Автостопом через Африку - Григорий Лапшин

Люди, сначала останавливались и удивленно слушали, кивая головами, до того момента, когда понимали, что теперь именно им придется делать что-то реальное кроме разговоров и кивков. Тогда самые сообразительные спешили удалиться с глаз Антона, быстро вспоминая о каких-то очень важных воскресных делах. Но Антон подбегал к ним, хватал из за руку, за плечо, у одного человека он даже снял шляпу и надел на себя. Теперь он обращался не к толпе, а к конкретному человеку, которому уже труднее размазать ответственность:

— Ты — можешь приютить нас двоих на ночь?

— Ой, я не могу. У меня очень мало в доме места…

— Нам нужно всего три квадратным метра для сна.

— Нет-нет. У меня не найдется места… — И человек пытался вырваться из цепких рук Антона.

— А ты, идущий прочь от меня, ты! Неужели ты нарушишь заветы Библии и откажешь в ночлеге двум путешественникам?

— У меня большая семья и престарелые родители. Мне очень жаль…

— Эй, господин, садящийся в дорогую машину, у тебя есть место для машины, но нет места для ночлега двух человек?!

— Ой, я очень далеко живу!

— Мы проехали от дома 20 000 километров. Ты живешь дальше?

— Нет… нет, конечно ближе…

— Так отвези нас на машине, неужели тебе жалко пространства под твоей крышей?

Наконец, молодой замбиец согласился отвезти нас на ночлег. Но, он повез нас не к себе домой, а в дом своего брата, где его ждала любовница. (Ведь грехи замолены и что теперь на ночь, неужели домой к жене ехать?) А так на всякий случай будет «отмазка для жены» — возил русских путешественников. Половина прихожан были свидетелями!

Брат его жил в маленьком двухкомнатном домике-флигеле, на участке большого роскошного особняка. Приехали уже в темноте, и хозяева большого дома так и не узнали, что на их участке ночевали русские кругосветные путешественники. Для братьев и их подружек мы устроили показ фотографий, а они нам — довольно сытный ужин. После помывки молодые уехали гулять, а мы легли на гостевом диване. Вписка омрачалась только тем, что в комнате невозможно было поставить палатку, и пришлось кутаться в спальник с головой, защищаясь от малярийных комаров.

…А то еще подхватим церебральную малярию и тоже русский язык забудем, как старенький доктор… — Рассуждали мы, засыпая среди москитов.

Вернулись в Kapri Mposhi, в поисках дешевых фруктов. У входа на базар здесь нашли еще более экзотическое лакомство, чем сушеные кузнечики в Китве — из большой спортивной сумки продавались «стаканами» сушеные гусеницы.

«Неужели это съедобно?» — Спросили мы продавца насекомых. Вместо него ответ продемонстрировала женщина, проходящая мимо. Демонстративно для нас, она схватила несоклько гусениц и отправила их в рот, блаженно причмокнув от удовольствия. Тут уже улыбка слетела с лица продавца — этак, для показа белым мистерам, весь товар «испытатели» на халяву съедят!

У меня аппетита не возникло. Антон поднял горсть насекомых поближе к фотоаппарату и я их сфотографировал.

Купили за 1500 шиллингов самый большой арбуз. С трудом вытащили его с рынка и разлеглись на газоне того самого отеля, где с меня просили 22 тысячи за постановку палатки, десять дней назад. Арбуз оказался очень огромен даже для таких прожорливых людей как мы.

С трудом доковыряв ложками сладкую мякоть, не могли даже подняться с газона, а тем более, куда-либо идти с рюкзаками. Лежали и рассуждали о судьбах экспедиции в тени дерева до 17 часов, пока не спала жара.

Вписываться пошли в большой и старый лютеранский храм с приходской школой на территории. В принципе, дожди закончились, и нас вполне устраивала ночевка в палатке. Но чтобы не привлекать внимание ночной полиции, попросились поставить палатку позади храма.

Белый пастор долго-долго читал нашу путевую грамоту и беседовал с Кротовым, но на ужин мы его так и не развели. Впрочем, ночевать в палатке он нам разрешил, но, только после того, как позвонил в полицию.

«На Бога надейся, а сам не оплошай» — наверное, это не только русская народная пословица.

Проснулись в семь утра от колокольного звона прямо над нашими головами. Ну и побудка!

В ближайшем кафе сварили котелок чечевицы и котелок чая.

До Лусаки нас подвозил чех. Он живет в Африке уже восемь лет. За это время он забыл русский язык, который изучал еще в школе, и более того, стал расистом. Свои теории он излагал в кабине Антону, а я удобно подремал в открытом кузове пикапа. По трассе купили еще один арбуз, на этот раз за 2000 квача, съели его в сквере на центральной улицы Лусаки. Решили что все равно голодны и посетили еще одно любимое нами заведение — за доллар купили большую горячую пиццу и две бутылочки холодной «фанты»

Наконец-то мы насытились и сидим на скамеечке Каирской улицы. Тут подходят две очень опрятно одетые женщины и спрашивают о нашем отношении к Богу. У сектантов одни и те же методы, что в Замбии, что в московском метро. Это, кстати, говорит о том, что западные проповедники, считают людей на улицах Москвы такими же доверчивыми, как темных африканцев. Читатель, задумайся об этом!

В Москве я бы отшил таких товарищей подальше, ибо они просто набирают для своего «гуру», новых потенциальных сектантов, но Антон тут же подумал о «сытном ночлеге» и решил поддержать разговор:

— А что вы нам хотите предложить? — Тут главное сделать наивное выражение лица.

— Мы приглашаем вас на богослужение нашей церкви. Это не далеко, начало в 12 часов. — Оживились женщины, почуяв «наживу».

— Отлично! А в вашей церкви можно вписаться на ночь? — Запросто спросил Антон.

— Ой… ну… мы не знаем, наше богослужение происходит в кинотеатре… нужно будет спросить пастора.

— Хорошо, мы придем, чтобы поговорить с пастором, а если он не поможет, то ведь всегда можно обратиться к пастве, не правда ли?

— …

Единственный в городе (а может и в стране) кинотеатр превратился из «очага культуры» в «рассадник невежества и религиозного мракобесия». Зато вход свободный. Мы расположились в удобных креслах последнего ряда. Больше половины зала было заполнено, судя по одежде, не самыми бедными жителями Лусаки. В толпе выделялись «служители культа» — женщины и мужчины в голубеньких выглаженных рубашках с красным бантиком на груди. Их задача была в том, чтобы организовывать толпу и выносить из зала тех, кто потерял сознание.

На сцене сидел за синтезатором очень веселый человек, и играл зажигающие мелодии. Сам проповедник, с американским акцентом, бегал по сцене и первым рядам зала и громкими выкриками еще больше заводил толпу. По его команде люди вскакивали с мест и тянули к нему руки, раскачивались в такт музыке и повторяли за ним выкрикиваемые фразы.

Кроме пастора, мы здесь были единственными белыми людьми.

Через полчаса беснования и оглушительной музыки зал «дошел до кондиции» и гуру начал «творить чудеса»: он клал свои руки на головы прихожан, чтобы избавить их от болезней, семейных проблем и прочих неприятностей. Некоторые, особо впечатлительные натуры, после прикосновения гуру, падали в обморок на услужливые руки помощников. «Излечив» таким образом около десятка человек, пастор дал знак прекратить музыку и усадил возбужденную толпу по рядам. Теперь настала очередь прихожанам отблагодарить церковь за «лечение и учение». Помощники понесли по рядам сумки из красной плотной материи.

Я плохо понимал, что говорил до сих пор в микрофон проповедник, но здесь я понял следующее: «Кто хочет пожертвовать суммы более 50 000 квача — кладите их, смелее, в этот мешок, а мы все поаплодируем вам! Так, смелее, смелее… молодцы! Хлопаем в ладоши…

сильнее… вот так! Кладите еще, еще! Теперь второй мешок понесут по рядам, туда мы жертвуем купюры от 10 000 квача…. О! Сколько много желающих! Хорошо… хорошо… Так, теперь последний мешок, для тех, у кого купюры меньше 1000 квача…»

К тому времени, как сбор денег был закончен, Кротов как раз протиснулся к проповеднику и изложил свою просьбу о вписке. «Вписать я вас не могу, но могу помолиться за вас!» — Ответил проповедник и возложил руки на бородатую и лохматую голову Кротова. Сразу после этого он скрылся через черный ход, а Антон занял позицию у выхода из кинотеатра и начал громким голосом сообщать прихожанам свою привычную речь о правильности вписывания путешественников.

Уже через пять минут нас пригласила к себе в гости тетушка Елизавета. На маршрутном такси мы отъехали в восточную часть города.

До сих пор мы ни разу не бывали в Замбии бедняцких кварталов.

По кривым грунтовым дорогам, вместо шикарных машин, двигались ослиные повозки и скрипучие велосипеды. Дома сделаны из каменных кирпичей, которые добывались в ближайших оврагах. Никакой планировки между домами и участками не соблюдалось. У некоторых был небольшой огород, а большинство ограничивалось несколькими курами или поросятами. Грязные дети гоняли в пыли самодельный мяч, старики сидели на завалинке дома и щурились на заходящее солнце, разглядывая редких здесь белых людей да еще и с большими рюкзаками.