Дорога радости и слез - Донна Эверхарт

– Не понимаю я этого, – покачал головой папа. – Хоть сколько-нибудь да заработали бы, а так вообще – ничего. А еще народ в лагере поговаривает, что пора сниматься и перебираться во Флориду.

– Мы и так уже забрались далеко от дома. Никуда я не поеду, Уильям. Говорю тебе как на духу.

Папа пустил в ход старый, испытанный довод:

– Я все понимаю, Энн, но как же зима? А холода? Если мы с ними не поедем, какой у нас останется выбор? Ровно тот, который у нас был и раньше. Либо мы снова разъезжаем по округе и поем песни, либо едем к Харди, либо возвращаемся домой.

Мама погрузилась в молчание. Первый восторг, нахлынувший на нас после того, как мы присоединились к цирку, уже прошел. Бодриться с каждым днем становилось все сложнее. Мы отправились ужинать. Поли спросил, как моя голова. Я ответила, что мне уже гораздо легче. При этом я старалась не смотреть на повара, чтобы он не лез ко мне с дальнейшими расспросами. Клейтон сидел и ел в компании других работников. Завидев нас, он вскинул обе руки, будто вопрошая: «Ну и где же вас всех носило?» Я пожала плечами и отправилась за своей порцией. Мне потребовалось совершить над собой чудовищное усилие, чтобы не смотреть в его сторону. Когда мы после трапезы направились к выходу, я все же позволила себе кинуть взгляд в его сторону, и, о разочарование, – на его месте уже сидел кто-то другой.

Поскольку выступление отменили, мы рано легли спать. Посетителей в лагере не было, и потому царила непривычная тишина. По идее – надо радоваться, спи – не хочу! Увы, сон все не шел. Я лежала на койке и таращила глаза в темноту. Меня снедала какая-то смутная тревога. Мне вспомнилась наша уютная теплая комната в Стамперс-Крик, наш сад, мама, возящаяся с цветами, папа, возвращающийся с лесопилки, Сеф, который, хохоча, носится за семенами одуванчиков. Откуда ни возьмись передо мной предстал Джо Кэлхун. Странное дело, но я никак не могла вспомнить черт его лица. Его образ в моей памяти выцвел, словно выгоревшая на солнце фотография. Я посмотрела на Лейси. Она повернулась на другой бок и теперь лежала лицом ко мне. Насколько я могла судить, она спала. Вот и мне бы так! На меня накатило раздражение.

Вдруг послышался шорох. Хрустнула ветка. Лейси резко села – для меня это стало такой неожиданностью, что я аж вздрогнула. Сестра завертела головой из стороны в сторону, прислушиваясь. Шестым чувством я поняла: сейчас лучше притвориться спящей. Она взяла с койки одеяло, завернулась в него и подошла к выходу из палатки. Развязав тесемки, Лейси выглянула наружу, повернувшись лицом к источнику звука. В следующую секунду она выскользнула наружу, так и не завязав за собой тесемки. Ну вот, опять все по новой! До меня донесся шепот и шорохи. Я выскользнула из кровати и чуть приоткрыла полог, чтобы посмотреть, что происходит, самой при этой оставаясь незамеченной.

Лейси сидела у догорающего костра, а Клейтон устроился рядом с ней на корточках. У меня душа рвалась на части. Отчасти мне хотелось подойти к нему и спросить, что он тут делает, отчасти – посмотреть, что будет дальше. Он тихо что-то втолковывал Лейси, но что именно – я не могла расслышать. Потом он встал и протянул ей руку. Сестра ее взяла. Затем он нагнулся и взял керосиновую лампу с одеялом. Меня охватило беспокойство. Зачем ему это? Я схватила одеяло, закуталась в него, а когда выглянула снова, Клейтон уже вел Лейси прочь.

В отличие от предыдущей ночи они пошли в другом направлении, двинувшись к лесу по широкой дороге, по которой обычно ездили фургоны. Я вскользнула из палатки – босая. Под одеялом, в которое я куталась, было лишь исподнее. Лейси с Клейтоном удалялись все дальше, а на душе становилось все поганее. Во мне росло чувство вины, осознание того, что я обязана встать на защиту сестры. Я двинулась следом. Углубившись в лес, Клейтон через несколько минут остановился на небольшой поляне. Он опустил лампу на землю, после чего зажег ее. Отрегулировав уровень пламени, Клейтон повернулся к ней и распростер объятия. Лейси не сдвинулась с места. Тогда Клейтон подошел к ней и нежно обнял – примерно так же, как папа порой обнимал нас. Лейси опустила голову ему на плечо. Я взирала на это, чувствуя, как внутри меня словно образовалась ледышка, которая начала расти-расти и, наконец, заняла все мое естество. Я будто вся насквозь промерзла.

Он разомкнул объятия, взял одеяло, развернул его и расстелил на земле. Я чувствовала себя непрошеной гостьей. Мне казалось, что я совершаю что-то гадкое, предосудительное. Клейтон увлек Лейси на одеяло. При этом все это время он не затыкался и постоянно ей что-то говорил. Теперь они лежали рядом. Может, они просто будут любоваться на звезды? Я намертво вцепилась в эту мысль, но при этом в глубине души прекрасно понимала, сколь наивно на это рассчитывать. Где-то через минуту он подался к ней и принялся целовать Лейси, покуда она не обхватила его руками. В глазах у меня все поплыло. Я отерла слезы и тут же зажала рот рукой, чтобы не закричать. Он стянул с Лейси покрывало. Под ночнушкой виднелись ее груди, и Клейтон прикоснулся к ним. Это было совершенно невыносимо, и все же я не могла оторвать взгляда от происходящего. У меня возникло ощущение, что я – это не я и на самом деле нахожусь в каком-то другом месте, а наблюдает за происходящим кто-то другой. «Его надо остановить!» – мелькнула мысль, но я стояла словно вкопанная.

Лейси скинула лямки своей ночнушки и заерзала, стряхивая ее с себя. Обнажившись, она легла снова, а я все силилась сообразить, откуда она знает, что делать. Тем временем Клейтон разделся, и я увидела темные волосы его сокровенного и его достоинство. Клейтон снова принялся целовать Лейси и трогать везде. Его рука то скользила по ее грудям, то касалась ее лона. Потом без всякого сопротивления она позволила ему взгромоздиться на нее. Он качнулся, выгнулся и замер. Потом все повторилось. Лейси мотнула головой влево, а потом вправо. Ее лицо сморщилось, словно от боли. Я опустила голову, борясь с желанием выбежать на поляну и наорать на Клейтона, наброситься на него, потребовать объясниться со мной.

Я услышала, как Клейтон застонал. Я подняла голову и увидела, как он ритмично заработал бедрами. Лицо Лейси расслабилось. Она оторвала ноги от одеяла и