена награда. Римляне хотят отправить тебя в Рим и провести по улицам, прежде чем…

– Прежде чем что?

Он сплюнул в море.

– Прежде чем скормить тебя диким зверям на арене цирка. Или они придумают для тебя еще какую-нибудь фантастическую казнь. Я слышал, что они один раз натравили на женщину быка, чтоб тот ее изнасиловал прямо на арене!

– Что?! – переспросил я с негодованием.

– Да-да. Устроили такое представление по сюжету какого-то мифа или чего-то в этом роде. Изобретательные мерзавцы.

– Да у них нет чести! – сказал я.

– Зато гордости – целые бочки, – ответил он. – И еще они не выносят, когда эту их драгоценную гордость что-то или кто-то задевает, а именно это ты с твоим полководцем и проделали! И еще они не слишком хорошо относятся к тем, кто грабит их города.

– Они и сами без зазрения совести грабят города других народов.

– Конечно, грабят, – сказал он. – Потому что римляне все другие народы считают варварами, годными лишь на то, чтобы быть рабами, которыми они сами управляют. Они считают это своей миссией – нести всему миру цивилизацию, понимаешь?

– Методы, какими они действуют, не слишком благородные.

– Есть и еще одна причина, по которой они тебя ненавидят, – сообщил он. – Сами-то они от своего благородного сословия избавились несколько сотен лет назад, а теперь полагают, что царям и принцам не место в современном мире.

Повозки уже уехали с берега, направились в лагерь, где их содержимое будет превращено в оружие.

– Но они без возражений принимают деньги от своих врагов, – заметил я.

Афиней покачал головой:

– Это совсем другое дело. Торговля это торговля, а деньги не пахнут, как они любят повторять. Они возьмут у тебя золото, можешь не сомневаться, но это не будет иметь никакого отношения к окончательному сведению счетов между вами.

– Ладно, мне пора идти, – сказал я, протягивая ему руку. Его пожатие оказалось сильным, как тиски.

– Помни, что я сказал, найди меня в порту Фурии, когда твои приключения приведут тебя к печальному концу.

Я спустился с борта его корабля и прыгнул в прохладную воду, доходившую мне до груди. Выбравшись на берег, я понаблюдал, как корабли поднимают якоря и отплывают туда, откуда приплыли, а потом сел на последнюю повозку и поехал обратно в лагерь. Афиней, как мне кажется, был прав. Римляне никогда не забудут и не простят то, что мы им причинили, и весной Рим снова пошлет на нас свои войска.

– За все наши головы назначена награда, – сказал Спартак. Его мощный профиль был хорошо виден в свете масляной лампы, что висела на одном из столбов его шатра. Он в тот же вечер собрал военный совет после того, как проследил за разгрузкой железа у печей. Спартак очень гордился тем, что эти печи работают день и ночь, производя новое оружие для войска.

– У тебя совсем другая ситуация, Пакор, у тебя есть дом и царство, куда ты можешь вернуться.

– И у вас у всех тоже, – сказал я, обращаясь ко всем собравшимся.

– Ха! Какая-то сортирная дыра в грязном и мокром лесу? – Крикс, как обычно, был пьян и готов спорить по любому поводу. – Я скорее останусь в Италии, здесь, по крайней мере, теплее.

Думнорикс ударил по столу эфесом кинжала, поддерживая слова своего командира.

– Он отчасти прав, Спартак, – заметил Акмон, сложив длинные руки перед собой и откидываясь на спинку кресла. – Фракия не самая удобная для проживания страна, сплошные камни да бедные и грязные селения.

– У меня нет никакого желания оставаться в Италии, – заявил Каст. – И мои германцы считают точно так же.

– Конечно, считают, – сказал Крикс. – Они в любом мрачном лесу чувствуют себя как дома. Это потому, что женщины у них такие страшные уродины, что им не нравится видеть их при свете дня.

– Хватит! – прервал споры Спартак, когда Каст вытащил меч и в шутку пригрозил обрезать Криксу бороду. – Мы достаточно железа получили от римлян?

– Достаточно, господин, – ответил Годарз, – чтобы всех мужчин в войске обеспечить мечом и дротиком.

– Я попросил бы выдать мне еще серебра, господин, – сказал я.

Спартак посмотрел на стол перед собой:

– Для чего?

– Для покупки еще тысячи кольчуг, тысячи шлемов и трех тысяч плащей для моих конников.

– И женщин! – насмешливо бросил Крикс. Я проигнорировал эту провокацию, а Думнорикс подавил смех.

– Они запросят высокую цену, – сказал Спартак. – Годарз, серебряные копи еще работают?

– Да, господин. Но большую часть золота мы уже потратили.

Спартак потянулся в кресле и сложил руки на затылке, глядя прямо вперед.

– Хорошо, Пакор, если никто не возражает, я согласен выполнить твою просьбу. – Он посмотрел на всех сидящих за столом по очереди. Каст помотал головой, Ганник тоже. Крикс лишь рыгнул и пожал плечами, а Думнорикс продолжил вертеть в руках кинжал. Годарз тоже покачал головой. Так я заполучил дополнительное серебро.

– После того как мы закончим торговать с римлянами, нам следует взять город и забрать все золото и серебро назад, – заявил Крикс.

– Это будет нам стоить больших потерь, Крикс, – заметил Спартак. – И для чего?

– Чтоб показать римлянам, что мы не пляшем под их дудку, вот для чего. Потому что пока мы торчим здесь, мы остаемся их рабами, – он внезапно резко протрезвел. – Вот смотрю я каждый день на эти стены, и они напоминают мне стены арены, и я даже вижу всех этих римских ублюдков, что смотрели на меня сверху, с трибун, смеялись, пили вино и делали ставки: убьют меня или нет. Именно это они делают и сейчас – зарабатывают жирные прибыли и гадают, сколько пройдет времени, прежде чем всех нас перебьют. Именно поэтому мы должны штурмовать город и перебить их до того, как они перебьют нас.

– Весной мы пойдем на север, Крикс, – сказал Спартак. – Нападать на город мы не будем, если они нас не спровоцируют. Нам понадобится каждый человек, если мы хотим с боями прорваться из Италии.

Крикс осушил свою чашу и встал.

– Я тебя уважаю, Спартак, но говорю, что никто из нас не уйдет из Италии, так что мы вполне можем прихватить с собой стольких римлян, скольких сможем перебить, – с этими словами он вышел из шатра. А я задумался, не станут ли его слова пророческими.