Тракт Черной Вдовы - Сона Исаева

Все призраки вернулись на болота, сейчас они молча стояли сплошной стеной, перед лежащей мной на земле.

Я настолько привыкла смотреть на них, как на духов с болот, что забыла об одной простой истине: это ведь человеческие души со своим прошлым, стремлением и желанием. Мать Сони была тем самым первым случаем, показавшим, что они здесь заложники, а не ради меня.

— Они пришли за мной… Что они здесь делают? — Спросила Густава, не отводя взгляда от безмолвных соседей.

— Уже не особо важно, как они здесь оказались и почему не могут уйти. Лучше спросите, чего они хотят именно от вас?

— В первые дни, мне казалось, что их целью было напугать меня до смерти…

Густав улыбнулся так, будто для него в этом мире не осталось ни единого секрета:

— Упокоения. Канрат был прав в своих предположениях насчёт возникновения болот. Более сотни лет назад в этом лесу казнили десятки магов, их семьи и детей. Их обвиняли в том, что они принесут погибель этому миру, что было совсем не так. Многие люди были добры душой и чистыми сердцем, но обладали огромной силой. Это место не смогло принять всю покинувшую силу магов в себя, ему пришлось переродиться во что-то иное. Именно поэтому лес и болота оберегали покой пленённых здесь душ. И именно поэтому они открылись перед вами, леди Моэр.

— Но я ведь не маг, между нами ничего общего.

— Но вы их увидели. Их боль, их красоту, их стремление. Лес вам открылся, потому что вы увидели его истинную суть. Болота вам помогают, потому что вы их не испугались. Души вам явились, потому что вы можете их слышать. Вы похоронили ту женщину, принося ей покой. Вы оставили её память, написали её имя на могильной плите. Вы завершили её историю так, как оно и должно быть. Вы не можете понять, как вы могли увидеть истину, не обладая силой магии?

Я отрицательно покачала головой, кутаясь в тёплую шаль.

— Люди обычно пропускают этот мир в погоне за своей смертью. Вы же были настолько опустошены и потеряны, что не просто потеряли свою дорогу, у вас её вообще не осталось. Только лишь это позволило вам остановиться и прислушаться.

В Найран-Моэр никто не спал. Во всех окнах горел свет, у дома стояли лошади без всадников, на которых Тыковка презрительно фыркнул.

Дети заметили меня первыми. Они бросились обнимать их нерадивую леди, абсолютно игнорируя то, насколько грязной я была. Плача, они наперебой рассказывали, как меня все искали, как они боялись, как не могли найти себе места.

— Сколько времени меня не было? — Шёпотом спросила я Густава.

— Два дня. Тыковка нервничал больше всех, казалось, он и вовсе ни чувствовал вас как раньше.

В подтверждение слов дворецкого, Тыковка вклинил свою голову между детских ручек, в поисках своей порции тепла и ласки.

— А чьи это лошади на улице? — Едва успела спросить, как тут же получила ответ.

Смесь из холодка страха и уже почти привычного тепла разлилась внутри. Ему не нужно было и слова говорить, каким-то шестым, седьмым, десятым чувством я могла знать, что Кенан рядом, ещё до того, как увижу его чёрные глаза.

— Леди Арманд, — холодно поздоровался он.

— Леди Моэр, лорд Макбул, добрый вечер, — улыбнулась я.

Всё, конечно, хорошо, но что он здесь делает? Сессилию не спросишь, она уже увлечённо о чём-то говорила с Мойдой, качая Лалу на коленях.

— Мы с Тыковкой весь город обежали, — тараторил Бахо, — а Сони всех-всех-всех расспрашивал, но никто ничего не видел.

— Ты чего одна пошла!? — Сони злился по-настоящему, — мы же договаривались!

— Лала! — Высказал свою порцию недовольства малыш, но его тут же отвлекла Сессилия, пощекотав за ушком.

— Думаю, нам тоже следует поговорить, — проговорил Макбул, — без лишних ушей.

— Дадите мне пару минут привести себя в порядок?

— Чем ваш образ отличается от тех, что мне уже доводилось видеть?

Стукнуть бы его разок по лбу.

— Прошу вас в моей кабинет, Густав, проводите его светлость.

Вот ещё, подождать две минуты не может. Я от грязи уже чесаться начинала, а добавить ещё белое, почти прозрачное платье в болотной тине, так видок получался так себе. Шаль прикрывала грудь и то, о чём юные леди не говорили в высшем обществе, но вот ногами полюбоваться мог каждый.

Я залетела в спальню, стягивая с себя грязное, белое платье. Ещё и потопталась на нём для отведения души. На ванну, конечно, времени не было, но быстро сполоснуться всё же успела.

Все мои вдовьи платья в количестве двух штук Равиль, наверное, забрала на чистку. Пришлось натягивать штаны, которые по размеру больше подходили худенькому Бахо. Ну, ничего, все выпуклые части можно прикрыть выпущенной рубашкой.

— О чём вы хотели поговорить, ваша светлость? — Макбул расслабленно сидел за хозяйским столом, перелистывая учётную книгу Найран-Моэр. Все по-настоящему важные записи я держала в другом кабинете. Пусть листает себе на здоровье.

— Что может связывать такого человека, как Фитха и безобидную, спокойную, не приносящую проблем вдовствующую баронессу, по словам самой вдовствующей баронессы? — Он бегло прошёлся взглядом по мне, прежде чем уставиться своими черными глазами прямо мне в лицо.

Не успела и глазом моргнуть, как он в два шага оказался рядом со мной. Длинные пальцы аккуратно схватили мой подбородок, поворачивая лицо к свету.

— Это он сделал?

— А кто ещё? Среди моих друзей не принято в качестве аргументов раздавать пощёчины.

— И что же мне оставалось думать, когда на пороге моего дома оказалась Сессилия с братом, десяток вооружённых солдат, как выяснилось, принадлежащих леди Моэр, тридцать приютских детей во главе с лошадью, сожравшим галстук моего дворецкого? А после вы самостоятельно вернулись домой полуголая, и вполне довольная?

— Вы сейчас серьёзно? — Я отшатнулась, — то есть вы сейчас спокойно заявляете, что я любовница Фитхи?

— Ваши пути в преступных делах весьма часто пересекались, — он убрал руку за спину.

— Что ж, ваша светлость, назовите хоть одно преступное дело, где я была сообщницей Фитхи. Между прочим, это