Лунная пыль. Академия Эдарон (СИ) - Крук Эмилия

Его жалеть не нужно. Капитан быстро переживет данное увлечение, имея в спутницах то рыжеволосое чудо, что когда-то появилось в проеме дверей его спальни.

Мы осторожно прокрались в прихожую, стараясь не слишком шуметь. А потом я не вытерпела и бросив Карла разуваться, бегом кинулась в гостиную. Меня распирало от едва сдерживаемого желания увидеть отца.

Он сидел в глубоком кресле, читая книгу. В волосах прибавилось седины, на носу неизменные очки. Но вопреки моим опасениям, он совсем не сдал, обладая по-прежнему крепкой и подтянутой фигурой.

— Папа. — почти прошептала, но он сразу вскинулся, смотря на меня какими-то дикими глазами. Будто перед ним приведение, а не дочь.

И озарило пониманием, что отец не видел меня после полного раскрытия дара. А значит сейчас перед ним никакая не Камелия, а давно умершая жена во плоти.

Я кинулась к нему, приживая как можно крепче, согревая собой вмиг похолодевшее тело. Целовала родные черты, шепча сокровенное:

— Я не хотела напугать. Прости папочка! Так соскучилась, что явилась не предупредив, едва дождавшись каникул. Любимый мой. — и снова целовала, отмечая про себя, что отец отогревается и уже сильнее сжимает в ответ.

— Камелия, — простонал, наконец, Маркус, полностью придя в себя. — Так выросла!

— Явно не в высоту, — смеялась я, скидывая с себя остатки страха за отца. — А у меня сюрприз, — поцеловав еще раз гладко выбритую щеку, на которую уже начинали возвращаться краски, побежала в прихожую за Карлом.

— Познакомьтесь, — я толкнула брата в спину, чтобы он и не думал сбежать. Понять Карла можно, он рано лишился семьи, поэтому к такому не привык. — Мой папа — Маркус Деронвиль, а это мой побратим — Карл.

Отец хмыкнул и сгреб в объятия обоих. Легко принимаю в нашу маленькую семью еще одного члена. И столько нежности сейчас было во мне нерастраченной, что, завидев на пороге Эрру, я кинулась целовать и ее.

Мы сидели за столом, который мачеха быстро накрыла, расставив кушанья и мой любимый десерт — абрикосовый пудинг.

— Будто чувствовала, что ты приедешь, вчера повара заставила сделать, — ответила Эрра, заметив мой заинтересованный взгляд. Ее глаза до сих пор блестели влагой, вызывая в моей душе многочисленные импульсы. Не зря я все это организовала, и искренне надеялась, что все получится.

Карл, объевшись запеченной картошки с мясом и развалившись на стуле, вещал о турнире, заставляя поочередно вскрикивать папу и Эрру. По его описанию я раз 10 чуть Богине душу не отдала. Вот ведь трепло! Но даже такой предвзятый взгляд со стороны был очень интересен. Я-то собственные потуги на соревнованиях представляла жалкими, а оказывается, вполне не плохо смотрелась.

Карлу отвели комнату для гостей на первом этаже, а я с удовольствием проскользнула в свою. Прошлась пальцами по знакомым лакированным поверхностям, погладила шелковое покрывало на кровати. Все было точно таким, каким я и оставила, даже фарфоровая кукла в углу окна. Значит родители старались сюда вообще не заходить. Ведь воспоминания заставляют тоскливо сжиматься сердце, воскрешая в памяти совместно проведенные минуты.

Не раздеваясь, принялась ждать глубокой ночи, погасив для конспирации свет. Старалась не думать вообще, но в голову лезли мысли о Литманиэле. Переживает же, боится, что феи могут перехватить. Но тут-то как раз все получилось, как нельзя более безопасно. Феи не могут знать куда меня перекинуло порталом, а значит и отследить дальнейшее передвижение не способны.

Я прислушалась к звукам дома. Тишина, настолько глухая, что каждый шорох звучал набатом. Шкатулка в руках была приятно теплой, будто живой.

— Давай сюда пыльцу, как и договаривались, — я постучала по крышечке, давая понять, что пора действовать.

И что удивительно, она сейчас не жадничала, выдав целую пригоршню. Хоть в этот раз мы и вмешивались в судьбу гораздо серьёзнее, чем в случае с Ароном. Но шкатулка видимо понимала, что я не отстану, пока не завершу все запланированное, а может тоже желала Эрре счастья.

Прокравшись в родительскую спальню, щедро распылила пыльцу над мирно спящей женщиной. И в свете луны она мерцала настолько ярко, что хотелось прикрыть глаза.

Может и не зря оборотни имеют привязку к полнолунию, и в такое время пыльца более эффективна? Тоскан говорил, что крылья у феи, моей бабушки, были как лунный свет. Отчаянно захотелось добраться до книг, которые откопал когда-то первый супруг моей мамы. Лунная пыль… Что-то было в этом звучании, отзывающееся во мне тайным знанием.

Я постояла еще немного, пока сияние пыльцы не угасло, лишь после этого пошла на выход. Ведь было еще одно, не менее важное дело. Дождался ли меня Волчонок, так отчаянно нуждающийся в хозяине, или уже давно пойман? Мне хотелось думать, что получится вернуть его человеческую суть, и она за это время еще не окончательно подавлена волчьей.

Открыв окно в своей комнате с удовольствием втянула прохладный ночной воздух. Ветерок налетел тут же, растрепав в порыве нежности волосы.

— Всю ночь носился? Хорошо тебе, ты не устаешь, — проворчала я для вида, давая спустить себя со второго этажа на землю. Жаль раньше его у меня не было, удалось бы избежать стольких ссадин.

Дорогу до пещеры нашла быстро, будто только вчера тут была. Но оборотня внутри не оказалось. Да и затхлость воздуха давала понять, что давненько тут никого не было. В груди расстроенно забулькало. Неужели поймали, когда он обратно добирался?

До любимого обрыва брела, понуро опустив голову. Не верила до конца в такую возможность. Уж если бы ему грозила опасность, наверняка нашел способ до меня достучаться. Ведь проникал как-то в сны!

Увидев огромное темное пятно в том месте, где обычно сидела я, завизжала от радости, абсолютно себя не сдерживая. Живой!

Он сидел на самом краю обрыва, с невероятной тоской всматриваясь в линию горизонта.

И почувствовав мое приближение, обвинительно заскулил. Вырос, и теперь был едва ли не больше меня. Но отчего-то в глазах волка промелькнула боль, въедаясь в мое сердце своим изумрудным отблеском.

Что-то случилось с ним, таким сильным. Зверь был чрезвычайно взъерошен, вызывая желание запустить пальцы в лохматые пряди, немного причесывая. И я двинулась к нему, задумав, однако другое.

Немедля ни секунды, распылила зажатую в кулаке пыль, наблюдая, как в лунном свете сияя мириадами мельчайших частиц, золотая паутина окутывает могучего зверя.

Его подбросило в воздух, неестественно выгибая в районе позвоночника, причиняя боль, вырывая громкий горловой рык. Но так было нужно, я верила в чудесную пыльцу безоговорочно. И оказалась совершенно не готова к результату.

Передо мной стоял Лир, обнаженный и отчаянно нужный. Руки и грудь покрывали шрамы, будто полученные в многочисленных сражениях. На изможденном в ожидании лице, застыли с десяток эмоций — злость, боль, нежность, страдание, надежда и что-то настолько глубокое, что разгадать я была не в силах.

Смотрела на него, бесстыдно скользя по фигуре, пытаясь осмыслить все происходящее.

Он уехал весной, но отчаянно тянулся обратно, решив побывать в родных местах в образе волка. Но случилась я, с активно пробуждающейся магией. У него не было шансов преодолеть тягу, хоть он и старался, до поры держась подальше. А потом Академия и проклятая ярмарка, во время которой Лир вновь заметил меня. Это же он приходил в полнолуние тогда, не имея сил отступить.

Жгло пониманием, что я ему не нужна. Это все кровь фей, чужая магия, бурлящая сейчас с какой-то чудовищной силой. Демоново притяжение, навязанное нам предками!

Глотая слезы, я начала отступать. Боялась себя и внезапно нахлынувших чувств. Резало, словно ножом сердце, разрывало в клочья не стянутую щитом душу. Шаг, второй, и я бросилась бежать.

Меня настигли сильные руки, сжимая с каким-то остервенением и отчаянной потребностью. Кожа Лира пылала, прожигая сквозь ткань академической формы насквозь. Он развернул, не отпуская ни на секунду, обнял ладонями лицо. Шептал что-то, совершенно мной не воспринимаемое. Стирая слезы, лицо исследовали горячие губы, блуждали по телу неспокойные руки.