Падение Запада. Медленная смерть Римской империи - Адриан Голдсуорти

Адрианополь стал настоящей катастрофой. Какова бы ни была цифра потерь, подавляющее большинство солдат, находившихся в непосредственном распоряжении восточного императора для активного ведения боевых действий, погибло, и этот факт не приходилось отрицать. Аммиан сравнивает случившееся с исходом битвы при Каннах в 216 году до н.э., где Ганнибал перебил пятьдесят тысяч римских солдат и взял в плен еще двадцать тысяч. События при Адрианополе отличались куда меньшим масштабом, но они явились наиболее тяжелым поражением от иноземного противника начиная с III века н.э. Свою роль здесь сыграла удача, улыбнувшаяся готам. Однако Валент переоценил свои силы, двинувшись на врага, а после проявил нерешительность, начав переговоры в последнюю минуту, и оказался полностью не способен руководить самой атакой.

Готы одержали великую победу, но в перспективе это никак не улучшило их положения: им следовало вести переговоры с императором, а не убивать его. Они попытались развить успех, предприняв натиск на Адрианополь, надеясь захватить запасы продовольствия, а также императорскую казну. Но Валент оставил достаточно войск, чтобы отразить любой натиск; попытки нескольких изменников сдать город врагу также были предотвращены. Через некоторое время Фритигерн и его воины переместились к Константинополю, создавая угрозу для самой столицы. К ним присоединились дополнительные силы — разбойничьи отряды, включавшие группы аланов и гуннов. Но даже теперь его армию охватил благоговейный страх при виде громадного города — он уже превышал своими размерами все прочие, за исключением Рима, Антиохии и Александрии. Их также тревожили внезапные нападения сарацинской кавалерии. Аммиан Марцеллин рассказывает, что один из этих всадников, полунагим бросившийся в битву, перерезал готу горло и, по-видимому, начал пить кровь убитого. Фритигерн и его люди, находясь под большим впечатлением, вернулись к обычной практике сохранять «мир со стенами». Готы действовали совместно во время сражений — хотя более чем вероятно, что это касалось не всех отрядов — но по-прежнему оставались разделены на множество отдельных групп, находившихся под властью разных вождей. Это, как и знакомая проблема продовольствия, означало, что вскоре они рассеются, разъехавшись по провинции в поисках пищи и добычи{375}.

Когда слух о катастрофе при Адрианополе достиг других провинций, всех охватил страх. По всей стране группы готов были разоружены местными властями; если же они также решали оказать сопротивление, их уничтожали; то там, то здесь начиналась резня. В течение некоторого времени Грациан фактически являлся властелином целого мира, так как его младший брат по-прежнему был слишком мал, чтобы править самостоятельно. В течение нескольких месяцев — вероятно, в начале 379 года — он провозгласил недавно назначенного magister militum по имени Феодосии августом восточных провинций. Отец Феодосия, носивший то же имя, прибыл из Испании и сделал блестящую карьеру при Валентиниане, одержав победы в Британии и Африке. Именно он разоблачил злодеяния Романа. Однако в 375 году император осудил и казнил старшего Феодосия. Случившееся могло быть вызвано местью сторонников Романа или стало результатом обычной клеветы со стороны придворных и паранойи императора. Сын был отстранен от службы, но к моменту битвы при Адрианополе вполне мог вернуться. Вскоре он получил пост командующего и выиграл небольшое сражение на Дунае. Вероятно, при восточном дворе у него имелись сильные сторонники. Но было ли его назначение делом рук Грациана или нет, эти двое продемонстрировали, что действительно могут работать вместе{376}.

Наиболее неотложной задачей стало восстановление армии. Феодосии, в отличие от своего отца, не проявил себя в полной мере как военачальник, но, несомненно, был выдающимся организатором. Людей удалось найти, задействовав целый ряд источников живой силы; Феодосии издал ряд строгих законов против уклонения от призыва, членовредительства с целью избежать службы и дезертирства. Численность армии увеличилась, но многие из вновь призванных еще не прошли должного обучения, да и на остальных тоже вряд ли можно было положиться. Римляне продолжали использовать прежнюю стратегию: они тревожили отдельные группировки готов, блокировали их передвижение и не давали добывать провиант. Попытка более решительного нападения закончилась неудачей: колонна, возглавляемая самим Феодосием, понесла тяжелые потери{377}.

За несколько лет римляне истощили силы готов, которые то и дело попадали в засады и становились жертвами внезапных нападений. Отдельные отряды сдались; часть готов Грациан расселил в Италии. Детали этих кампаний остаются нам неизвестны: к сожалению, рассказ Аммиана Марцеллина заканчивается на том, что произошло через несколько месяцев после Адрианополя, а аналогичным нарративным источником по истории событий вплоть до VI века мы не располагаем. В конце концов в 382 году все готы, остававшиеся на территории империи, сдались. Фритигерн не упоминается, и вполне возможно, что он умер или был убит, как и часть его соплеменников. В итоге готы получили многое из того, о чем первоначально просили: их поселили во Фракии и на прилегающих территориях вдоль Дуная. Конкретные детали договора активно обсуждаются исследователями, но мы сейчас не станем их рассматривать. Достаточно сказать, что отчаянное сопротивление готов привело к тому, что условия их расселения оказались куда более выгодными, нежели это обычно бывало. Их вожди в значительной мере сохранили власть и, вероятно — пусть на практике, а не формально, — до некоторой степени пользовались автономией в вопросах местного правления{378}.

В том, что готы в конце концов потерпели поражение, нет ничего удивительного, поскольку они были не способны противостоять империи с ее обширными и разнообразными ресурсами и системой организации. Удивительно другое: потребовалось шесть лет, чтобы вынудить их сдаться, и римляне не добились полной победы в соответствии со своими обычными ожиданиями. Для тех, кто делает акцент на силе и эффективности функционирования империи в конце IV века, это представляет собой серьезную проблему. Якобы увеличившаяся и весьма боеспособная армия, похоже, на деле столкнулась с необходимостью напряженного поиска достаточного числа людей, чтобы справиться с племенами-мигрантами. И все же проблема вряд ли была нова или характеризовалась большими масштабами. В ходе недавних крупных кампаний римляне потерпели явное поражение трижды. При Адрианополе оно было катастрофическим, однако под командованием Лупицина и Феодосия войско также серьезно пострадало (пусть и в меньшей степени) — и в лучшем случае с трудом свело вничью сражение при Ад-Салицес. Вряд ли эти результаты можно назвать впечатляющими; опять-таки они подтверждают ощущение, что в этот период армия действовала наиболее эффективно, проводя операции малого масштаба, заставая врага врасплох, полагаясь на быстроту и используя засады, а не нападая открыто. Империя по-прежнему располагала мощными ресурсами, но в разных ситуациях дело обстояло по-разному. Очевидно, воинов, находившихся в распоряжении полководцев и пребывавших в состоянии боевой готовности, не хватало — ведь тервингов пропустили специально для восполнения этой нехватки. Римская империя победила в шестилетней войне не в силу эффективности своих действий, но лишь по причине собственных обширных размеров. В 386 году римская армия успешно блокировала другую группу готов, пытавшуюся переправиться через Дунай. Более чем вероятно, что в 376 году лучше всего было отказать тервингам, поскольку власти оказались не способны принять мигрантов как следует. Даже если бы небольшая часть готов с боем прорвалась в империю, они вряд ли причинили бы римлянам столько убытков и стали виновниками такого разорения[55].{379}

Спустя лишь год после заключения договора с готами вновь всплыла знакомая проблема: войска в Британии провозгласили императором своего командующего Магна Максима. Он также происходил из Испании и был знакомым — а возможно, даже родственником — Феодосия. Грациан отказался признать узурпатора и собрал армию, чтобы противостоять ему, когда Максим вторгся в Галлию. Близ Парижа произошло несколько стычек, но через несколько дней основные силы армии Грациана перешли на сторону врага. Император бежал, но близ Лугдуна (совр. Лион) его схватили и обезглавили. Переворот, очевидно, был хорошо подготовлен, и Максим обеспечил себе поддержку многих старших офицеров и придворных чиновников. Некоторых виднейших представителей двора казнили, но большинство переметнулось к победителю. Менее очевидны причины, по которым утратил поддержку Грациан. Он одержал немало побед, но его обвиняли в излишнем благоволении к одному отряду аланской кавалерии, а также в том, что он начал уделять больше времени удовольствиям, нежели государственным делам{380}.