Комната смерти - Джеффри Дивер

Время от времени она издавала звуки «хнн, хнн, хнн» — как и тогда. Кэрол была той самой бегуньей, которая подошла к нему в переулке, обратив в прах его шанс вывести из строя Амелию Сакс. Удар в горло — и она отправилась в багажник. Он быстро уехал, вернувшись домой. До женщины-детектива он решил добраться позже.

Вновь оказавшись в Бруклине, он затащил Кэрол в дом. Хотя сначала она говорила, будто путешествует с друзьями, на самом деле в течение месяца странствовала по Штатам одна, намереваясь написать статью о своих приключениях.

Одна…

Он размышлял, что ему делать с добычей.

Теперь он знал что.

Да или нет?

Да.

Она уже больше не смотрела на него умоляющим взглядом, что-то шепча. Ее полные слез глаза были устремлены на нож «деба», который он точил: зисс, зисс. Иногда голова ее вздрагивала. Свонн привязал ее запястья и ноги к очень красивому и удобному креслу в миссионерском стиле, так же как до этого Лидию Фостер.

— Пожалуйста, — прошептала она, не сводя взгляда с лезвия.

У нее как будто еще остались силы умолять о пощаде.

Он осмотрел нож, осторожно попробовав лезвие большим пальцем. Сопротивление оказалось именно тем, что надо, — идеальная острота. Сделав еще глоток вина, он начал доставать из холодильника ингредиенты.

Когда Джейкоб Свонн был еще мальчишкой, задолго до колледжа, задолго до армии, задолго до его карьеры после армии, он начал ценить хорошую еду. Лишь за приготовлением ужина и самим ужином он мог рассчитывать, что сможет провести время с отцом и матерью.

Дородный Эндрю Свонн вовсе не был суровым или жестоким отцом. Он был постоянно погружен в размышления над своими планами, обязательствами и заботами, в основном связанными с его работой в мире игорного бизнеса Атлантик-Сити. Юный Джейкоб так и не узнал, чем именно занимался его отец. Эндрю вполне мог быть среди тех, кто силой решал возникающие конфликты. С учетом собственной нынешней карьеры сына подобное занятие могло быть в своем роде обусловлено генетически. Джейкоб и его мать знали одно: Эндрю любил поесть и именно с помощью еды можно было добиться его внимания.

Марианна не была прирожденной кухаркой, — вероятно, она даже терпеть этого не могла. Она начала набираться опыта лишь после того, как они с Эндрю стали встречаться. Джейкоб подслушал, как она рассказывала подруге об одном из первых приготовленных ею блюд.

«Что это?» — требовательно спросил Эндрю.

«Гамбургер, перуанская фасоль и…»

«Ты говорила, будто умеешь готовить».

«Ну да», — махнула она рукой в сторону сковородки.

Эндрю швырнул на пол салфетку и, выйдя из-за стола, отправился в казино.

На следующий день она купила поваренную книгу Бетти Крокер и взялась за дело.

Вечерами в их типовом доме юный Джейкоб наблюдал, как она лихорадочно готовит фрикасе из курицы или жарит треску. Ей приходилось в буквальном смысле сражаться с едой. Вместо того чтобы предварительно изучить необходимые принципы и правила (в конце концов, все основано на химии и физике), она атаковала каждый рецепт так, будто никогда не видела стейка, куска камбалы или кучки охлажденной муки. Соусы у нее получались с комками, странно приправленные и всегда пересоленные, — хотя Эндрю так не считал.

В отличие от сына, Марианна сильно переживала до и во время приготовления каждого блюда, и ей неизменно требовался далеко не один бокал вина. А также немного виски или того, что имелось в шкафу.

Тем не менее итогом ее тяжких трудов становились блюда, способные удержать Эндрю рядом с ней хотя бы около часа. Однако, последний раз звякнув десертной вилкой по фарфору и сделав последний глоток кофе, Эндрю вставал из-за стола и исчезал — в подвал, чтобы поработать над своими тайными проектами, в местный бар, назад в казино. «Или оттрахать соседку», — думал Джейкоб, после того как узнал, что такое «трах».

После школы или по выходным, когда Джейкоб не валил на маты соперников в состязаниях по борьбе или не участвовал в школьных соревнованиях по стрельбе, он обычно болтался в кухне, листая поваренные книги или сидя возле матери, которая устраивала страшный беспорядок из брызг молока и томатного соуса, рассыпанного мака, трав, муки и крахмала, остатков потрохов. И крови тоже.

Иногда, устав, она просила его помочь — срезать хрящи, отделить мясо от костей, нарезать эскалопы. Марианна считала, что мальчику интереснее пользоваться ножом, чем взбивалкой для яиц.

«Прекрасно, дорогой. Отличная работа. Ты мой маленький мясник!»

Он обнаружил, что берет на себя все больше и больше, инстинктивно подправляя жаркое, нарезая мясо более тонко, убавляя огонь в нужный момент перед грозящим катастрофой закипанием. Мать гладила его по щеке и наливала себе еще вина.

И теперь Свонн смотрел на привязанную к креслу женщину.

Он продолжал злиться на нее за то, что она сорвала его планы.

Она продолжала плакать.

Свонн вернулся к приготовлению ужина из трех блюд. Закуской должна была стать спаржа на пару из воды с вермутом, с добавкой свежего лаврового листа и щепотки шалфея, уложенная на листья салата и окропленная домашним голландским соусом, — ключевое слово «окропленная», поскольку каждый раз, когда желток встречается с маслом, есть риск перестараться. Главный секрет в готовке спаржи, естественно, точно рассчитанное время. У римлян была поговорка: «Успеть, пока готовится спаржа» — то есть быстро.

Свонн пригубил вина и подготовил смесь для пароварки, затем срезал травы из ящика на окне.

Когда мать покинула их — вино плюс восемьдесят две мили в час, не пристегнувшись, — готовку взял на себя шестнадцатилетний Джейкоб.

Они остались вдвоем — отец и сын.

Подросток занимался тем же, чем и его мать, удерживая Эндрю дома едой. Единственная разница заключалась в том, что мальчику нравилось готовить и получалось это у него намного лучше, чем у матери. Он