Нежное прикосновение - Элизабет Деланси

— И где это ты узнал, Рори, что Эмет собирается сражаться? — спросил Стефен.

— Пэги рассказывала Анне. Она сказала, что мама не хочет его отпускать. — Он понизил голос. — Я еще кое-что слышал об оружии, но не скажу ничего.

Стефен взглянул на Эмета. Он не верил своим ушам.

— Рори, займись делом, — сказал он. — Да и ты тоже, Дэйви. Я хочу переговорить с Эметом.

Когда они остались одни, Стефен взорвался:

— О чем ты думал, рассказывая Пэги и матери об оружии? Мне казалось, Эмет, у тебя в голове кое-что есть. Не знаешь, что ли, что если словцо вылетит, какой-нибудь информатор тут же заявится к британскому консулу? А в Дублине они приготовят камеры в тюрьме для новых ирландских мучеников.

Эмет покраснел еще сильнее.

— Она плакала, когда я сказал, что уезжаю. Я должен был объяснить.

— А не рыдает ли она сейчас пуще прежнего, узнав об оружии? И совсем успокоится, если тебя в тюрьму посадят? Господи, помилуй, Эмет!

Стефен был так напуган, что счел необходимым еще раз сказать об опасности транспортировки оружия.

— Ты можешь и погибнуть! Ты понимаешь это?

— Извини, Стефен.

Стефен пробежал пальцами по лицу.

— Я поговорю с твоей мамой, да и с Пэги тоже. Уверен, что они будут молчать. Но вот Рори… Боюсь, что ему захочется похвастаться. И тогда слухов не остановить.

В этот вечер Стефен поговорил с женщинами Кэвенах и убедил их молчать о главной цели отъезда сына и брата, а соседям посоветовал говорить, что Эмет собирается в Ирландию повидаться с родственниками, дать им денег и уговорить эмигрировать в Америку.

Бледные от страха Пэги и ее мать обещали все сделать, как он сказал.

Но Анна была менее послушной.

— Только не впутывай его во все это, — говорила она Стефену ночью. — Ведь теперь его мать и Пэги все глаза выплачут.

Стефен лежал на спине, закрыв глаза рукой.

— Эмет сам решил ехать. Он уже достаточно взрослый…

— Взрослый! Да он еще мальчишка!

— Он имеет право делать то, что считает нужным, — ответил Стефен. — Может, для него это и не так плохо… У Пэди Мак-Карси ума на десятерых. Он не позволит спешить. Все это может растянуться на несколько лет.

Анна была не так сердита, как напугана.

— А как с Рори? Ты с ним поговорил? — спросила она.

Стефен поднял руку. Свет лампы позолотил волосы и углубил складку между бровей.

— Я сказал ему, что это не мальчишеская игра, что ему лучше забыть об этом. Молю Бога, чтобы он принял мои слова к сведению.

Анна вспомнила о том, как Стефен был нежен с ней прошлой ночью, когда она рассказала свою ужасную тайну. Услышав о ней самое худшее, он принял это. Более того — утешил…

Она подошла к постели и села рядом с ним.

— Я очень беспокоюсь, Нэн.

Она провела рукой по его мускулистой груди, покрытой мягкими золотисто-каштановыми волосами. На нем ничего не было, кроме боксерских трусов. Анне очень хотелось расстегнуть пуговицы и сделать то, что так нравилось ему. Она сжала его большие руки.

— Рори — разумный ребенок. И он любит Эмета. Он не проболтается.

Стефен вздохнул.

— Надеюсь, дорогая.

Стефен работал в конторе, когда вдруг услышал незнакомые шаги. Он оторвал взгляд от бухгалтерских книг и провел рукой по лбу. Третий день длился изнуряющий зной. Дверь в холл оставалась открытой, так же как и окно за спиной, но не было никакого движения воздуха.

На пороге появилась щегольски одетая фигура. Человек оперся на трость и оглядел неприбранную комнату.

— Должен отметить беспорядок… Немного похоже на мой офис…

Стефен встал из-за стола.

— Шоу, — воскликнул он. — Куда вы пропали?! Я уж думал, что какие-то бандиты сбросили вас в канализацию.

— Кое-как спасся, — ответил, улыбаясь, мистер Шоу. — По крайней мере, на какое-то время.

Невзирая на жару, галстук у Шоу был аккуратно завязан, воротничок накрахмален, а на руках — кожаные перчатки.

— У меня случилась неожиданная поездка в Вашингтон… По приглашению вашего уважаемого сенатора Престона Кинга.

Шоу снял касторовую шляпу, достал из нагрудного кармана платок и промокнул брови.

— Отвратительная погода. Хуже, чем в Вашингтоне. Не могу понять, почему американцы выбрали именно это болото себе под столицу.

Стефен налил стакан воды, который Шоу с благодарностью выпил, потом предложил гостю сесть.

— Полагаю, вас заговорили политики по поводу Канзаса… — заметил Стефен.

— Дебаты захватывающие. — Шоу поставил стакан на стол, снял перчатки, разгладил усы двумя пальцами. — Этот бизнес работорговлей становится очень мерзким, когда дело доходит до допуска новых штатов в ваш союз. С одной стороны — мужики, одобряющие рабовладение, с другой… Из того, что я узнал, ирландцы предпочитают рабовладение, опасаясь, что свободные черные люди набегут на север и захватят все рабочие места.

Стефен постучал пальцами по столу.

— Да, довольно много ирландских лицемеров. В Ирландии они кричали о свободе от английских рабовладельцев-господ. А оказавшись в Америке, они решили, что рабовладение не такая уж плохая штука, по крайней мере, если речь идет о цепях для человека с черной кожей.

— Ходят разные слухи — покупка оружия, высадка армии, восстание крестьян… — Шоу внимательно смотрел в глаза Стефена. — Но, может быть, вам неприятна эта тема?

— Вы думаете, что я вам расскажу все подробности организации восстания?

— Конечно, нет, — сказал Шоу, усмехнувшись. — Это будет неразумно, зная, что я каждый вечер обедаю с британским консулом.

Стефен уставился на него тяжелым взглядом, чувствуя как в нем закипает гнев.

— Что вы здесь вынюхиваете, Шоу? Шоу поднял глаза к потолку.

— Мой дорогой Флин, позвольте мне уточнить раз и навсегда — я ничего не ищу, кроме нескольких тренировочных уроков с целью защитить себя в этом гнусном городе. Предавать ваше дело мне неинтересно, какое бы оно ни было.

Шоу нравился Стефену. Беседуя с ним на борту «Мэри Дрю», он все больше восхищался этим человеком и даже отчасти доверял ему, — больше чем некоторым ирландцам с их длинными языками.

— Что ж, тогда порядок. Но учтите — я буду за вами приглядывать.

Шоу улыбнулся:

— Не сомневаюсь. А теперь расскажите мне, как дела у вашей жены, нашей красавицы Анны?

Жара не спадала. Субботним утром, после душной, бессонной ночи Стефен сказал Анне:

— Тебе не хотелось бы поехать туда, где есть прохладный ветерок "и плещется вода?

Анна даже застонала от удовольствия. Она чувствовала себя одеревеневшей и измученной.

— Как мне это может не понравиться?

— Это остров, где я побил Магири. Там красиво и прохладно. Давай поедем на несколько дней — Ты, я и Рори.