Венера - Бен Бова

В черной ярости и негодовании покинул я мостик. Мы летели словно слепые щенята, из огня да в полымя, даже не имея понятия, как защититься. Ну что это за корабль, на котором не найти никакой документации! На полпути к лазарету меня озарила новая мысль: а какая, собственно, разница? Чего я, собственно говоря, всполошился? И я чуть не рассмеялся, когда все стало вдруг так просто и понятно. Ведь у нас все равно никакого другого выхода не оставалось.

Или мы погибнем, или прорвемся. Выбор сделан. Осталось только ждать разрешения судьбы и смотреть, как ляжет фишка.

Но все же давила неприятная тяжесть в желудке, от осознания неопределенности ситуации. И я принял позу фаталиста: пусть будет, что будет. Чему быть, того не миновать. Это самое лучшее решение, когда никак не можешь повлиять на ситуацию.

И все же мы могли еще принять меры предосторожности, на случай, если жуки прогрызут броню. Но какие меры? Оставалось только решить этот последний вопрос.

Фукс был без сознания. Маргарита сидела ко мне спиной, не сводя глаз с мониторов. Видно было, что ничего хорошего не происходит.

- Как дела? - машинально спросил я.

Девушка нервно оглянулась, видимо, застигнутая врасплох.

- Пока удалось стабилизировать его состояние. Но становится все хуже. Медленно, но верно. Мозг не хочет восстанавливать свои функции, несмотря на инъекции гормонов.

- Ты делаешь все, что можешь,- сказал я, пытаясь успокоить ее.

Но Маргарита покачала головой:

- Ему нужно гораздо больше, чем я могу дать! Если бы я только могла переговорить с каким-нибудь медицинским центром на Земле…

- А кто тебе мешает? - спросил я.- Сейчас установим связь с «Третьеном».

- Но он же запретил вступать в контакт, ты что, забыл? Отодвинув девушку в сторону, я включил переговорное

устройство на переборке:

- Амарджагаль, мне надо немедленно связаться с «Третьеном»! Экстренная ситуация.

Через несколько секунд она откликнулась:

- Есть, сэр.

Повернувшись к Маргарите, я усмехнулся:

- Как видишь, должность дает свои привилегии. И власть.

Она даже не побеспокоилась поблагодарить. Тут же стала объяснять технику по связи, что ей нужно. Наконец оба заговорили на английском, и проблем в понимании у них не возникало.

Я уже отправился обратно на мостик, когда интерком заголосил:

- Немедленно пристегнуть ремни. Люки задраить в течение тридцати секунд.

Я тут же моментально рванул мимо мостика по коридору, на нос корабля, где располагалась обсерватория. Сквозь толстые кварцевые стекла я увидел брюхо надвигающегося на нас облака. Затем корабль резко изменил угол взлета. Я чуть не полетел кувырком, едва успев схватиться за один из аппаратов, которые Маргарита называла сенсорами. Мне удалось, по счастью, удержать равновесие, несмотря на то что рукоятка моего «стоп-крана», которым я пытался остановить падение, слегка погнулась. Ну, там, слегка оторвалась какая-то панель… в общем, пустяки. Я кое-как приладил ее на место и пошел себе дальше. Вроде бы никто не видел.

«Да,- думал я, возвращаясь на мостик.- Сейчас предстоит такая гонка, что держись, Коротышка». Со всеми предосторожностями я продвигался обратно по коридору, точно спускаясь по сходням.

За пультом связи сидел Нодон, за командным, естественно,- Амарджагаль. Она стала было вставать, но я махнул рукой:

- Командуйте, Амарджагаль, вы штурман.- С этими словами я занял кресло рядом с ней.- Вы управляетесь с этим лучше, чем я.

Если мои слова и порадовали ее, в том виде, как их перевел компьютер, то она ничем не выразила своих чувств.

- Сэр, капитан «Третьена» задает много вопросов,- сообщил мне Нодон.- Некоторые адресованы персонально вам, сэр.

Я замялся, но потом решительно ответил:

- Передайте на «Третьей», что мы поговорим, как только выйдем на орбиту. Теперь же мне нужен от них только медицинский канал. Пусть он остается открытым, остальное подождет.

- Есть, сэр,- откликнулся Нодон.

После чего я пристегнулся к креслу рядом с Амарджагаль, а «Люцифер» прошел последний слой разреженных облаков. Дальше начинались владения прожорливых тварей. Странно, ведь я всегда считал космическое пространство опасной средой: вакуум с его постоянными излучениями, напичканный метеоритами, которые могли прошить обшивку, как автоматной очередью. Но теперь, после посещения Венеры, вакуум, где погибает все живое, казался мне просто райским местом.

Верхний слой облаков - самый толстый из всех трех на Венере, а мы, казалось, шли к нему тихим ходом… Я еще раз проверил траекторию восхождения на главном экране - длинную кривую, проходившую на фоне серого массива облаков. Мерцающий курсор обозначал наше местоположение Мы едва сдвинулись. «Нельзя ли поскорее?» - хотелось мне спросить Амарджагаль, но я сдерживался, понимая, что она и так выжимает из летательного аппарата все, что возможно.

Получалось, по всем показателям, что у жучков уйдет достаточно времени, чтобы как следует пообедать нашим кораблем. Затем я вспомнил, что случилось с Багадуром и его товарищами, и веселая картинка из космоса мигом всплыла у меня перед глазами.

Должно быть еще что-то, что мы сможем сделать, проходя облака. Мысли мои крутились вокруг Багадура. Спасательная капсула.

Повинуясь мгновенному импульсу, я включил крохотный экран в рукоятке кресла и запросил программу ракетоносителя. Каковы запасы ракетного топлива и есть ли излишек? Ничего, если мы сорвемся пораньше, быть может, нам хватит топлива?

Нет, не получится. Картина, представшая моим глазам, оказалась удручающей. Топливо на исходе. Его мало. Его нужно беречь. И стартовать придется в расчетной точке. Иначе - слишком велик риск.

- Приближаемся к дневной стороне,- сообщил штурман-навигатор. Он говорил по-английски.

Амарджагаль молча кивнула, не разжимая губ. Затем повернулась ко мне:

- Сейчас мы опять столкнемся с ветрами сверхротации.

- Понял,- откликнулся я и вызвал на экран программы альтернативных траекторий. Нет, ничего утешительного. Все программы были рассчитаны на включение ракет только после прохождения верхнего облачного слоя. Я попросил компьютер показать пуск ракет с минимальной мощностью на старте и максимальным временем сгорания топлива. Как только цифры возникли на экране, я запросил рассчитать их движение по нашей траектории.

Вот оно! Если запустить ракеты сейчас, они вынесут нас за облака через двадцать минут, и еще останется запас топлива на достижение орбиты. С натяжкой, конечно, однако хватит. По крайней мере, это не двадцать часов. Это намного лучше.

- Амарджагаль,- позвал я астронавтку,- отвлекитесь на секунду.

И вывел траекторию на главный экран над консолью управления.

Она нахмурилась, рассматривая, сдвинула брови, уголки рта опустились. Но тут я понял, что Амарджагаль поняла мой замысел, поняла без переводчика. Через несколько секунд она повернулась и выпалила:

- Не остается топлива на орбитальное маневрирование. «А и Фукс с ним!» - чуть было не сказал я.

Да, в самом деле. Без маневрирования нам не подойти к «Третьену», и более того, даже если я остаюсь на борту «Люцифера» - нам не состыковаться с модулем ядерного реактора, который должен доставить нас к Земле. А без этого нам предстоит не гореть в атмосфере Венеры, а замерзать в космическом холоде.

Тут черты Амарджагаль разгладились - она перестала хмуриться.

- У модуля есть маневренные дюзы. Я растерянно заморгал:

- Так, значит, он может сам подойти к нам? Женщина кивнула:

- Если в этом есть необходимость.

«Да будет, голубушка моя, будет такая необходимость!» Нет, я ее положительно награжу по возвращении на Землю, умница такая.

- То, что нам надо!

- Но это не та траектория, которая запланирована вашим отцом,- заметила она.

Ну вот. А говорят, сын за отца не отвечает.

- Знаю,- согласился я.- Знаю, голубушка, знаю. Но теперь я за него. Я несу за него ответственность,- уточнил я.

Некоторое время она ничего не отвечала, молчала, как рыба, уставившись на меня долгим взглядом бесстрастных черных глаз. Затем кивнула и сказала лучшие два слова в мире, которые я когда либо слышал от моего рождения до настоящего момента:

- Есть, сэр!

Мы были уже в облаках, прежде чем она закончила вносить изменения в управление и программу запуска. Мне уже казалось, что я слышу жадное жужжание жуков за обшивкой.

Амарджагаль придвинула к губам микрофон, постучала по нему, подула и произнесла какие-то решительные слова на своем языке. Педантичный голос компьютера тут же синхронно перевел их, и они раскатились по всему кораблю:

- Готовность номер один. Старт с двойным ускорением. Отсчет через минуту.

Я заранее схватился за ручки кресла, в готовности, что меня как следует вдавит и вомнет при запуске ракет. Но все получилось вовсе не так уж драматично, как я предчувствовал. Ну, дернулся корабль, ну, задрожал от внезапного ускорения и перегрузки, но, кроме приглушенного, придушенного, я бы даже сказал, рева моторов - или ракет да ракетного пламени за бортом,- ничего из ряда вон выходящего не произошло.