Долгая дорога в дюнах - Олег Руднев

Несколько женщин и мальчишек забрались в кузов. К магазину поползли по людской цепочке мешки, ящики, бидоны. Передавая их из рук в руки, люди шутили, радовались добру.

Убедившись, что дело налажено, Калниньш пошел от магазина, но, заметив неподалеку угрюмую физиономию Петериса, остановился:

— Привет, Петерис. Что ж не поможешь женщинам?

Тот скривил в насмешливой ухмылке губы:

— Можно подумать, ты там столько привез, что без моей помощи не обойдутся.

— Ну, чем богаты, тем и рады. В следующий раз, глядишь, и больше привезу.

— Ну, вот тогда и потолкуем.

Калниньш досадливо поморщился, вынул из кармана пачку папирос, предложил:

— Дыми. — Сам с наслаждением затянулся, искоса взглянул на собеседника. — Никак в толк не возьму, Петерис. То ли ты от природы упрямый, то ли тебя Озолс сделал таким. И чего ты все ехидничаешь? Твоя же власть пришла, для тебя, дурака, старается, а ты нос воротишь, все чем-то недоволен. Ну, что опять не по-твоему?

— Потому что дурак, — неожиданно спокойно согласился Петерис. — А дурак, он и есть дурак. Какой с него спрос? Мне это и Озолс доказывал, и немцы вколачивали, теперь вот вы принимаетесь…

Калниньш смутился.

— Прости, я ведь так, по-доброму, виновато сказал он.

— И Озолс по-доброму. Он всегда твердил: «Я из тебя, дурака, человека хочу сделать».

— Злой ты, однако, — сокрушенно вздохнул Калниньш. — Как пес некормленный.

— Ты больно добрый…

— Ладно, поживем — увидим. — Калниньш отбросил окурок, поправил на голове фуражку. — Пошел я.

— Уезжаешь, что ли? — дрогнувшим голосом спросил Петерис.

— Уезжаю. Вот зайду в школу, проведаю учительницу… — Калниньшу показалось, что Петерис хочет что-то сказать, но никак не решается. — А что?

— Да нет, ничего, счастливого тебе пути.

Аболтиньш заботливо ухаживал за Озолсом, лежавшим в землянке на нарах под грудой тряпья — того трясло, как в лихорадке. Налил в кружку самогону и, подцепив ложкой мед из ведра, размешал.

— На, выпей, — протянул кружку Якобу. — Самогон с медом от простуды первое дело.

Старика била дрожь. Он не мог согреться под наваленной на него кучей тряпья.

— Всю ночь в болоте, — не попадая зуб на зуб, прохрипел он. — Туман… Заблудился. Думал, все.

— Ладно, теперь отлеживайся, поправляйся. Как ты винтовку потерял — вот это мне непонятно.

— Я же говорю — туман. Опять же — болото. Выскользнула из рук. Пока то да се… Налей еще, вроде легчает.

Аболтиньш плеснул еще самогону, а сам уселся за стол и, выломав большой кусок сот, начал со вкусом высасывать мед.

— Ах, хорошо — летом пахнет! — отплевывая воск, причмокнул он. — Молодчина твоя Марта — такой гостинец прислала. Как ты его в болоте не утопил…

Озолс исподлобья посмотрел в его сторону, поспешил перевести разговор на другую тему.

— Продуктов целая машина. Обещали еще подвезти.

— Ты точно знаешь, что охраны нет?

— Старуха с винтовкой. И то только ночью. Ох, как знобит.

Аболтиньш на какое-то время замолчал, задумался.

— Зигис! — крикнул он в сторону открытого люка.

Сын по самодельной лестнице тут же скатился в бункер.

— Передай ребятам, что налет на магазин сделаем завтра днем, — сказал Аболтиньш.

— Днем? Почему днем? — удивился Зигис.

— На всякий случай. Чем черт не шутит — возьмут и поставят ночью охрану. А кроме того… пусть знают, что мы — сила. И никого не боимся.

Подпрыгивая на ухабах, по лесной дороге катила старая полуторка. За рулем сидел молодой парень, крутил баранку, мурлыкал что-то себе под нос. Вдруг резко затормозил — посреди дороги, словно из-под земли, вырос человек с автоматом в руках. Это был Зигис. Машина, останавливаясь, подкатывала к нему. Но, не доехав двух метров, шофер внезапно нажал на газ, грузовик резко рванул вперед, едва не сбив Зигиса с ног. Но другой бандит, широкоплечий и бородатый, выскочил из-за кустов, успел прыгнуть на подножку и в упор выстрелил в голову шофера. Обливаясь кровью, парень упал лицом на руль. Грузовик, круто вильнув, сполз передними колесами в канаву и замер.

Подбежал Зигис, за ним другие «братья».

— Вот дурак, — обозленно пробурчал Зигис, вытаскивая убитого из кабины. — Сам на пулю напросился.

— Не дурак, — поправил его Аболтиньш, — а самая зловредная красная сволочь. Садись за руль.

Он влез в кабину, остальные попрыгали в кузов. Машина задним ходом выползла из канавы, развернулась и покатила в обратную сторону.

Новая учительница мыла окна в классе поселковой школы. Хлопнула дверь, вошел Калниньш — в офицерской шинели без погон, в фуражке.

— Ну, Илга, зашел попрощаться. О-о, — да ты молодец, по-хозяйски взялась, — он одобрительно осмотрел помещение, задержав взгляд на простреленном глобусе.

Девушка спрыгнула с подоконника, бросила тряпку в ведро, вытерла о передник руки.

— До свидания, товарищ Калниньш. Не забудьте там в уезде насчет тетрадей…

— И насчет чернил, — усмехнулся Калниньш. — Настырная ты. Только снабженец из меня неважный.

— Уж постарайтесь для родного поселка.

— Ладно, ладно, не забуду. Я тебе другое хочу сказать: будешь готовить ребят в пионеры, в комсомол — подходи к вопросу с предельной осторожностью и вниманием. Не торопи их, пусть каждый все продумает. Не гонись за количеством. Ты пойми: сейчас для многих это почти подвиг.

— Понимаю, — серьезно ответила Илга, хотела еще что-то сказать, но заметила под окном Петериса. — Вам кого, товарищ? — Она еще не всех знала в поселке.

— Я вот к нему, — Петерис ткнул пальцем в Калниньша.

— Чего тебе? — Калниньш сел на подоконник, чтоб удобней было беседовать.

— Соскучился. Дай, думаю, зайду, погляжу на товарища Калниньша. — Он приблизился, покосился в сторону Илги.

Девушка сообразила, что она здесь лишняя, взяла ведро и вышла.

— Ну, так в чем дело? — повторил вопрос Андрис.

— Шофер твой сказал… В вас стреляли по дороге.

— Ну, и что? — в голосе майора прозвучало нетерпение.

— А то, — озлился Петерис. — Если такой умный, должен бы сообразить… Продукты привез, приманку оставил. А сам уезжаешь с солдатами.

Калниньш пристально посмотрел ему в глаза:

— И что ты советуешь?

— Остаться надо. Хотя бы на сегодня.

— Ты что-то знаешь? — Калниньш положил руку Петерису на плечо, приблизил к себе вплотную.

— Считай, что во сне приснилось, — батрак сбросил руку, на всякий случай отодвинулся подальше. — Просто не хочу, чтобы поселок без жратвы остался. Я ведь дурак, — не удержался он от привычной колкости.

— И часто к тебе такие сны приходят?

— Нет… Первый раз.

— Кто тебя предупредил? — резко спросил Калниньш.

— Сон, я тебе говорю. И не ори на меня. Спасибо сказал бы.

Андрис встал, расстегнул шинель:

— Что, трусишь? Запугали?

Петерис равнодушно пожал плечами.

— Скажи хоть, сколько их и когда придут?

— Я тебе рассказал весь сон. Больше ничего не знаю.

— Ну, что ж, спасибо и на том, — вздохнул Калниньш. — Бог даст еще потолкуем.

— Опять бога вспомнил? Ну, ну! — подмигнул Петерис и не спеша зашагал от школы.

На дверях поселкового магазина висела табличка: «Перерыв на обед». Толпившиеся поодаль женщины чесали языки:

— Заснула она там, что ли? Уже пять минут третьего.

— Ладно, подождем. Говорят, макароны привезли и сахар, и спички… масло подсолнечное.

Кто-то нетерпеливо застучал в дверь:

— Эй, Инара! Открывай, пора.

Пожилая продавщица в белом халате поспешно отбросила крючок, сняла табличку. Очередь обрадованно зашумела:

— Наконец-то…

Инара огляделась по сторонам, поторопила:

— Только быстро — у меня всего час времени.

Она не выдумывала — таков был приказ Калниньша: через час закрыть магазин и убраться от него подальше — в подсобке уже сидели солдаты.

К прилавку начали подходить люди. Продавщица на этот раз работала так споро, что через сорок минут ни в магазине, ни возле него никого не осталось. На дверях снова появилась табличка с извещением о перерыве на обед.

А в поселок уже въезжала полуторка. За рулем по-прежнему сидел Зигис, больше никого не было видно — в кузове, на полу, прижавшись друг к другу, распластались бандиты. Машина проехала по пустынной улице, выехала на такую же безлюдную площадь, подкатила к магазину, со скрипом затормозила. Зигис выскочил из кабины, подбежал к двери, прочел табличку, радостно усмехнулся. Попробовал с силой дернуть дверь на себя — ничего не получалось. Толкнул плечом — не тут-то было. Еще раз боязливо оглянулся — никого, кроме кур да двух-трех собак, на улице не было видно. Тогда он крикнул своим:

— Давайте сюда! Ломать надо.

Как по команде, из кузова выпрыгнула вся группа. Загрохотали приклады, и уже через минуту дверь распахнулась. Оставив двоих караулить снаружи, бандиты ворвались внутрь. Началась лихорадочная работа — тащили мешки, ящики. С полок летели банки. Солдаты им не мешали — в последний момент Калниньш передумал и часть людей оставил на улице, а часть перевел на чердак.