Завещание бедной красавицы (сборник) - Светлана Алешина

Мы помолчали, подавленные этой непререкаемой, как математическая формула, логикой — логикой безнадежности.

— Эх, знать хотя бы, где они Володьку прячут! — с досадой сказал Костя Шилов.

— Неслабое желание, — заметил Гурьев ехидно. — Главное — скромное: почти как луну с неба.

— Ну а знали бы, где он сейчас, — предположил Пацевич, — дальше-то что? Не штурмом же мы это место брать будем?.. Верный способ Володю совсем угробить…

Мы опять умолкли, беспомощно и растерянно глядя друг на друга.

— Да он где угодно его может спрятать, — сказала я несмело. — В каком-нибудь старом гараже или где-нибудь в лесу, в яме…

Но Костя с сомнением покачал головой.

— В лесу — едва ли, — сказал он. — Мало ли кто по лесу шатается, грибники, спортсмены всякие — каждый может увидеть, рассказать… Да и в гараже вряд ли: откуда у такого, как Чубатый, старый заброшенный гараж?

— В гаражных кооперативах тоже полно народу шляется, — сказал Валера, — там неудобно человека прятать.

— Тогда в мастерских, — предположила я. — В каком-нибудь удаленном складе запчастей…

— И какой-нибудь техник туда поперся и его там нашел! — докончил мою мысль Валера Гурьев. — Как мы знаем, в банде у Чубатого только пять человек, а не весь персонал автосервисного центра.

— Да нет, чушь все это, — вторил ему адвокат Пацевич. — Мастерские — неподходящее место, чтобы прятать там человека.

— Ну почему же чушь? — не согласилась я. — Может быть, это какой-нибудь заброшенный склад, куда никто не заглядывает? Ведь у Чубатого несколько автосервисных центров, мало ли, где можно устроить тайник!

— В сервисном центре есть охрана, сказал Костя. — В ней не один, как на кондитерской фабрике, а двое или трое. Вы представьте, Ирина: приехали три амбала с чулками на голове, вытащили из машины человека и потащили его куда-то прятать как охране объяснить все это?

— Охрана тоже может быть посвященной!

— Едва ли, — возразил Валера. — Любой бандит знает, что, чем меньше народу знает о его планах, тем жить спокойнее.

— Понимаете, Ирина, — сказал Пацевич, — место, где прячут вашего супруга, должно быть абсолютно надежным. Чтобы посторонний не мог туда зайти случайно и увидеть и чтобы убежать Володя не смог.

— Чтобы крики его никто не услышал, — развивал его мысль Валера.

И чтобы поближе к дому Чубатого, чтобы держать ситуацию под контролем.

Я содрогнулась от перечисления примет застенка, где должен содержаться мой муж, но одновременно в моей душе словно поселился дьявол иронии.

— Отлично! — сказала я саркастически. — Тогда я знаю как раз такое место!

— Ну?

— Великолепное, идеально соответствующее вашему описанию.

— Ну же, ну?

— Его собственный, Чубатого, особняк! — ответила я, оглядывая своих друзей. — А что? — продолжала я в полемическом задоре. — Место абсолютно надежное, никто посторонний туда не зайдет. Убежать оттуда трудно — вон какие решетки на окнах. И криков оттуда никто не услышит, особняк-то огромный. И близко от Чубатого, ближе некуда…

Я остановилась, ожидая услышать смех и полагая, что ребята скажут, что я совсем сошла с ума, делая такие предположения, но, к моему удивлению, их лица были серьезны, все трое смотрели на меня, будто взвешивая каждое мое слово.

— А что, ведь это идея! — сказал наконец Костя Шилов. — В этом особняке наверняка огромный подвал, где не то что одного человека — целый взвод спрятать можно.

— Конечно! — согласился Валера.

— И не зайдет, и не узнает никто: частный дом, ничего не поделаешь.

— И вокруг все свои, — сказал Пацевич. — В особняке, кроме Чубатого, Анжела Сучкова и привратник, Бородавка. Все посвященные. Лучше и не придумаешь ничего.

— Отлично, Ирина! — восхитился Валерий. — С твоей головой надо в ФСБ работать, а не на телевидении.

Но от этих похвал мне стало только хуже: хотелось смеяться и плакать над наивностью моих лучших друзей.

— Да боже мой, ребята! — воскликнула я в отчаянии. — Неужели вы не видите, какой это абсурд?

Какая-то чудовищная нелепость! Украсть человека, потом держать его в подвале собственного дома. А если нагрянет милиция с обыском? Ведь они же в первую очередь к нему домой сунутся.

— В том-то и дело, что нет, Ирина, возразил Пацевич. — Ни домой к нему с обыском, ни в мастерские они не сунутся без санкции прокурора. А ее можно получить только завтра, и то если вообще можно.

— Нет, Ирина Анатольевна, вы не правы, — сказал Костя. — Все же особняк самое удобное и надежное место. И чем больше я над этим думаю, тем больше уверен, что ваш муж находится в особняке Чубатого, в подвале.

— Ну так давайте съездим туда, посмотрим, — неожиданно предложила я. — Костя, твоя машина как, совсем не на ходу?

— Нет. — Костя грустно покачал головой. — Она в разобранном виде, и потом, запчасти нужны. Может быть, трамваи еще ходят?

— Машина на ходу у меня, — сказал Пацевич, — и вся в вашем распоряжении. А съездить туда, думаю, будет не лишним. Вся ночь впереди, делать нечего.

В машине Костя поместился на переднем сиденье, рядом с Пацевичем. Мы с Валерой устроились сзади. Шел, между прочим, уже двенадцатый час ночи. Позади тяжелый, полный беготни и нервотрепки день, а сна у меня ни в одном глазу. Вся усталость вдруг превратилась в неприятную, изматывающую головную боль, то и дело напоминающую о себе. Прав был Пацевич, говоря, что до утра все равно делать нечего, в таком состоянии я бы все равно не уснула. С другой стороны, что мы сейчас будем делать возле чубатовского особняка? Я ведь в шутку предложила съездить туда. Ребята же восприняли это всерьез.

И вот мы уже мчимся по ночным, освещенным призрачным светом фонарей улицам города. И странное дело — в этот поздний час я ожидала найти их значительно более пустынными. Но нет — то здесь, то там виднеются идущие в обнимку парочки. Ах да, нынче ведь весна на дворе, и вечер был такой ясный, слегка морозный, но тихий. Странно, что даже и в двадцать семь лет начинаешь забывать, что такое весна…

Особняк Чубатого высился на прежнем месте так же самоуверенно и нагло за прозрачным, решетчатым забором; в свете горевшей возле ворот лампочки бегала по двору собака, занервничавшая, увидев остановившуюся невдалеке нашу машину, но не залаявшая до того момента, пока кто-то из нас не вышел из нее наружу. Большая часть особняка была погружена во мрак, только возле двери справа, на первом этаже, светилось окно. И на втором еще два.

— Окно на первом этаже наверняка в комнате бородавчатого, — сказал Валера. — А то, что на втором, Чубатого и Анжелки. Больше в доме, похоже, никого нет.

— Надо бы еще сзади заехать посмотреть, — сказал Костя, — может быть, там есть освещенные окна.

— Да как тут заедешь, — Пацевич пожал плечами, — там дороги нет, пустырь.

— А это что? — вдруг спросила я, посмотрев вперед.

Впереди нас виднелся склон холма, поросший лесом. От того места, где мы остановились, до леса вела узкая ухабистая улочка, большие особняки и крохотные деревянные домики располагались по обеим сторонам ее. Ночь была ясная, небо темное, усыпанное звездами. И на том же месте, где и вчера, светился серебряным светом крохотный серпик месяца. На фоне черного звездного неба наше внимание привлек тянущийся к небу столб белесого дыма. Он начинался где-то на склоне холма среди деревьев и терялся в бездонной бесконечности неба.

— Это что такое? — повторила я свой вопрос, не отрывая взгляда от этого столба.

— Поехали посмотрим, — ответил Пацевич, заводя машину.

Разбитый асфальт улочки превратился в щебенчатую грунтовку как раз возле строящегося особняка. В свете фар «Волги» виднелись стены первого этажа. За проволочным забором возле ворот стоял вагончик сторожа, в крохотном окошке его горел свет. Мы проехали мимо, не останавливаясь. Дорога, из щебенчатой превратившись в лесную, стала круто взбираться наверх. Попав в колею недавно проехавшей здесь машины, «Волга» начала буксовать, отчаянно завывая мотором, и Пацевич за рулем морщился.

— Еще застрянешь здесь на хрен, процедил он сквозь зубы.

— Ничего, — успокоил его Костя. — Вытащим, нас трое. Потом, здесь под углом.

В лесу среди деревьев еще белел снег. В лесопарке на вершине холма он лежал очень долго, иногда до апреля. Заснеженной вскоре оказалась и узкая лесная дорога. Внезапно за поворотом мы увидели то место, от которого поднимался столб дыма. В свете фар был различим обуглившийся остов автомобиля, несомненно, угнанных «Жигулей». Тлеющая, испускающая зловонный дым обшивка даже при свете фар светилась красными огоньками, так что остов автомобиля, казалось, был усеян светлячками.

— Готов поклясться, что эта машина была оранжевого цвета, — сказал Валера Гурьев.