Собрание сочинений в двух томах. Том I - Довид Миронович Кнут
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«…Трепетали: о борьбе и смерти, о любви, о тайне, о судьбе» — Градация аналогичного типа — с предлогом «о», выразительно использовалась Кнутом до этого в «Я помню тусклый кишиневский вечер» (дважды): «…пел он обо мне, О нас, о всех, о суете, о прахе, о старости, о горести, о страхе, О жалости, тщете, недоуменьи, О глазках умирающих детей…», «…Кричала исступленно о прощеньи, О вере, о смирении, о вере…». «…И Соломона, и Экклезиаста» — Соломон (в еврейской традиции Шломо
, ок. 967—ок. 928 до н. э.) — царь Объединенного Израильского царства и строитель Иерусалимского храма, сын Давида от Бат-Шевы. Предание приписывает ему авторство ветхозаветных книг Притч, Экклесиаста и Песни Песней. Едва ли поэтому безупречен образ Кнута, разводящий творца и творение, ср. у него же их иную образно-содержательную связку (стихотворение «Хайфа» из цикла «Прародина»): «Но там, где сеян хлеб — цветы Экклезиаста, Твой мудрый сад, безумный Соломон».ИЗ ЦИКЛА «ПРАРОДИНА»
Печатается по ИС, где цикл впервые опубликован состоящим из шести стихотворений. До этого поэт печатал его отдельными порциями, хотя и с неизменным намеком на подразумеваемую целостность, в периодических изданиях и в сборнике зарубежных поэтов «Эстафета» /Сост. И. Яссен, В. Андреев, Ю. Терапиано. Париж; Нью-Йорк, 1948) — без стихотворения «Зной» и выведенной за его пределы (возможно, по ошибке составителей) «Рош-Пиной». Рассматривая «Прародину» как знаменательное — не только композиционно-формальное, но и духовно-целостное, «биографическое» завершение ИС, Бахрах-Н (с. 216) писал: «Книга заканчивается циклом „Прародина“ — возвращением в Палестину, в землю отцов. Этим замыкается круг. Та крепость и тот упор, которые есть в Кнуте, позволяют быть уверенным, что там он окончательно найдет себя и наконец освободится от тысячелетней потерянности, которую пронес сквозь всю свою кочевую жизнь».
На «синтетическую валентность» «Прародины» как органического элемента ИС, замыкающего книгу не только в сугубо творческом значении этого слова, но и в еще более широком и целостном — как книгу жизни, книгу судьбы, указывает также и то, что Кнут демонстрирует в цикле потребность в обновленной поэтике. Его голос не звучит здесь в унисон с «парижской нотой», которой он отдал щедрую дань в ПарН и НЛ. В этой — итоговой своей вещи поэт, не отказываясь полностью от приобретенного опыта, по-своему бесценного и уникального, в то же время вплотную подошел к пересмотру каких-то существенно важных его сторон (см., к примеру, знаменательные полемические отталкивания от поэзии Г. Иванова, апостола «парижской ноты», отмеченные в коммент. № 121 к стихотворению «Зной»).
116–117. ИС, с. 171–172. 1-я часть в РЗ (1938, кн. 4, с. 106), вместе со стихотворением «Звезды светят» (в ИС — «Рош-Пина»), под единым заглавием «Из палестинского цикла»; журнальная версия знакомит с иным началом последней строфы: «Невнятен звук пера: лопата или заступ? А пот души…». 2-я часть в СЗ (1938, кн. 66, с. 178) в составе трехчастного цикла «Палестина», куда также входят «Бугры горбатых рыжеватых гор» (с. 178–179; в ИС — «Цфат») и «Мерно рубит старик неподатливый пласт» (с. 179–180; в ИС — «Метулла»). В журнальной публикации начало второй строфы выглядело иначе: «Фокстрот, пиастры, городская лава». 1-я часть (вместе со 2-й) включена в цикл «Прародина» (в упомянутом выше сб. «Эстафета»). Здесь 1-я строчка последней строфы читается несколько по-иному: «И прославляют труд — перо, лопата, заступ» (это соответствует строфе, вписанной Кнутом в альбом А. Гингера в июле 1948 г.; второй стих начинается с «А пот души…»).
Хайфа — самый крупный портовый город Израиля, расположенный на Средиземном море; в Библии не упоминается. Кармил (правильнее Кармель, от др.-еврейск.
— «керем эль» — ‘Божий сад [виноградник]’) — гора в северо-западной части Израиля (наивысшая точка — 546 м); воспета в Книге пророка Исайи (35:2) и в Песнь Песней (7:6).118. ИС, с. 173–174. См. комментарий к № 116–117. Включено в сб. «Эстафета» (с. 46) отдельно от следующего за ним цикла «Прародина». Рош-Пина (правильнее Рош-Пинна, от др.-еврейск.
— ‘глава угла’, что восходит к библейскому стиху: «Камень, которые отвергли строители, соделался главою угла» (Пс. 117:22) — поселок, на севере Израиля, в Верхней Галилее, с населением около 1770 человек (по данным на 1993 г.). Вторая строфа своим образным строем, и в особенности идентичной рифмой (эвкалипта — Египта), перекликается со стихотворением Е. Шкляра «Manischtano…» (Посох. Рига, 1925, с. 44):Словно листья с ветвей эвкалипта,
Нас развеял Господь между стран, —
Мы рабами ушли из Египта
И царями войдем в Ханаан!
(manischtano
— начало одного из фрагментов пасхальной агады, исполняющейся во время праздничной трапезы в день наступления песаха — праздника исхода евреев из Египта). «Возвращается ветер на круги своя» — Широко расхожая поэтическая формула из Книги Екклесиаста (1:6), см., напр., открывающиеся этой строкой стихотворения Н. Оцупа (впервые в Ч, 1932, № 6) или Дон-Аминадо (интересно, как Кнут, подхватывая ритм второго из стихотворений, стремится преодолеть его насмешливо-травестийную интонацию):Возвращается ветер на круги своя.
Не шумят возмущенные воды.
Повторяется все, дорогая моя,
Повинуясь законам природы.
Расцветает сирень, чтоб осыпать свой цвет,
Гибнет плод, красотой отягченный.
И любимой — поэт посвящает сонет,
Уже трижды другим посвященный.
Все есть отблеск и свет. Все есть отзвук и звук.
И, внимая речам якобинца,
Я предчувствую, как его собственный внук
Возжелает наследного принца.
Ибо все на земле, дорогая моя,
Происходит, как сказано в песне:
Возвращается ветер на круги своя,
Возвращается, дьявол! хоть тресни.
Гора Хермон — самая высокая точка в Израиле (2,814 м), многократно упоминается в Ветхом Завете (Втор. 3:8–9; И.Нав. 12:1; Пс. 88:13; Песн. П. 4:8, и др.), а в одном месте даже отождествлена с Сионом (Вт. 4:48) — святой горой, на которой возник «город Давида». Ревекка (Ривка) — в Ветхом Завете жена сына Авраама Исаака и внучка брата Авраама Нахора. Союз Исаака и Ревекки был благословлен свыше, поэтому на рожденных ею, после двадцати лет бесплодия, близнецах, Исаве и Иакове, лежало высокое предназначение стать родоначальниками двух народов, причем властителем должен был явиться тот народ, который произойдет от старшего из близнецов. Исав, будучи первенцем, за хлеб и чечевичную похлебку продал первородство Иакову (Быт. 25:29–34), — этот мотив не раз встречается у Кнута, ср. в рассказе «О, Франческа!»:
