Во имя Ленинграда - Василий Голубев

Наши боевые наземные друзья и остальные летчики посуху добрались быстрее, чем мы по воздуху.

И снова мы на фронте, о чем не замедлил напомнить враг - начался интенсивный артиллерийский обстрел острова. С грохотом разрывались снаряды, подрагивала Кронштадтская земля. Ну что же, здравствуй, фронт, вот мы и снова встретились.

В наших руках прекрасный боевой истребитель. На нем предстоит именно отсюда, от Кронштадта, где был обескровлен и остановлен враг в тяжелое время 1941-1942 годов, начать упорные бои за полное превосходство в воздухе над Финским заливом, отогнать противника от стен Ленинграда, вытеснить за пределы Родины и окончательно разгромить фашистский флот и авиацию в районе Балтийского моря.

Часть III.

Блокада снята

Чтобы разбить, отбросить вражий вал,

Такие вынес город испытанья,

Каких еще ни разу не знавал

За двести сорок лет существованья.

Вера Инбер. 1943 г.

Мелочей в авиации нет

Обстрел Кронштадта продолжался до наступления темноты. Гитлеровцы стремились уничтожить самолеты и вывести из строя аэродром. Большинство снарядов дальнобойной артиллерии врага падало на западную часть острова. Разрываясь, они поднимали высокие грязные фонтаны, оставляя различные по ширине и глубине воронки. Осколки со свистом пролетали сотни метров, срезали сучья вековых деревьев и, потеряв силу, падали в талый снег.

Надо сказать, что противник в последнее время довольно редко совершал массированные артналеты на аэродром и прилегающие к нему площадки, где размещались служебные и жилые землянки, самолетные укрытия, различные склады, спецавтотранспорт и другое имущество двух авиаполков и подразделений обслуживания. Обычно гитлеровцы стреляли по центральной и восточной частям острова, где находились основные объекты главной военно-морской базы флота. Но в тот день - 1 апреля 1943 года - на аэродром прилетели две эскадрильи 4-го гвардейского полка, переучившиеся на новые самолеты-истребители. Гитлеровцы заметили это и, понятно, всполошились.

Потеря на земле хотя бы одного боевого самолета Ла-5 вела бы нас к ослаблению боеспособности. Поэтому, не обращая внимания на обстрел, я с комэсками Васильевым, Кожановым и начальником штаба полка, в должности которого теперь был неутомимый Алексей Васильевич Тарараксин, недавно получивший звание майора, обошли все защищенные стоянки самолетов, в которых заботливыми руками техников уже были поставлены " лавочкины ".

Убедившись, что самолеты и основной спецавтотранспорт надежно укрыты, я отпустил командиров эскадрилий. Им предстояло среди множества дел и забот провести разбор очень сложного по метеорологическим условиям перелета в Кронштадт и подготовить боевые расчеты на случай подъема по тревоге. Мы все с нетерпением ждали такие задания, а новая техника давала возможность их выполнить.

До командного пункта полка было не более километра, и Тарараксин предложил пройти пешком по тропинке, проходившей через Петровский парк. По пути он сообщил, что по указанию командира бригады летал на самолете У-2 в Ленинград в госпиталь навещать командира полка подполковника Борисова. Общее состояние его неплохое, а вот раздробленное плечо срастается плохо, правая рука на повязке и совсем не поднимается, к тому же врач-хирург сказал, что, наверное, подполковника Борисова медкомиссия не допустит к полетам на боевом самолете. "Учитывая это, - сказал Тарараксин, - полковник Кондратьев издал сегодня приказ о возложении на вас обязанностей командира полка и начальника авиагарнизона на аэродроме Бычье Поле. Сегодня вечером вернется из Ленинграда замполит майор Безносов. Его вызвали в Политуправление флота. Назначают с повышением, а на его место подбирают замполита летчика-истребителя".

Сообщение начальника штаба легло на душу тяжелой ношей. Я шел медленно, потом остановился. В ушах усилился шум - это всегда бывало после длительного полета. Да к тому же вновь возникла боль в правом подреберье. Боль я почти постоянно чувствую уже около трех месяцев, но об этом никому не говорю, даже врачу полка - капитану медицинской службы Валентину Званцову, человеку заботливому и хорошему специалисту. За пять месяцев он прекрасно вошел в коллектив полка, особенно в боевую семью летчиков.

Повернувшись к Алексею Васильевичу, я высказал то, о чем сейчас думал, - как эти повышения не вовремя... Ведь они пользы не дают - ни мне, ни замполиту, ни полку. Сейчас наступил ответственный момент для всего личного состава и даже для истребительной авиации флота в целом. Получили новые самолеты. На них нужно начать боевую работу, не допустить неоправданных потерь и спада морально-боевого духа. Особенно в первых боях. Ведь именно первые успешные бои дают боевой настрой на дальнейшее. Тем более что часть молодых летчиков из-за плохой погоды еще не полностью отработали групповые учебные воздушные бои, воздушные стрельбы. Да и здешний район они совсем не знают. Мне сейчас нужно не администрировать, не заниматься переучиванием 2-й эскадрильи, а быть рядом на земле и в воздухе с теми, кто полетит на новых самолетах.

В такое время нужно, чтобы на месте был командир полка, пусть даже не летающий на боевые задания. Мы уже к этому привыкли, после Романенко никто из них как следует в воздухе не учил летчиков. Совсем не ко времени сейчас и замена замполита. Его уход - хотим мы или не хотим - снизит уровень партийно-политической работы. Сегодня же вечером поеду к командиру бригады. Нужно задержать хотя бы отъезд замполита до возвращения командира полка из госпиталя.

Придя на КП полка, я по телефону доложил полковнику Кондратьеву о прибытии двух эскадрилий после переучивания к постоянному месту базирования.

- Я это знаю, товарищ Голубев, по оперативной службе. Молодцы, что в такую погоду долетели без происшествий. Как там - артобстрел не повредил?

- Нет, товарищ командир, - ответил я. - Укрытия надежные.

- Ну хорошо, прошу ознакомиться с основными боевыми документами и к вечеру с начальником штаба - ко мне. Понял? - спокойным тоном закончил телефонный разговор Кондратьев.

В кабинете у командира находились начальник политотдела полковник Иван Иванович Сербин, начштаба подполковник Петр Львович Ройтберг и заместитель подполковник Владимир Иванович Катков. Все они, за исключением Каткова, раньше воевали в 4-м гвардейском полку и встретили нас как самых близких друзей.

Я четко, по-уставному доложил о прибытии. Петр Васильевич, всегда спокойный и приветливый, внимательно посмотрел на нас, покачал головой, повернулся к Сербину, сидевшему в старом кресле в углу кабинета, и сказал:

- Смотри, комиссар, какой грустный вид у гвардейцев. Труженики Горьковской области за свои трудовые рубли купили им двадцать лучших самолетов. На бортах фюзеляжей написали "Валерий Чкалов" - имя лучшего летчика современности, а они прилетели на фронт темнее пасмурного дня.