Научный атеизм. Введение - Андрей Куликов

Я думаю, что западный Нью Эйдж у нас еще недостаточно хорошо известен, оттого параллели часто оказываются поверхностными, а оценки — огульными. Имеет смысл лучше разобраться в этом явлении, тем более что оно — интернационально и типично для нашего времени. С этой позиции, хочу попытаться дать общую картину Нью Эйдж — движения на Западе, с его философией, менталитетом и местом в обществе, как она мне представляется после 13 лет работы в голландской газете «Коорддансер», для которой Нью Эйдж — одна из главных тем.

С чем важно считаться в первую очередь, это с тем, что название «Нью Эйдж движение» совершенно условно. Общественного движения в обычном понимании нет, что есть — это определенное мировоззрение, разделяемое очень разношерстными организациями и отдельными людьми — т. н. «ньюэйджерами». Общее у них — это стремление утвердить в личной и общественной жизни духовное измерение независимо от официальной церкви.

Как бы ни похожа была такая вера на очередную утопию, как бы ни злоупотреблялось самим названием «Нью Эйдж», новое в обществе и в самом деле присутствует как во внешних характеристиках, так и — что намного существеннее — в менталитете. Это прежде всего легализация в общественном сознании «духовного плюрализма», признание за «пси-фактором» определяющего значения и распространение экологических норм поведения в производстве и быту.

Каждая из этих трех тенденций сама по себе не нова, новизна — в их масштабности и в том, что они соединились друг с другом в характерном, прежде не существовашем подходе к жизни, и он широко распространяется в обществе. Такое направление общественного развития нью эйджеры считают поворотным и видят свою роль в ускорении этого процесса.

Божий друг

Духовный поиск, выходящий за поставленные церквью рамки, существовал всегда. Артур Шопенгауэр и Фридрих Шпигель, немало повлиявшие на распространение в Европе серьезного интереса к Востоку, христиане-унитарии, Вивекананда, эзотерические общества (в особенности, теософское) вдохновлялись и вдохновляли других идеей духовной общности всех народов. Однако, широкий резонанс эта идея вызвала лишь в 60-ые годы нашего века, время социальных «революций» и беспрецедентного сотрясения устоев. Поднявшийся тогда бунт молодежи против общепринятых норм жизни много изменил в западном обществе, в том числе — отношение к церкви.

Перетряски в западном обществе 60–70-ых годов находились во взаимосвязи с изменением самоощущения личности. Индивидуальные особенности, личная независимость, личная ответственность, личный интерес — такие понятия стали определяющими в менталитете молодых образованных европейцев. Иными словами, происходила интенсивная эмансипация личности, ослабление ее связей с обществом, семьей и, конечно же, с церковной общиной.

Оказалось, что священники в своей массе были не в состоянии вести диалог с послевоенным поколением. Они говорили с ним тем же языком: «раб божий», «греховник», «гордец», «еретик» — не считаясь со сдвигами в общественном сознании, другой розой ветров в социальном климате, иной валентностью личности в современной жизни и ее потребностью в самоутверждении. Как бы ни мудры были их проповеди, они диссонировали в музыке изменившегося мира и не столько помогали эмансипировавшейся личности настраиваться на волну духовной жизни, сколько с этой волны сбивали. Зачем говорить о ничтожности человека, если можно говорить о его ограниченности? Почему обязательно «раб божий», а не, скажем, «божий друг»? Такие вопросы не задавались вслух — в церквях вообще не принято задавать вопросы, но они висели в воздухе. Впрочем, так это осталось и по сегодняшний день.

Первыми опустели храмы больших городов, и с тех пор на Западе не прекращаются разговоры о религиозном кризисе. Теряя свое влияние, церковь стала смещаться на периферию общественной жизни, и в наши дни, в такой, например, прежде религиозной стране, как Голландия, она играет приблизительно ту же роль, как голландская королева: она часть национальной идентичности, у нее по-прежнему имеется своя функция, однако «жизненно важной» эту функцию не назовешь.

Среди множества молодежных субкультур 60-ых годов хиппи самая известная. Хиппи начали с того, что отказались во что-либо верить. В их жаргоне центральное место заняло слово «опыт», в значении — «эксперимент». Личный «опыт-эксперимент» стал критерием и мерой качества жизни, он стал определять отношение к традиционным жизненным установкам, выбор собственного пути в жизни, образ жизни.

Такой жизненный эмпиризм привел многих хиппи к эмпиризму религиозному, и на Востоке они получили для пробретения желанного опыта больше возможностей, чем дома. Рейсы в индийские ашрамы стали массовыми. Гуру, в отличие от священника, не требовал бояться Бога, он учил не смиряться перед Ним, а подниматься до Него. Он тоже говорил, что Бог — это любовь, что природа человека — божественная, что душа не умирает, но делал это по-другому: дружелюбнее, естественнее, остороумнее, теплее. Он не служил в церкви в отведенные часы — он жил в ашраме, открытом для всех в любое время, и там, вместе с ним, могли жить ученики. Не столько проповедник трудных идеалов, сколько учитель жизни, тренер, старший друг, — восточный гуру заполнил пустоту в жизни тех, кто разочаровался в своих родителях, культуре, обществе и пошел на разрыв со своей средой.

Конечно же, вышеперечисленными качествами обладали не все гуру — я и не имею в виду всех. Речь идет о незаурядных, образованных, конъюктурно-чутких учителях жизни на Востоке, которые были в состоянии понять потребности европейцев. «Божественный юноша» Бабачи, автор увлекшей Битлзов Трансцендентальной Медитации (ТМ) Махариши, скандально известный во всем мире Бхагаван Шри Раджниш (Ошо), теперешний чудотворец Саи Баба — самые яркие из них.

Духовная разноликость

Хиппи составляли значительную часть первых нью-эйджеров. Многие из них, вернувшись с Востока домой, продолжали увлекаться мистикой и искать путь «обратно к природе». 70-ые — половина 80-х годов — время духовно-экологических коммун, экспериментов с альтернативами семье и расширением сознания. Разноликость людей, разнообразие их потребностей, интересов и стремлений, уже заявившая о себе в социально-политической жизни, выразилась теперь и в духовной.

Йога, дзэн-буддизм, учение о реинкарнации, НЛО, суфизм, шаманизм и т. д. и т. д. — все находило на Западе свою публику. Эта публика хотела пробовать самое разное и не была настроена стандартизировать свой внутренний мир по каким то ни было предписаниям. Спрос определяет предложение, и Нью Эйдж сфера не исключение. Как грибы после дождя стали возникать в западных городах т. н. Нью Эйдж центры, в программе которых соединялись восточная философия, западная экспериментальная психология, мистика, народная медицина, здоровое питание, парапсихология — как и в самом Нью Эйдж мировоззрении. Теперь это явление известно и в России.

О Нью Эйдж заговорили как о сознании, заметном в растущем количестве людей. Американская журналистка М. Фергюсон, признанная после выхода ее книги «Сообщество Водолея» «спикером» Нью Эйдж, назвала теперешние общественные тенденции «смещениями в парадигме», имея в виду пересмотр общепринятых взглядов на суть вещей и явлений: религии уступают место универсальной духовности, экология становится важной частью общественного менталитета, а механический, Декартовский подход к действительности капитулирует перед холизмом — интегральным и многомерным мировоззрением.

На последнее «смещение в парадигме» указывает и другой авторитет в среде Нью Эйдж, физик Фритьоф Капра, тоже автор бестселлеров о Нью Эйдж («Тао физики» и «Поворотный пункт»). Проделанные им параллели между квантовой механикой и восточной мистикой вызвали много шума. Однако концепция Капры оспариваливалась в частностях, в целом же — возражать было нечему: утверждающийся в современном естествознании образ мира, в котором все со всем находится в динамической взаимосвязи — это тот образ, который испокон веков составляет основу почти всех восточных духовно-философских учений.

Новый менталитет

Говоря о характере перемен, подготавливающих Нью Эйдж, и Фергюсон, и Капра указывают на распространение в обществе определенных воззрений. Вот наиболее типичные из них, которые так или иначе разделяют большинство нью эйджеров:

— к Высшей Реальности, как бы ее ни называли (Бог, Абсолютная Истин, Атман и т. п.), ведет не одна дорога, а много;

— существует общечеловеческое духовное пространство, и все границы — национальные, религиозные и всякие другие — условны;

— есть «я» (и это надо понимать, как высшее «я») и есть эго; сознание это переплетение высшего «я» и эго, где второе у большинства людей придавливает или вообще задавливает первое;