Пятый Дракон - Лия Арден
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На привалах я либо тренировалась, либо помогала с устройством лагеря. Вызывалась принести воды или поискать хвороста для костров. Носящим одежды храма необязательно было этим заниматься, в сопровождении принцессы Аэль были слуги, но я хваталась за любую возможность побыть одной. Риша, как и Раян, не вмешивалась, но иногда я замечала, что подруга ходила в лес вслед за мной.
На третий день пути я сдалась и простила Калида, не в силах больше выдержать его приставучее внимание. Хранитель Юга ходил за мной по пятам, садился рядом, ставил свою палатку поближе. При всём при этом он перестал донимать разговорами, но неизменное присутствие я ощущала, даже если не видела его. К третьему дню Калид сам стал хмурым и молчаливым, и я решила, что тишина с моей стороны тяготила его сильнее, чем я могла подумать.
– Сидя в пещере, ты спокойно обходился без нашего с Наён общения, – поделилась я мыслями, а Калид даже не сразу понял, что я обратилась к нему.
После ужина я уселась на траве недалеко от костра, а хранитель Юга опять крутился вокруг, прикидываясь, что нашёл какие-то интересные травы.
– А! Я? – наконец отозвался Калид и с заметным воодушевлением сел рядом. – Не люблю общаться с чужаками. Если люди мне незнакомые, я, наоборот, предпочитаю, чтобы они либо молчали, либо не трогали меня, но ты мой друг. А молчаливый протест от друзей я переношу скверно. – Он смешно наморщил нос.
Мои губы дрогнули в улыбке. Не хотелось признавать, но моя попытка наказать его сказывалась и на мне. Мы находились рядом, но я скучала по нашим беседам.
– Наконец ты со мной заговорила, а то я уже решил, что мне придётся съесть всё самому, – с напускным беспокойством добавил Калид, наслаждаясь тем, что завладел моим вниманием.
Я пристально наблюдала, как тот копался в набедренной сумке, словно там было сложно что-то найти. Своей вознёй он напомнил Джуна, и моя улыбка стала чуть шире.
– Вот, – наконец Калид извлёк бумажный свёрток, полный сморщенных оранжевых фруктов.
Я пригляделась, гадая, фрукт это или всё-таки конфеты.
– Это сушёный кумкват, – объяснил хранитель, протянув мне первый.
Я с осторожностью приняла подарок, вспомнив, как Раян кормил меня кумкватом.
– Где ты их взял? – мой голос прозвучал потерянно, и я торопливо сглотнула, стараясь смягчить тон.
– Раян дал. Сказал, что купил вчера у торговца в деревне, которую мы проходили. Он решил, что от него ты ничего не примешь, и попросил передать.
– Почему ты раскрыл правду?
– Потому что вы оба нравились мне больше, когда были вместе.
Калид замер, глядя на моё лицо, я не сразу заметила, что улыбнулась. Но постепенно моя улыбка стала печальной и сошла на нет. Я закинула в рот первый фрукт, приторная, слегка терпкая сладость растеклась по языку. На какое-то время я полностью сосредоточилась на приятном вкусе, надеясь, что он скрасит тоску. Мы с Калидом съели большую часть, остальным я предложила ему поделиться с Наён, а сама взяла нарезанное яблоко и отправилась проведать Ару, как всегда делала это перед сном. Я предусмотрительно обернулась и нашла взглядом принцессу Аэль у костра, не желая, как в тот раз, столкнуться с ней в загоне.
– Ашарин.
Я даже не вздрогнула, услышав знакомый голос, только рука, которой я гладила шею Ару, замерла.
– Как твоё самочувствие? – уточнил Раян, подойдя ближе и оглядев меня с головы до ног в слабом свете ближайших факелов.
– Хорошо, спасибо.
– Ашарин, я должен извиниться перед тобой…
– Нет, – оборвала я, протягивая угощение лошади. – Ты хранитель Запада и не должен извиняться передо мной за те решения, которые считал правильными. Не мне тебя стыдить после того, как ты отдал храму всё, что мог. Ты спас меня много лет назад, платил за это годами своей жизни. Тебе не из-за чего чувствовать вину.
Я замолчала, ощутив тяжёлую ладонь прямо на макушке.
– Да что же ты за бестолковое дитя, – беззлобно, но напряжённо пробормотал Раян, и я медленно повернулась, не уверенная, что расслышала правильно. – Твердишь о своём смирении, а предпочла бы на меня наорать. Я говорил тебе, верни мне мою Ашарин. Весёлую, откровенную, живую! – отчеканил Раян каждое слово. Его ладонь спустилась мне на затылок, а потом на шею. – Сейчас двойник вновь пытается затолкать её поглубже. Моя Ашарин всегда приходила ко мне, а не пыталась скрыться, прикрываясь вежливостью и статусом.
Его взгляд был открытый и печальный, такой живой и незнакомый, потому что хранитель всегда держал бесстрастную маску вместо настоящего лица. Сейчас же он открылся, показывая усталость и растерянность. Ару, не стесняясь, съела все кусочки яблока с моих протянутых рук. Я едва обратила на это внимание, полностью поглощённая лаской, пока Раян гладил мою щёку. Мой взгляд блуждал, перемещался с его глаз на губы и обратно.
– Я скучаю, – через силу выдавила я, ощутив, как слёзы невольно собрались в глазах.
– Я тоже, – с печальной улыбкой признался Раян.
– Не хочу, чтобы ты нас покидал.
– И я не хочу.
Я подалась вперёд и обвила его талию руками, прижалась так крепко, словно это мог быть наш последний шанс на объятия. Я не позволила себе плакать, более не желая быть слабой. Раян обнял меня в ответ и уткнулся носом в волосы. Как никогда чётко я осознала, что готова за него бороться. Раян столько раз защищал меня, теперь мне осталось понять, как спасти его.
Он немного отстранился и губами коснулся моего лба, но этого было мало. Раян оставил лёгкий поцелуй на закрытом веке и щеке. Он большим пальцем надавил мне на нижнюю губу, и моё сердце забилось быстрее. На выдохе я потянулась к нему, но поцелуя так и не произошло, Раян резко отклонился в сторону.
– Твоя кобыла что? Ест мой рукав?
Я с недоумением уставилась на Ару, которая вцепилась зубами в красную ткань и дёргала Раяна на себя. Хранитель забрал рукав и отстранился, прежде чем лошадь успела цапнуть его за руку. На лице хранителя отразилось недоумение, а я зажала рот рукой, но сдавленный смех всё равно прорвался наружу.
Ару ткнулась мордой мне в плечо так сильно, что я чуть не упала, а затем лошадь попыталась втиснуться между нами, желая загородить меня от хранителя.
– Мне и с лошадью за твоё внимание соревноваться? – строго уточнил Раян, но уголки его губ дёрнулись, будто он с трудом сдерживал улыбку.
