Право на рассвет - Андрей Павленко

class="p1">– Сынок, сынок… – Матушка покачала головой. – Богам нет дела до плохих и хороших. Все люди одинаковы! И Боги не вмешиваются в их дела.

– Вмешиваются! – упрямо говорил мальчик. – А кто людям помогал и драконов изгнал! Они же были плохие!

Матушка погладила его по голове.

– Это неправильные Боги! – горячо сказал мальчик. – Когда я вырасту, я прогоню их! В ту холодную землю, где замерзает вода!

Матушка лишь улыбалась и качала головой.

* * *

Дэй рос, все свое время проводя с матушкой, среди животных, и со своим единственным товарищем, низкорослым крепышом Гоулсом.

Гоулс был совсем не похож на Дэя.

Его кожа была серой, покрытой редкими волосками, длинные, точно у кошки уши, торчали над копной рыжих волос, прикрывавших низкий лоб, и лицом он тоже отдаленно напоминал кота.

Но Дэй не замечал этого.

Первое время они с Гоулсом не ладили: до появления Дэя тот считал себя полноправным хозяином всех мест, где устраивал свои игры.

Едва Дэй появлялся, желая разделить с Гоулсом его забавы, как тот бросал игру, и что-то неразборчиво бормоча, мягко отстранял Дэя.

Дэй жаловался матушке, но она говорила, что он должен вырасти мужчиной, а мужчина сам преодолевает трудности.

И отказывалась ругать Гоулса.

Когда же Дэй сам играл во что-то, Гоулс подкрадывался, и замерев, следил за ним. Его рыжая шевелюра выдавала его среди зелени, но Дэй делал вид, что не ничего не замечает.

Однажды Дэй развлекался, стреляя из лука в нарисованные мелом на деревьях кружки, и заметил идущего куда-то Гоулса, сгибающегося под тяжестью охапки веток, которую тащил на спине.

Проследив за ним, он видел, как Гоулс связал из веток нечто вроде плота, и усевшись на него, выплыл на середину реки.

Отчаянно завидуя, мальчик бежал вдоль берега за быстро удаляющимся плотом.

Когда он добежал до большого камня, то вспомнил, что дальше ходить матушка строго-настрого запретила.

Потому что река в нескольких сотнях шагов дальше превращалась в водопад, и могучим потоком падая с огромной высоты на скользкие камни, рассыпалась мелкой холодной пылью.

Гоулс, похоже, забыл об этом тоже.

Кроме того, он не умел плавать. Отчаянно работая шестом, ребенок тщетно пытался направить плот к берегу.

Забыв о запрете, Дэй бросился в теплую воду. В тот момент, когда наконец, ему удалось вплавь достигнуть намокших веток, и крепко схватившись за разбухшие веревки, вблизи увидать испуганное лицо Гоулса, плот достиг края, и секунду помедлив, мягко перевалился вниз, увлекая за собой незадачливых мореплавателей.

Задыхаясь от полета и воды, в считанные секунды дети пролетели сотни локтей, разделяющих пороги водопада, и… упали на пол, прямо под ноги матушке!

Отфыркиваясь и отплевываясь, дети, задрав головы, со страхом смотрели на матушку.

А матушка молча смотрела на них, и Дэй ясно видел между ее бровями собирающиеся морщинки.

– Это… я, – поспешно сказал мальчик, – виноват.

Матушка прищурилась.

– Я прыгнул в воду, толкнул Гоулса, и мы упали… вниз. – Твердо сказал Дэй.

Гоулс лишь молча сопел, уставившись в пол, и изредка бросал любопытные взгляды по сторонам. Видно было, что его не сильно волновало происшедшее.

Смотреть на сохнущую на глазах одежду была куда интереснее!

– Не ври, Дэй! – строго сказала матушка. – Ты всегда говорил правду!

– Я не вру, – тихо сказал Дэй, опуская голову.

– Это правда, Гоулс? – строго спросила матушка. – Дэй виноват?

Гоулс вздохнул.

Дэй исподлобья смотрел на него.

Гоулс подумал и сказал:

– Нет.

– Идите обедать, – со вздохом сказала матушка.

Когда дети ушли, она улыбнулась и покачала головой.

– Почему ты не наказала его? – спросил Дэй поздно вечером, когда матушка пришла поцеловать его на ночь.

– Потому что у него нет мамы, – тихо сказала матушка.

– Она умерла? – уточнил мальчик.

– Ее убили солдаты, – ответила матушка.

– Почему?

– Потому что она была не похожа на других.

С того самого дня Дэй и Гоулс играли вместе.

* * *

– Великая Эмер! – мужчина в просторном сером балахоне и капюшоне, скрывающим его низко опущенное лицо, почтительно склонился перед матушкой, сидящей на огромном ложе из светившегося изнутри стекла.

Дэй, играющий у ее ног, с любопытством рассматривал опоздавшего.

Около десятка старцев, явившихся вовремя, почтительно сидели на мягких скамьях далеко внизу.

– Я ждала только тебя, Эллиот, – обратилась к вновь прибывшему матушка.

Эллиот помедлив, сел поодаль.

Огромный, словно храм, напоминающий половину шара зал, был погружен в морские воды. Над головой, на высоте нескольких человеческих ростов сновали тысячи крошечных, точно звезды, огоньков, освещающих все вокруг необычным мерцающим светом.

За прозрачными стенами видны были светящиеся разноцветные рыбы и странные, непривычные человеку морские обитатели.

– Продолжай, Гормизд. – Кивнула матушка.

Сухощавый седой старик с пронзительными синими глазами медленно опустился на колени.

– Все документы собраны, о Первая! Ждем лишь завершения переводов. Писцы трудятся непрерывно. Потом все книги будут соединены в одну.

Эмер покачала головой.

– Этого недостаточно. Избавьтесь от упоминаний всех Богов, кроме Отца. Лишь он достоин памяти в веках. Пусть это будет только между ним и людьми!

Дэй играл, пытаясь сложить из висящих в воздухе прозрачных, словно наполненных огнем, шариков узор, и краем уха прислушивался к разговору.

Старцы озадаченно переглянулись.

Один несмело опустился на колени рядом с Гормиздом.

– Понадобится время, Великая… Много времени. Чтобы заново переписать все.

– Двадцати лет будет достаточно? – спросила Эмер.

Старцы, поколебавшись, неуверенно переглянулись.

– Двадцати пяти?

Стоявший на коленях несмело кивнул.

– Достаточно, Великая.

– Даю вам тридцать лет! – решила Эмер. – Кроме того, повелеваю, чтоб через пять лет, считая от сегодняшнего дня, летоисчисление велось от Его рождения!

Огни вверху ярко вспыхнули, и продолжили свой хоровод.

– Повеление будет исполнено. – Гормизд низко склонил голову.

Старцы дружно опустились на колени.

– Люди должны знать об Отце, и лишь о нем! – Звонко сказала матушка. – Все собранное воедино, будет им дано!

– Не думаю, что это верная мысль, Эмер! – негромко сказал мужчина в сером капюшоне. – Подобная книга надолго поселит смятение в умах людей.

Эмер недовольно посмотрела на него.

Мужчина невозмутимо выдержал этот взгляд.

– Этого не будет! – негромко ответила Эмер.

– Искажая летописи, ты тем самым садишь семена недоверия, которые взрастая, превратятся в деревья и со временем отринут истину.

– Истина не нужна людям. Им нужна вера, – ответила матушка, раздумывая над его словами и кусая губы.

– Вера? Во что? Ты даже не знаешь, что стало с ним! – возразил Эллиот.

– Он жив, я знаю! – быстро сказала Эмер.

– Знаешь или веришь?

Знакомая складка пролегла у матушки меж бровями.

Дэй почувствовал, что она начала сердиться.

– Верю! Но разве этого мало? – тихо спросила матушка, и при звуках ее голоса тысячи огоньков стали