Удача любит смелых (СИ) - Шу Алекс

— Тамара — будущий учитель истории. После окончания педагогического должна преподавать в школе. Хочет остаться в аспирантуре педа, — влезла Ева, опередив подружку.

— Отлично, — ухмыльнулся я. — На каком периоде истории специализируешься?

— На новейшем, — в глазах брюнетки зажегся интерес.

«Сейчас я тебя сделаю», — сохранить невозмутимое лицо мне удалось с большим трудом. В прошлой жизни, история была моим любимым предметом. Я углубленно изучал её ещё со школы. Особенно двадцатый век. А в последнюю пару десятков лет, уделял изучению мировых политических и экономических процессов всё свое свободное время. Это даже стало своеобразным хобби для меня. Да и блеснуть своими знаниями исторических событий и личностей в кругу коммерсантов и чиновников всегда полезно.

— Замечательно. Давай так. Ты выбираешь любой период мировой истории девятнадцатого-двадцатого века, и мы его обсуждаем. Уверен, что смогу удивить тебя неизвестными фактами, о которых ты ничего не знаешь. Задаю тебе вопросы, а ты попробуй ответить. Если не сможешь, отвечу я. За каждое отсутствие ответа, мне насчитывается балл. Если ты правильно ответишь, тебе.

— А, давай, — азартно махнула рукой брюнетка. — Я согласна.

— Тогда назови любой период истории, который будем обсуждать.

— Великая Депрессия, — злорадно ухмыльнулась будущая учительница.

«Вот ты и попалась, голубушка», — я чуть не расхохотался ей в лицо. Торжество настолько явно светилось в моих глазах, что брюнетка напряглась.

— Какой известный гангстер открыл бесплатную столовую для нуждающихся во время Великой Депрессии и накормил тысячи американцев?

— Не знаю, — в глазах девушки возникла растерянность.

— Аль Капоне, — с торжеством ответил я. — Он сделал это, чтобы подправить свой негативный имидж в глазах общественности.

— Я об этом знать не должна, — возмущенно заявила Тамара. — Нам такое не рассказывали. И вообще к общему курсу истории данный факт отношения не имеет. Если, конечно, это правда.

— Зато знаю я. Хотя к преподаванию отношения не имею. Один — ноль в мою пользу?

— Ладно, — недовольно согласилась брюнетка. — Давай следующий вопрос.

— Что послужило настоящей причиной Великой Депрессии? Ответить можешь?

— Легко, — оживилась будущая учительница. — Это вообще вопрос для школьников. Конечно же, биржевой крах, 24 октября 1924-го года. Он был обусловлен финансовыми спекуляциями и раздутым «мыльным пузырем» на фондовой бирже, когда акции многих предприятий, особенно гигантов-монополистов непрерывно росли, при спаде деловой активности. Это спровоцировало отрыв фондового рынка от существующей реальности. И закончилось всё тем, что мыльный пузырь надутых цен лопнул, вызвав катастрофические последствия.

— Частично верно, — признал я. — Но настоящий обвал рынка и погружение в Великую депрессию вызвало не это.

— А что? — в глазах Тамары зажегся интерес.

— Есть такой известный американский экономист Милтон Фридман. В семьдесят шестом он получил Нобелевскую премию. В своё время Фридман был советником президента Рейгана, сейчас работает с Маргарет Тэтчер. Очень авторитетный ученый, член Американского философского общества и президент Американской экономической ассоциации. Один из главных основоположников Чикагской школы, воспитавшей целую плеяду известных экономистов с мировым именем. Можешь спросить о нем преподавателей по экономической теории. Они наверняка знают этого господина.

— И? — подбодрила меня восклицанием брюнетка.

— Милтон Фримен четко обозначил, в чем причина Великой Депрессии. Биржевой крах подстегнул её, но не являлся основным фактором кризиса. Все дело было в другом.

Я сделал эффектную паузу.

— В чём же? Говори, не томи, — нетерпеливо попросила Тамара. Карие глаза брюнетки искрились любопытством.

— Главной причиной Великой Депрессии он назвал банковский кризис, возникший из-за неисполнения ФРС США своих обязанностей. Проще говоря, денежная масса в Америке уменьшилась, банки продолжали выдавать кредиты и при этом практически игнорировали покупку облигаций государственного займа. Это и вызвало дисбаланс. В результате деньги, выдаваемые в кредит, как и обязательства банкиров перед вкладчиками перестали обеспечиваться реальными депозитами. Из-за этого обанкротились треть американских банков. А дальше разрушительные процессы пошли по нарастающей.

— Два — ноль в твою пользу, — вздохнула Тома и тут же вскинулась. — Но я все равно, всё проверю. И не дай бог ты мне соврал. Страшно отомщу.

— Проверяй, — отмахнулся я. — Играем дальше?

— Давай тему сменим, — предложила будущая учительница — Поговорим о правлении…

Она на секунду запнулась и победно выпалила. — Александра Третьего, например.

— А давай, — я ехидно скопировал интонации Тамары, и с выражением продекламировал:

— «Как солнце вешнее, сияя

В лучах, недаром ты взошёл

Во дни живительного мая

На прародительский престол»…

Мы засиделись на кухне добрый час. С правления Александра Третьего, перешли к Первой Мировой Войне, восстанию 1905-го года. На счете девять-ноль брюнетка предложила оставить историю, и поговорить о книгах, поэтах и классической музыке. Я с удовольствием согласился.

После бурной дискуссии о поэзии Серебряного века, произведениях Баха и Моцарта, классической литературе, потрясенная Тамара изнеможенно откинулась к стенке, вытянув длинные ножки.

— Сдаюсь, — выдохнула она. — Признаю своё поражение. Твой Михаил уникален. У него действительно энциклопедические знания в истории, музыке, литературе и многом другом. И плюс к этому свежий нетривиальный взгляд на исторические события и поэзию. Это невероятно, но я в нем ошибалась.

— Вот видишь, — Ева горделиво подбоченилась, улыбнувшись мне. — А я тебе говорила.

— Девчонки, раз мы всё выяснили, посмотрим «Бриолин»? — предложил я. — Там Траволта такие танцевальные па выдает, закачаешься. Песни классные и дух бунтарских пятидесятых чувствуется.

— Нет, ребята, — Тамара подняла запястье, озабоченно глянула на крохотные серебряные часики. — Это без меня. Я «Бриолин» уже видела несколько раз, специально его Еве принесла. Да и время поджимает, нужно в магазин смотаться, еды накупить к приезду родителей.

Она обнялась с подружкой, по-приятельски махнула мне рукой, беззвучно прошептав: «извини».

Я чуть улыбнулся уголками губ и кивнул, подтверждая перемирие.

Когда подруга ушла, Ева одним мягким кошачьим движением, уселась на моих коленях. Синие глаза подруги сияли.

— Ты здорово её уделал, — девушка светилась от радости. — Я уже думала, разругаюсь с Томкой вдрызг.

— На том стоим, — ухмыльнулся я. — Можешь гордиться, парень у тебя многое знает, ещё больше умеет, а для своей девушки достанет хоть луну с неба.

— Не задавайся, — меня шутливо щелкнули по носу.

— Не буду, — пообещал я.

Ева наклонилась ко мне, обвив шею руками. Лицо златовласки оказалось совсем рядом. Ротик приоткрылся, розовый язычок облизал пухлые алые губки. Я жадно впился поцелуем в рот девушки, притиснув жалобно пискнувшую подругу к себе…

Авиабилет в Ленинград я приобрел на следующий день после того, как отзвонился ребятам, а потом и пару раз Тенгизу из ближайшего почтамта. Подтвердил договоренности, вору назвал конечный пункт назначения, уточнил и обсудил с ним все нюансы и детали операции.

Благодаря связям Ашота мне не пришлось искать подходящий авиарейс в Ленинград, стоять в очередях и обращаться к перекупщикам. Билет я получил «с доставкой на дом», выложив за него смешные четырнадцать рублей. Ашот хотел лететь со мной, но я оставил его на хозяйстве, поручив заниматься выходом на производителей лицензионных кроссовок «адидас».

Два часа полета, и в аэропорту меня встретили Сергей, Денис и, конечно же, Герман, пригнавший ради такого случая свою заводскую машину «Москвич 412», с немногословным и основательным шофером Михайловичем — кряжистым, серьезным дядькой лет сорока пяти.