Розалина снимает сливки - Алексис Холл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ален, дружище. Я вижу, ты перебрал. Мы все устали. Но, пожалуйста, сделай шаг назад.
– Сделать шаг назад? Это мой дом. И у тебя нет никакого гребаного права находиться здесь.
Гарри поднял руки.
– Я не у тебя в доме. Я у тебя на пороге. И скоро уйду.
Взяв пальто и прижав к груди сумку, Розалина протиснулась мимо Алена и вышла в ночь.
– Ладно, идем.
– Понял, друг. – Гарри повернулся, но Ален схватил его за рукав футболки и дернул назад.
– Неужели ты думаешь, – усмехнулся он, – что я позволю тебе свалить с моей девушкой?
Розалина не выдержала.
– Прости, ты что, до сих пор считаешь, что я твоя девушка после всего, что произошло?
– Я не с тобою говорю, Розалина. – Ален усилил хватку, когда Гарри попытался отступить.
– Не хочу показаться грубым, – хоть голос Гарри был тихим, Розалине показалось, что она видит напряжение в его шее и плечах, – но лучше убери руку.
Ален схватил его за другой рукав.
– Друг. – Гарри вздохнул. – Не надо так.
– Ой, да кем ты себя возомнил? Ты, толстый деревенский х…
Анвита, подумала Розалина, была права насчет рук Гарри. И сейчас одна из них с поразительной скоростью впечатала костяшки пальцев в челюсть Алена. В ответ Ален сделал два шага назад и упал.
– Ты в порядке, друг? – спросил Гарри.
– Ты ударил меня, отморозок.
Он пожал плечами.
– Я же попросил убрать руки.
– У меня сотрясение? – Ален по-прежнему стоял на одном колене, схватившись за лицо, как будто делал самое дрянное на свете предложение. – Ты мне устроил сотряс?
– Не-е. Ты же не ударился головой. Просто несильный удар. Приложи горох, и все будет в порядке. Увидимся в выходные.
Ален говорил что-то, но Розалина не слушала, да и Гарри, кажется, тоже.
Он взял ее сумку и пропустил в пассажирскую часть фургона.
– Осторожнее, там ящик с инструментами, приятель.
Она устроилась удобнее, и Гарри забрался на водительское сиденье, закрыв за собой дверь с довольным видом.
* * *
Некоторое время они ехали в тишине. Извилистые проселочные дороги уступали место ровной серой дымке трассы М40.
– Я, – сказала Розалина, обняв колени, – гребаная идиотка.
Гарри бросил на нее короткий взгляд.
– Не-е, что ты. Ты просто только что рассталась с мудаком. С кем не бывает.
– Все это время он явно видел во мне какую-то распутную бисексуальную секс-игрушку, и я не знаю, а вдруг я такая на самом деле? Такой ли я кажусь по телевидению? Неужели теперь я навсегда останусь такой?
– Ну… нет. Ничего подобного.
– Ты ведь говорил со мной в первый день. Ты ведь о чем-то думал.
– Я подумал, что ты симпатичная, и что, возможно, захочешь выпить чашку чая. Это не то же самое, что думать, что ты распутная бисексуальная штучка. А даже если и так, я знаю много распутных чик, и они вполне нормальные люди. Сестра Терри, Ширл, – она повидала больше петушков, чем полковник Сандерс, но она никому не мешает, и когда парень Сэм ушел, она ее поддерживала.
– Прости, – Розалина крепче обняла колени, – ты хочешь сказать, что не считаешь меня шлюхой или что ничего страшного, если это так?
– И то и другое. С выпечкой и ребенком вряд ли у тебя хватает времени на что-то еще. Но если я ошибаюсь, что с того? А что касается телевидения, ну, это же просто телевидение, правда? Я никогда не смотрел «Пекарские надежды» и при этом думал: «Вот она точно любит это дело». Это не… как бы сказать… не фишка этого шоу.
Она вздохнула.
– Знаю. Но это всегда где-то на задворках сознания, правда? Этот стереотип. И оказалось, что это именно то, чего хотел Ален. Вот что странно.
– Да, но это уже его дело, а не твое.
– Тогда почему я в твоем фургоне с паршивым настроением, а он, возможно, трахается со своей пьяной бывшей и жалуется, какая я мразь?
– Я ударил его довольно сильно. Так что, скорее всего, он сидит на диване с горохом на лице и жалуется на то, какие мы оба конченые.
Почему-то это развеселило Розалину.
– Я не оправдываю насилие, но он получил по заслугам.
– Так и бывает. Парень лезет к тебе. Ты не можешь от него отвязаться. Приходится от него отбиваться. – Молчание, пока Гарри маневрирует, обгоняя длинный грузовик «Эдди Стоббард». – Так что, хочешь поделиться, что случилось? Если не хочешь, не надо.
Розалина взвыла.
– Черт, это так стыдно и так банально.
– Хотел устроить тройничок, да?
Хуже всего было то, насколько очевидным это оказалось. Очевидным и подлым.
– Да, хотел. Со своей предположительно бисексуальной бывшей. Которая не принимала отказа.
– Ох, друг. Соболезную. Никогда не понимал, почему людям это нравится.
– Из-за порно? – предположила Розалина. – Из того, что об этом можно рассказать другим?
– Нет, это ясно. И ясно, почему сначала кажется, что это круто. Потому что это как получить вторую порцию пудинга. Но на самом деле это очень сбивает с толку. В смысле, у тебя только две руки и один член. И если двое втягиваются в дело, ты такой: «А может, я просто оставлю вас наедине?»
Розалин бросила на него любопытный взгляд.
– Ты говоришь из собственного опыта?
– Я ведь не каждую субботу провожу за пирогами вместе с Терри.
– Че-е-ерт. – Она откинулась на сиденье. – До сих пор ощущаю себя гребаной идиоткой.
– Пора перестать себя винить, дружище.
– Знаешь, без контекста это звучит невероятно плохо, но я уже начинаю думать, что виню не себя. А своих гребаных родителей.
– У них часто бывали тройнички?
– Очень смешно. Нет. Но им понравился Ален. И я знала, что он им понравится. И почему я в двадцать семь, с ребенком, который знает, что значит «многосложный», до сих пор строю свою жизнь на том, что понравится двум людям, которые мне неприятны?
Он издал тот же звук, что и парень, который взял с нее сто с чем-то фунтов за осмотр бойлера.
– Наверно, я не так понял. Я считаю, раз они твоя семья, то либо любят тебя несмотря ни на что, либо пошли к черту.
– Да, только они не такие. Они скорее: «Мы с тобой, что бы ты ни делала, пока ты делаешь то, что мы хотим». Это своего рода палка о двух концах в эмоциональной поддержке.
– Тогда это ситуация, в которой их лучше послать куда подальше.
– Все не так просто. Начнем с того, что я продолжаю брать у них деньги,
