Команда Бешеного - Виктор Доценко

— Наташа умоляюще взглянула на Воронова, словно извиняясь за то, что уводит от него брата, потом повернулась к Савелию. Воронов понимающе улыбнулся, взглянул на часы.

— Слушай, Савка, а Наташа изрекла здравые мысли: смыть больницу с себя нужно? Нужно! Переодеться нужно? Нужно! Да и вообще… — Он подмигнул девушке, и та смущенно опустила глаза. — Короче, сейчас отвезу вас к Наташе, затем — по своим делам и… — снова взглянул он на часы, -… в тринадцать сорок пять заезжаю за вами. Кстати, захвачу твой костюм.

— Не нужно, — заявила девушка, — все уже у меня.

Воронов как-то странно посмотрел на Наташу, но ничего не сказал, хотя и не смог вспомнить, когда это он давал ей ключи от квартиры Савелия. Он с улыбкой посмотрел на Савелия, снова на девушку, покачал головой, потом подтолкнул их к машине.

— Слушай, братишка, может, расколешься? — спросил Савелий, когда машина тронулась с места.

— Нет, дорогой Савка, сюрприз есть сюрприз, — загадочно возразил Воронов. — Тем более что этот сюрприз двойной. — Он бросил быстрый взгляд в сторону Наташи: — Не правда ли, Наташа?

— Может быть, не знаю, о чем речь. — В ее тоне было тоже столько загадочного, что Савелий не выдержал и деланно сердито бросил:

— Тоже мне конспираторы! Человека выписали, взяв с него слово, что он ни в коем случае не будет нервничать, а они… Эх! — Он сделал вид, что обиделся, и отвернулся к окну. В стекло ему было видно, как Воронов и Наташа переглянулись. Тогда Савелий глубоко вздохнул и потер рукой грудь там, где была рана. Все это он делал как бы незаметно, стараясь не привлекать к себе внимания. На этот раз Воронов взглянул обеспокоено: — Что, побаливает?

— Нет-нет! — воскликнул Савелий и даже сделал попытку улыбнуться, но улыбка получилась кривой. Он с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться, глядя на их растерянные лица.

— Бросьте вы со своим сюрпризом! — не выдержала Наташа. — Зелинский — вот наш сюрприз!

— Зелинский?! — Савелий с трудом сдержал себя. — А почему двойной сюрприз?

— А потому, что Зелинский — родной дядюшка Наташи. — Воронов со вздохом махнул рукой: все равно сюрприз не удался.

— Что? Капитан Зелинский — твой дядя? — воскликнул Савелий и резко выпрямился.

— Ну артист, снова облапошил, — усмехнулся Воронов.

— Облапошил? — Наташа, казалось, готова была заплакать, глядя то на Савелия, то на Воронова, потом до нее дошел смысл сказанного и она бросила Савелию: — Дурак несчастный! Мы тут за него переживаем, а он сценки перед нами разыгрывает!

— А вдруг мне действительно стало хуже оттого, что вы меня заставляете нервничать, тогда что?

— Ладно, один-один. Брэк! — примиряюще сказал Воронов.

— Хорошо, — улыбнулась Наташа. — Принимается. — Она взяла Савелия за ухо и ласково потрепала. — Прощаю только потому, что не хочу портить тебе настроение.

— И на том спасибо. Неужели Зелинский — твой дядюшка?! — Он никак не мог прийти в себя от неожиданной новости.

— Ничего не поделаешь, — с усмешкой заметил Воронов.

— И чего нам не познакомиться на несколько лет раньше? — вздохнул Савелий.

— Наконец-то оценил. — Она счастливо зажмурилась, потом прижалась щекой к его щеке. — Мне кажется, я поняла, что ты хотел этим сказать,

— прошептала она.

— И что же? — так же шепотом спросил он. — Что тебе хорошо со мной, я угадала? — Да, — шепнул он и нежно поцеловал ее. — Ой, щекотно!

— Слава Богу, приехали! — вздохнул Воронов. — А то… — Он красноречиво замолчал, понимая, что едва не сморозил глупость.

— Что «а то»? — многозначительно переспросила Наташа.

— А то задушили бы друг друга в объятиях. Что бы я тогда без вас делал? — нашелся Андрей.

— Будем считать, что именно это ты и хотел сказать, — нахмурился Савелий. — Ждем тебя в четы… нет, в тринадцать сорок пять. Пока!

— Погоди, — остановил его Воронов. — Наклонись-ка!

Савелий склонился над передним сиденьем. — Братишка, очень рад видеть тебя! — тихо сказал он, потом протянул бутылку шампанского и две банки черной икры. — Смотри не перепей, нас еще стол ожидает.

— Спасибо, Андрюша! — Он чмокнул его в ухо и вышел с Наташей. — Вперед! — бросил Савелий водителю и подошел к Наташе, нетерпеливо переступающей с ноги на ногу.

— А кто дома? — спросил ее Савелий. — Ни-ко-го! — многозначительно, по слогам ответила Наташа. — Я всех отправила на дачу. — Очень хорошо, — облегченно выдохнул он. Сейчас ему действительно захотелось остаться с ней наедине.

Когда они вошли в квартиру, он сразу же сбросил ботинки и заглянул в большую комнату: стол был празднично украшен различными блюдами, напитками. На диване был аккуратно разложен белый костюм, черная рубашка и галстук в белый горошек. Савелий удивленно взглянул на девушку: — У тебя что, отец вернулся? — Нет-нет, это все твое.

— Что-то я не помню, чтоб у меня были такие вещи. О, еще и туфли…

— Это мой подарок по случаю твоего выздоровления! — смущенно ответила Наташа, с тревогой ожидая его реакции.

— Не ожидал. Поистине королевский подарок! — Он был явно рад.

— А принцу и положен такой подарок, — счастливо улыбнулась она и со вздохом прижалась к нему.

— Спасибо, родная. — Он наклонился и крепко поцеловал ее в губы.

— А теперь быстро в ванную, потом — за стол! — скомандовала она, когда их губы разомкнулись. — Слушаюсь, начальник! — вытянулся он. — И дверь не закрывать. Надеюсь, не забыл? — Она томно взглянула в его глаза.

— Я никогда ничего не забываю, — тихо, со значением отозвался он и направился в ванную комнату, а Наташа пошла в свою. Вдруг Савелий быстро вернулся к столу, подхватил шампанское и на цыпочках устремился назад. Быстро раздевшись, он сделал струю почти горячей, плеснул под нее хвойного бальзама и полез в ванну. Когда воды набралось около половины, пришла Наташа. Она была в одном коротеньком халатике, который сразу же повесила на вешалку, затем, нисколько не смущаясь своей наготы, взяла с полки несколько заколок и стала собирать волосы в пучок.

Савелий наблюдал за ней, с волнением рассматривая стройные загорелые ноги, темный ровный треугольник, налитые, упругие груди классической формы, тонкую талию.

— Ну и как? — с улыбкой спросила она. — Нет слой, — в топ ей ответил Савелий. — Как говорил одни мой приятель: это тост! — Он сунул руку пол ванну и вытащил шампанское.

— Какой ты молодец! — воскликнула она и решительно перешагнула через край ванны, затем медленно опустилась в воду лицом к Савелию. Ее глаза смотрели на него нежно и выжидающе.

— Ты очень красивая, Наташа, — тихо сказал он, не отрывая глаз от девушки.

— Нет, это ты очень красив, — прошептала она. Пол огромной шапкой пены ее рук не было видно и поэтому он даже вздрогнул, когда она прикоснулась к его зажившим ранам: — Милый, больно?

— Нет-нет, что ты! — Он открутил проволоку на бутылке. Пробка гулко выстрелила и едва не угодила в лампочку над зеркалом. Шипучая струя устремилась вверх, Наташа стала ловить ее губами, и он наклонил бутылку. Шампанское залило ей нос, глаза, шею. Она звонко рассмеялась, потом повернула горлышко бутылки к его лицу, и его постигла та же участь. Они зафыркали и начали безудержно хохотать от счастья. Неожиданно их губы соприкоснулись. Они глотали шампанское и целовались, пока бутылка не оказалась пустой.

— Поцелуй с шампанским, — сказала она с улыбкой. — Ты когда-нибудь так пробовал? — Никогда, — тихо ответил он. — И я никогда! — Они снова слились в поцелуе. Савелий опустил правую руку в воду и пальцем прикоснулся к ее нижним губам. Девушка нервно вздрогнула и дернулась к нему навстречу, а сама обхватила его мгновенно отвердевшую плоть. Не торопясь они продолжали нежно ласкать друг друга, стараясь продлить удовольствие. Когда напряжение обоих достигло предела, Наташа обхватила ногами его бедра и стала осторожно опускаться все ниже и ниже.

— Тебе хорошо, милый? — спрашивала девушка, нежно прикасаясь пальцами к его спине. — Да, да… — шептали его нетерпеливые губы, а руки обхватили ее упругие ягодицы и то приподнимали, то опускали их на себя. Они так сильно раскачивались, что вода стала выплескиваться на пол, но им уже было не до этого.

— Боже мой! Боже мой! — выкрикивала она, а он уже ничего не ощущал, кроме ее тела и своего желания. Словно почувствовав его состояние, Наташа вдруг резко опустилась на его плоть. Ей показалось, что его головка уткнулась чуть ли не в диафрагму, и это вызывало такое сильное ощущение, что она вспыхнула изнутри пылающим огнем. Наташа на секунду замерла, как бы прислушиваясь к себе и любимому, потом сделала еще несколько движений и, встретив сильную струю, излила свой поток и обмякла, обессиленная и удовлетворенная в его руках.

Савелий нежно и благодарно гладил ее плечи, грудь, лицо. Ему ничего не хотелось говорить, все его чувства выражались в жестах, в прикосновениях. Ему казалось, что любые слова могут спугнуть что-то высокое и прекрасное, возникшее между ними.